После развода. Новая семья предателя (СИ) - Арская Арина

Выдыхаю.

Может, все-таки эту идею фикс о мальчике в головы моих дочерей вложила именно Лера?

Поскрипываю зубами.

Меня дико бесит, что мне приходиться оправдываться за то, к чему я, блять, не имею никакого отношения.

Все, сука, просто сговорились на тему мальчика и решили, что я страдаю от его отсутствия.

Может быть, я бы и страдал, если бы у меня не было в прошлом той возни с дочками, в которой я проникся всеми прелестями родительства. Я, блять, с ним ездил в офис, проводил планерки, гавкался под их смех с подчиненными, которые лажали со святой уверенностью, что я лох педальный, раз обвешан детьми.

Тогда среди моих сотрудников, которых было всего десять человек, пошел слух, что Лера, похоже, умерла, и кто-то мне даже осмелился выразить тихие соболезнования. Как я тогда орал. Реально стекла на окнах дрожали. В соседних домах.

Сжимаю переносицу.

— Варь, милая, кто вам с Алиной говорит, что я очень хотел мальчика, — убираю с лица ладонь. Четко проговариваю каждый слог. — Я такого никогда вам не говорил. Никогда с мальчиками не сравнивал. Никогда, мать вашу, не охал и не вздыхал, что я с кем-то из вас ждал мальчика. Кто, Варя, вам вложил в голову эту идею.

Варя бледнеет. Она пугается моего тона и взгляда.

— Я устал, Варя, слушать весь это бред про мальчиков, — поскрипываю зубами. — Что мама ваша, что ты, что Алина. Девочки, мои милые, мои хорошие, — делаю шаг к Варе и рявкаю, — насрать мне на "мальчик или девочка"! Кто, Варя, кто?

— Мне надо помыть пол, — Варя тушуется и торопливо ретируется, — чо так разорался, блин. Психованный придурок.

— Это была ваша бабушка? — я не оставлю этот вопрос. — Варя!

Варя в ответ ныряет в кладовку.

— Варя! — распахиваю дверь. — Выкладывай.

Молча тянется к ведру под высокой полкой с чистящими средствами.

— Значит, бабушка нажужжала?

— Какая разница кто, — бурчит Варя.

Все-таки моя бывшая теща постаралась. И тесть, наверное, присоединился. Языки как помело. Вот они, суки, любят поохать и пахать, какая беда случилась с Лерой и что нам был нужен обязательно мальчик.

Я затыкал их, и при мне они молчали на эту тему. Похоже, только при мне.

Вот отдам Варю в секцию единоборств, и они все перевернут, что я хочу из нее мальчика сделать. Точно, так и будет.

— Хорошо, я переговорю с вашей бабушкой, — шагаю прочь и медленно стягиваю галстук. — Вот же мымра.

— Только не убивай ее, — Варя выходит за мной с ведром.

— Много чести, — оборачиваюсь, — и теперь я точно против того, чтобы вы с бабушкой и дедушкой тесно контактировали. В кармане вибрирует телефон. Выуживаю его из кармана и несколько секунд смотрю на имя одного из парней, которых приставил к Наташе. Одно из моих строгих требований было, что звонить мне стоит только тогда, когда есть серьезный повод.

— Папа? Кто звонит? — испуганный голос Вари вновь становится едким, — Наташа? Решила позвать на свиданку?

Глава 26. Чудовище

— Что, Коль? — принимаю звонок. — Говори.

Варя обходит меня с ведром и тряпкой и встает прямо передо мной. Ловлю себя на мысли, что она сейчас как даст мне этим ведром, если я опять ее проигнорирую.

Ну, мне не на кого валить вину, кроме как на себя.

Варя в меня такая вспыльчивая. В ней четко прослеживаются мои гены. Алинка помягче и похитрее, а это прямая и решительная.

— Тут скорая, — напряженно говорит Коля.

— Изверги! — слышу знакомый старческий голос, который переходит на визг. — Да пустите же вы!

— Что у вас там? Бабка опять помирает?

Почему-то начинает подташнивать, а Варя хмурится сильнее.

— Тут столько крови, — Коля цыкает. — Рожать, что ли, начала?

— Какой рожать? — я напрягаюсь. — Восьмой месяц. Рано.

— Тогда, все хуево, босс, — равнодушно подытоживает Николай. — У нее все платье в крови. Ноги в крови. Жуть, короче.

