Развод в 45. Любовь генерала (СИ) - Измайлова Полина

— Знаю я это “сам”, — морщусь, не веря, что туда по своей воле можно попасть. — То есть и вы хотели воевать?

Он сжимает губы, отвечая на мой скепсис:

— Вообще-то, есть такая профессия — родину защищать. Если ты, Эвелина, свет, Романовна, не знала. И это не стыдно. Не позорно. И не зазорно. Надеюсь, ты меня поняла.

Незаметно доезжаем до дома. Осознаю, что из окна прекрасно просматривается двор, так что муж при желании может видеть, как я подъехала на крутом внедорожнике, с каким-то левым мужиком.

Впрочем, плевать.

Не Андрею мне претензии выставлять.

Дергаю ручку, но она, зараза, не поддается, будто заблокирована.

Генерал хмыкает, даже ржет, но помогать мне не спешит.

Помнит, видимо, что у меня рука тяжелая.

Гляжу на него требовательно — мол, помочь не хотите?

— Что ж вы, женщины, такие… самостоятельные, а? Лезете поперек батьки в пекло, — вздыхает он и через меня наклоняется.

Ручка с легкостью поддается, дверь открывается, но выйти Олег Янович мне не дает.

— Подожди, я помогу спуститься. Там высоко.

Пока он перемещается к пассажирской двери, я дергаю за фиксатор ремня.

Сама себя освобождаю. Оборачиваюсь. Генерал открыл дверь и подает мне руку.

Игнорировать глупо, там действительно высокая ступенька, а упасть под ноженьки генерала мне не улыбается. Поэтому подаю ему руку, выхожу.

Он не двигается с места, так и стоит близко ко мне.

А у меня неожиданно низ живота простреливает. Господи…

Уверена, со стороны мы создаем полное впечатление влюбленных голубков, приехавших со свидания.

Пусть! Почему-то мысль о том, что о нас могут так вот подумать, глядя из окна, наполняет мрачным удовлетворением. Месть — она, оказывается, на вкус получше просекко.

Пора прощаться, хочу уже руку отнять, и тут наблюдаю, как от нашего подъезда отъезжает такси, а на крылечке я вижу Андрея собственной персоной.

Он с охреневшим лицом глядит на то, что какой-то мужик привез меня на "Гелендвагене" и за ручку держит. Не спешу ее выдернуть.

— Всего хорошего, Олег Яныч, спасибо, что подвезли. Очень любезно с вашей стороны.

Я просто наслаждаюсь этим импровизированным представлением.

— Всегда к вашим услугам, Эвелина Романовна, — генерал наклоняется, губы касаются тыльной стороны ладони, глаза сверкают, в них плещется осознание мужского превосходства, которое странным образом отзывается во мне. — До новой встречи. Я вам позвоню.

Позвонит? Но я вроде телефон не давала. Мысль мелькает и гаснет.

Ну он явно знает, где взять мой телефон. Это не проблема для такого, как он.

Дергаю головой, невольно оглядываясь на мужа, который так и стоит, огорошенный и потерянный, генерал мгновенно считывает, что Андрей на нас смотрит, его взгляд находит мои глаза.

— Это тот самый муж, который объелся груш?

— Он самый.

— Может, нужна какая-то помощь?

— Помощь? Нет. Я сама справлюсь. Вы и так на меня время потратили, я вас от службы отвлекла. Возвращайтесь на работу.

— Слушаюсь, товарищ генерал, — улыбается довольно, и такая улыбка у него внезапно… Мальчишеская, лихая, мне невольно тоже хочется улыбнуться. Чувствую жар в теле. Краснею…

Он какое-то время неотрывно на меня смотрит, потом всё же к машине отходит.

Провожаю его взглядом. Смотрю, как в машину садится, как отъезжает.

Наконец бреду к мужу.

— Эва… Это что такое было? Кто это тебя подвозил?! — грубовато спрашивает.

Он еще и смеет выражать недовольство.

— Тебя это, Андрей, не касается. Я, знаешь ли, семейные вопросы решаю.

— Семейные?!

— Да, семейные. Пока ты тут разбираешься со своими любовницами беременными, я занимаюсь судьбой нашего сына, который, вообще-то, собирается в армию пойти и институт бросает.

— Что? Какая армия? У него же… Вот идиот! Мозгов совсем нет!

— Это ты идиот! Из-за тебя всё, ты хоть это понимаешь, а?

