Даниэла Стил - Путешествие
– Я что-то смутно об этом помню. Я видел хронику о том, как тело его жены вернули в посольство. Он там выглядел просто ужасно. И неудивительно. Как он, бедняга?
– Держится хорошо, хотя все еще не оправился от потрясения. Он пишет об этом книгу.
– А кто еще там был?
Мэдди назвала несколько имен, но даже не упомянула о том, что эти люди о себе рассказывали. Она знала, что обязана хранить их тайну. Закончив гримироваться, она пошла в эфирную студию и просмотрела текст новостей. Ничего экстремального, никаких ужасов, все спокойно. Они вышли в эфир, ровно прочитали новости, после чего Мэдди отправилась к себе в кабинет. Перед вечерним эфиром она собиралась просмотреть кое-какие материалы и кое-что уточнить. В восемь часов они закончили. Позади остался долгий день, полный волнующих событий. Перед уходом она позвонила Джеку. У него заканчивалось какое-то совещание.
– Меня довезут или ты хочешь, чтобы я шла до дома пешком? – Мэдди невольно улыбнулась. Как бы он на нее ни злился, не может же это продолжаться вечно.
– Я хочу, чтобы ты побегала за машиной еще с полгода, в наказание за свои грехи и для возмещения моих издержек.
– Филлис Армстронг считает, что Мак-Катчинс не будет подавать в суд.
– Будем надеяться, что она окажется права. А если нет, президент согласится оплатить мои расходы? Немалые, предупреждаю.
– Надеюсь, это не понадобится. Кстати, на заседании комитета было невероятно интересно. Там присутствовали несколько выдающихся людей.
Впервые за последние дни они, можно сказать, мирно беседовали. Похоже, Джек понемногу оттаивал.
– Встретимся внизу через десять минут, – быстро сказал он. – Мне надо тут кое-что закончить.
Внизу он ее встретил довольно холодно, но уже не выглядел таким разъяренным, как последние три дня после ее «проступка». По дороге домой оба старательно обходили в разговоре эту тему. Остановились, чтобы поесть пиццы. Мэдди рассказала мужу о заседании комитета, снова опустив все подробности, касавшиеся личной жизни каждого из присутствовавших.
– У вас всех есть что-то общее или же вы просто интеллигентные люди, увлекшиеся одним делом?
– И то и другое. Просто поразительно, что каждый чешек в те или иные моменты жизни сталкивается с жестокостью. Все говорили об этом очень откровенно.
Больше она ему ничего не скажет, решила Мэдди.
– Но ты ведь не стала рассказывать им свою историю?
– Вообще-то рассказала. Мы все там говорили в открытую.
– Это глупо, Мэд. Что, если кому-то вздумается продать это газетчикам? Ты хочешь, чтобы у публики создалось о тебе такое представление? Зачем им знать о том, что Бобби Джо давал тебе под зад коленкой и сталкивал с лестницы? – Он говорил, не скрывая раздражения. Мэдди это совсем не понравилось, но она промолчала.
А может, и неплохо, если кто-то осознает, что избивать могут и таких, как она. Может, оно того стоит, если удастся сохранить кому-то жизнь или указать путь к спасению.
– Все, что тебе удастся, – это получить постоянную головную боль. И еще вернуть зрителям образ девчонки из трейлера. Я угробил целое состояние, чтобы похоронить его навсегда. Как ты можешь этого не понимать!
– Я просто говорила откровенно, как и все остальные. У некоторых истории еще почище моей. Даже первая леди не стала скрывать безобразных подробностей своей прошлой жизни... Все говорили не таясь, и в этом заключалась основная ценность нашего общения. Билл Александр тоже там присутствовал. Он рассказал нам историю похищения и убийства его жены. Об этом, по крайней мере, все уже знают, так что можно не скрывать.
Джек пожал плечами, по-видимому, абсолютно не испытывая сочувствия к Биллу Александру.
– Он, можно сказать, убил ее своими руками. Большей глупости и придумать нельзя. Взялся вести с ними переговоры лично! Весь госдепартамент пытался его отговорить, но он и слушать ничего не хотел.
– Он не знал, что делать. Метался в отчаянии, возможно, не мог трезво обдумать создавшееся положение. Террористы ведь продержали ее семь месяцев. Он просто не мог больше ждать.
Ее слова, по-видимому, нисколько не тронули Джека. Он остался глух к переживаниям Александра... Мэдди не могла сдержать гнева.
– Что ты против него имеешь? У меня такое ощущение, что ты его за что-то не любишь.
– Некоторое время после Гарварда он был советником президента. Постоянно носился со средневековыми идеям о принципах и морали.
Мэдди просто не могла этого слушать.
– Он очень тонкий, интеллигентный, чувствительный, порядочный человек.
– Ну, в общем, мне он не нравится, и все. Хлипкий он какой-то. Не мужик, а размазня.
Как странно, что Джек так говорит... Билл Александр очень импозантный мужчина, И кроме того, в нем чувствуется необыкновенная прямота и открытость. Чего не скажешь о тех, с кем общается Джек. А вот ей Билл понравился, хоть муж и считает его слабаком и хлюпиком.
Домой они приехали в десять часов. Вопреки обыкновению Мэдди сразу включила телевизор... и застыла на месте. Войска Соединенных Штатов снова оккупировали Ирак. Она резко обернулась к мужу и заметила в его взгляде что-то странное.
– Ты об этом знал.
– Я не советник президента по таким вопросам, Мэд. Я его консультирую во всем, что касается средств массовой информации.
– Чепуха! Ты все знал! Вот почему ты ездил в Кэмп-Дэвид на прошлой неделе! И в Пентагон в этот уик-энд. Почему ты ничего мне не сказал?
Иногда муж делился с ней секретной информацией, однако на этот раз он предпочел промолчать. Он ей не доверяет? Мэдди почувствовала себя уязвленной.
– Это слишком деликатная тема. И слишком важная.
– Мы же там опять потеряем столько ребят, Джек!
У нее голова шла кругом. В понедельник надо будет дать материал об этом в эфир.
– Иногда приходится идти на жертвы, – холодно ответил ее муж.
Он считал, что президент принял правильное решение.
Они дослушали новости. Диктор сообщил, что девятнадцать солдат морской пехоты уже погибли в схватке с иракцами. Джек выключил телевизор, и они пошли в спальню.
– Любопытно, что президент посвятил тебя в эти дела. Почему, Джек?
– А почему бы нет? Он мне доверяет.
– Он тебе доверяет или хочет использовать, для того чтобы ты заставил американцев проглотить эту новость, без урона для его репутации?
– Он вправе консультироваться со мной по вопросам освещения в прессе тех или иных событий. Это не преступление.
– Не преступление, верно. Но это нечестно – пытаться заставить публику принять то, что может, в конечном счете, принести стране большой вред.
– Избавь меня от разговоров на политические темы, Мэд. Твое мнение меня не интересует. Президент знает что делает.
