Разлучница между нами (СИ) - Барских Оксана

– И как же вы в такой срок добились места в этом лицее? – спрашиваю я, зная, что сюда не так-то просто попасть, и даже связи не помогают. – Неужто ты для новой дочурки постарался? А для родной ты и пальцем не пошевелил, всё говорил, что не мужское это дело школьными делами заниматься. Грош цена твоим словам, Антон, даже смотреть на тебя противно.

Он дергается. Его явно задевают мои слова.

– Я тут ни при чем. Фаина ходит в один тренажерный зал с завучем, вот и выбила место. Так что Тоня учиться тут будет. В городе полно гимназий и лицеев, переведи Свету в любой, чего ты так артачишься, Дин? Ты хоть представляешь, какие по школе слухи про нас поползут? Чуть ли не шведская семья. А каково детям тут учиться будет, подумала об этом?

– Ты что, сейчас на меня ответственность за это свалить пытаешься? Если бы ты чаще слушал, что я тебе говорю, то знал бы, что Света будет учиться именно в этой школе. Я костьми лягу, но здесь она и останется. А если ты такой сердобольный и в кои-то веки переживаешь за психику своего ребенка, будь добр и сам забери документы Антонины и переводи ее в другую школу. А моя дочь останется здесь!

Последнее я буквально рыкнула, словно забивая сваи в гроб наших отношений, и Антон, наконец, замолкает, осознавая, что повлиять на меня не сможет.

– Хочешь войну, Дин? Будет тебе война. Когда дети плакать будут, что их в школе дразнят, пеняй на себя. Ты знаешь, кто будет в этом виноват.

Всё это время родители других первоклашек с любопытством поглядывают на нас, видя со стороны, что между нами разгорелся скандал, но к счастью, мы отошли подальше, чтобы никто не слышал наших споров.

Антон разворачивается и возвращается к Фаине, а я никак не могу отвести взгляд. Вижу, как он бережно хватает ее за талию, притягивает к себе и целует в висок. Что-то шепчет ей, успокаивающе поглаживая по пояснице, и в этот момент я отворачиваюсь, смахивая непрошеные слезы обиды.

Мне хочется, чтобы нас развели как можно быстрее, но у нас несовершеннолетняя дочь и отсутствие договоренностей по разделу бизнеса и имущества, так что всё, что мне сейчас остается – это ждать суда.

Глава 14

Развод затягивается, так как адвокаты Антона пытаются решить всё полюбовно, но я не иду на уступки, не ведусь на обещания мужа выплачивать мне достойное содержание, если я откажусь от своих претензий.

В иной ситуации я бы всеми способами ускорила развод, но пока мне на руку эта отсрочка. С тех пор, как я озвучила Антону свои угрозы, что лишу его компанию всех своих наработок, я об этом больше не заговариваю, но мои адвокаты занимаются параллельно тем, что собирают все доказательства, что эскизы мебели и самых успешных продаж компании Лазарева – результат моего труда.

Мне хочется щелкнуть его по носу в момент заседания суда по делу о нашем разводе, но я не тешу себя иллюзиями, что всё произойдет так, как я хочу. Речь не о покраске или ремонте, а о правах и оспаривании авторских прав, так что я осознаю, что всё это займет достаточно много времени.

Сын часто звонит мне и интересуется, как продвигается наш с Антоном развод, но я никогда не вдаюсь в подробности, чтобы лишний раз его не волновать. А вот Адель не звонила ни разу. Словно вычеркнула меня из своей жизни. Я бы могла позвонить сама, но пока между нами тишина, могу позволить себе закрывать глаза на неприглядную правду.

За всей дневной рутиной я забываю про то, что случилось на дне рождении Светы, а вот люди вокруг нет. В первую же неделю учебы дочки в лицее я сталкиваюсь с несколькими женами компаньонов и клиентов Антона. Только двое были гостями на торжестве в нашем доме и видели то самое видео, и я замечаю, с какой жалостью они смотрят на меня, когда я не вижу.

Наверное, именно это мне тяжелее всего пережить.

Жалость.

То, чего не желает ни один человек.