— Не надо с больной головы на здоровую, а? Ты лучше скажи, что за мужик!

— Не твое дело, Андрей! Ты теперь здесь никто и звать тебя никак. Я перед тобой отчитываться на намерена. И вообще я подаю на развод!

— Сбрендила, да, Эва! Ну давай-давай, подавай на развод. Посмотрим, как ты без меня справишься!

— Всё у меня будет прекрасно, Андрюша.

— Ага, охотно верю! Уже наладила личную жизнь с тем мужиком? Поэтому такая борзая стала?

— Ой, перестань, а? — устало глаза закатываю. — Где, кстати, твоя личная жизнь?

— Она не моя, хоть ты мне, Эвочка, и не веришь. Ляля маму повезла домой, той плохо стало, полежать надо. Вот я и вышел проводить их.

— О, эти две суки нашли друг друга. Я тебя поздравляю. Они тебя и сведут в могилу.

— Какая ты стерва стала, как я с тобой вообще жил?

— Не переживай. Скоро не будешь. Можешь ехать вместе с Лялечкой к маме!

— Ага, сейчас! Не дождешься! Это моя квартира! А ты… Если посмеешь вести себя как шлюха…

— Что?

Разъяренно смотрю на мужа — пощечиной тут точно не обойдешься, поэтому я поднимаю свою сумочку, она небольшая, но тяжелая и с острыми краями, и со всей дури обрушиваю на голову Андрея. Раз, другой, третий! Не давая ему опомниться, луплю что есть мочи.

— Шлюха, значит? Я шлюха? Сволочь ты, понял? Наглая, мерзкая сволочь! Чтоб ты провалился, сегодня же соберешь вещи и свалишь отсюда на хрен, понял? К своей Лялечке и к своей мамочке!

— Ты… истеричка, ты мне нос сломала!

Останавливаюсь, смотрю на кровь, струйкой бегущую по его лицу.

Жалкий негодяй.

Победным шагом иду к подъезду.

И у самой двери слышу визг тормозов…

Глава 20

— Вот это я удачно вернулся, Эвелина Романовна. Помощь нужна?

Черт… Почему-то снова жаром обдает в его присутствии. Стыдно мне, что ли?

Стыдно за то, что на мужа руку подняла?

Стыдно за то, что я такой фурией кажусь?

Я же на самом деле не такая, да? Да, я белая и пушистая, просто сейчас болею.

Угу. А болею потому, что кто-то очень сильно нагадил в душу, и этот кто-то стоит сейчас с разбитым носом и таращится на генерала, который вышел из своего внедорожника, такой весь шикарный, но мне почему-то даже жаль, что не в форме, форма ему идет.

— Эвелина? — приподнимает бровь Олег Янович, глядя на меня вопросительно, а я губы поджимаю.

— Вы зачем вернулись? У вас дел мало? Кажется, вас на работе ждут.

Вижу, как охреневает мой муж от того, как я обращаюсь с незнакомым для него человеком.

— Ждут, да. Но я почему-то был уверен, что ты захочешь получить свой телефон.

Он протягивает мне мой мобильный, а я хмурюсь — даже не заметила, как оставила его в машине. Вроде я смотрела, не звонила ли мне дочь, потом как в тумане.

— Спасибо, — протягиваю руку, генерал шагает ближе, слишком близко.

— Так что, нужна помощь? Может, его в травмпункт надо?

Его? Это он что, мужу моему помогать собрался? Еще чего!

— Обрыбится. Спасибо за телефон. Всего хорошего.

— Точно?

— Что, точно?

— Мне уехать?

— Уезжайте. Спасибо за то, что подвезли.

— Пожалуйста, всегда обращайтесь, Эвелина Романовна.

И стоит! Никуда не уходит.

Что в таких случаях делают настоящие женщины?

Правильно, уходят сами.

Поэтому я разворачиваюсь и, не глядя ни на одного, ни на другого захожу в подъезд. А там…

Там уже соседка с первого этажа на лестницу выскочила.

— Ну, Эвка, ну ты даешь! Как ты его! А что у вас? А это что за мужик? Любовник твой?

Качаю головой, и почему все думают, что в столице всем друг на друга наплевать? Или я в какой-то другой столице живу? Моим соседям никогда не наплевать, всё про всех знают. Им бы в органах работать.

— И вам здравствуйте, Надежда Семёновна, доброго здоровья.

— Ой, Эва, прямо кино бесплатное.

— Почему же бесплатное? Оплатите сеанс, я не против.