Все эти дни мне удается успешно не сталкиваться с Фаиной, но за время затишья вдруг закрадываются мысли, не перевести ли дочь и правда в другую школу. Туда, где мне не придется переживать, что у нее будут конфликты с Антониной. Всю эту неделю та, оказывается, находилась на больничном, но в первый же день, как выходит в школу, между ней и моей Светой происходит драка. Так во всяком случае мне говорит классная руководительница, вызывая меня к директору.

К счастью, дети в порядке, но на ковер я несусь на всех парах, всё равно переживаю.

– Прямо в кабинете, представляешь? Пока все гости внизу праздновали семилетие его дочки, – слышу я вдруг шепот позади, когда прихожу в школу. У первоклашек как раз заканчиваются занятия.

Я стискиваю челюсти, но не оборачиваюсь, делаю вид, что не слышу ничего.

– И ее дочка учится с нашими детьми в одном классе. Бесстыдница, – вторит первой женщине второй голос.

Я багровею, решив, что они осуждают меня и воротят нос от моей семьи, и уже было хочу развернуться и высказать им всё, что я о думаю об их мнении, но они меня опережают.

– Еще не хватало, чтобы всякие разлучницы по улицам с гордо поднятой головой ходили. И не стыдно ведь этой Фаине еще и в ту же школу свою девчонку устраивать.

– И не говори. Сейчас из отпуска Архарова вернется, узнает, что у нас тут за страсти творятся, так сразу на эту вертихвостку и ополчится. Скорее бы, а то уже сил нет всё это терпеть. Она сегодня дочь в школу привезла на машине с водителем, важная вся такая.

– А ты-то пешком у нас пришла, – усмехается собеседница.

– Ну я-то понятно, муж у меня не последний человек в городе, не бедствуем, а она-то, повертела задницей перед чужим мужем, вот так и устроилась по жизни.

– Так говорят, что любовница этого Лазарева – жена его младшего умершего брата. Не молоденькая, а даже его на два года старше.

– Серьезно?

В этот момент я вхожу в здание школы и показываю охраннику свой паспорт, а после уже прохожу через турникет. Поскольку мужчина спрашивает мою фамилию вслух, женщины моментально замолкают, глядя на меня во все глаза и с любопытством, и до меня доходит, что они даже не подозревали, кто стал свидетельницей их разговора.

Мне нет до них дела, но при этом я не испытываю желаемого злорадства от того, что они поливают грязью Фаину. Я чувствую себя обваленной в помоях, ведь как ни крути, а разговоры крутятся вокруг моей семьи. И рано или поздно сплетни перехватят дети, а это неизбежно скажется на Свете. Я раздумываю, что делать, как уже дохожу до кабинета директора школы.

Афанасьева Ксения Львовна.

Мы ходим с ней в один салон красоты, и мне стоило немалых усилий, чтобы сблизиться с ней. И всё благодаря моей маникюрщице, которая замолвила за меня словечко. Никогда бы раньше не подумала, что можно получить место в элитном лицее посредством удачного выбора салона.

По ту сторону тишина, и я стучусь, после чего вхожу внутрь.

Первой замечаю Светочку, которая сидит на стуле у стены и болтает ногами, уставившись в пол, а через стул от нее – понурую Антонину.

– Ксения Львовна, – киваю я директрисе и подхожу к дочери, ощупывая ее на предмет увечий, но выглядит она такой же, как и утром, когда я ее приводила.

– Всё хорошо, мам, – говорит она, словно чувствует мое беспокойство, и пожимает плечами.

Взгляд у нее спокойный, так что меня немного отпускает.

Я уже было хочу подойти к Тоне, всё-таки она ребенок и не виновата в поступках своей мамы, но в этот момент дверь кабинета резко открывается, стучит о стену, а затем ураганом влетает мать Фаины, которую я видела в жизни от силы раза три, когда мы собирались все вместе у свекрови на значимых праздниках.

– Тонечка, ты в порядке? – едва ли не визжит она, а затем, толком не ощупав внучку, кидается на директора. – А вы куда смотрели? Жалобу на вас напишу, чтобы закрыли вашу богадельню! И что за ирод избил мою внучку?!

Валентина Леонидовна, насколько я помню, женщина громкая и активная, живет с новым мужем в пригороде, разводит скот и держит огород, так что ее присутствие здесь меня удивляет, но вопросов я задавать не собираюсь.