— Ее надо увозить! — раздается недовольный женский голос. — Вы кто такие? Я сейчас полицию вызову!

У меня дергается нижнее веко, будто его резко потянули за ниточку, и на секунду, на одну лишь секунду, я думаю о том, что вот оно - решение проблемы.

Если повезет, то двух проблем.

Веко вновь дергается и я прижимаю к нему палец.

Так нельзя.

— Она истечет кровью!

— Да что же это такое?! — визжит бабка Наташи. — Дай сюда телефон.

— Да, карга ты старая!

— Ты слышишь меня, изувер проклятый? Слышишь? Изнасиловал мою девочку сначала…

Прижимаю палец к веку сильнее, а Варя напротив меня округляет глаза. Бабка орет громко, и моя дочь слышит ее глупые обвинения, в которых нет ни капли правды.

— Теперь с женой со своей решили ее убить, да? — бабка захлебывается слюнями. — Думаешь, деньги есть, и ты хозяин этого мира? Ответишь перед Богом!

Кто же мог предположить, что все к этому придет?

К крикам, крови и моему тупому равнодушию к милой улыбчивой девочке, которая жутко краснела под моим взглядом.

— Бабушка, не кричи…

Вот уж точно чудовище.

Спектакль они сейчас разыгрывают или нет — не столь важно.

От слов Николая у меня только глаз задергался, но не сердце, которое будто спряталось за сухой коркой черной грязи.

— При чем здесь моя бывшая жена?

— Да пустите меня к ней! — рявкает женщина. — Дайте хотя бы осмотреть!

— Звонила она! Звонила! Вот после ее звонка… — старуха всхлипывает. — Я не знаю, что она наговорила моей девочке… Это же твой ребенок сейчас умирает…

— Папа, — блекло шепчет Варя, и страх в ее груди сожрал ее гнев. — Пап…

Зачем Наташе звонила Лера?

Я должен был предугадать, что она в женском уязвленном эгоизме полезет к той, из-за которой все пошло по пизде.

Если не я отвечу на ее вопросы, то моя шлюха, которая после беседы, возможно, помрет.

— Будьте добры, — разминаю шею с хрустом позвонков, — отдайте телефон моему человеку.

— Как ты спать после этого будешь.

— Телефон, блять, отдала! — рычу в смартфон. — Тупая ты мразь! Как я тебя приказ отдам? Через тебя?!

Варя отступает, сжимая ручку ведра до побелевших костяшек.

Что, папуля — не плюшевый мишка, который уроки помогает делать, да? Который дневники проверяет?

Который сдержанно и вежливо улыбается тупым учителям с директором, скрывая в себе желание вывезти их нахуй в поле и побеседовать так, что, мать их, точно отпадет желание в следующий раз вызывать меня в школу из-за распущенных волос Варечки.

Что, я не тот папочка, который умело переворачивает блин в воздухе.

Так же умело, как одним ударом могу выключить человека.

— Да, босс?

— Пусть увозят. Узнай, куда повезут, и езжайте за ним.

— Понял.

Ой, надо же.

Папа изменял маме! Какой урод! Какой кошмар!

Как же меня все это заебало, и я зачем-то продолжаю, сука, цепляться за ту роль, которая давно не моя.

Да, мудак.

Еще какой мудак.

А, может, Лере сказать, что тот врач, который лишил ее возможности быть еще раз мамой, гниет в земле?

М?

Хотя нет.

Я же другой, да? Я подотру всем сопли, укрою одеялком и спою колыбельную, ласково поглаживая по головке.

— Папа…

Я сбрасываю звонок и прячу смартфон в карман. Смотрю на Варю. Сейчас совсем не скалит зубы, и уродом что-то не торопится обозвать.

— Так, — смотрю на наручные часы, разворачиваюсь и шагаю прочь от притихшей дочери, — ужин. Через пятнадцать минут, а ты грязь за собой убери, Варюш.

— Ладно, пап…

Я хотел просто потрахаться. И я потрахался. Несколько раз. Весело, задорно и без лишних сюсю-мусю. Без вопросов “милая, тебе не больно?”, “Лер, так тебе нравится?”, “Хочешь позу сменить?”, “Мне остановиться? Ничего, Лер, просто полежим. Мне и лежать с тобой приятно”.

Моральный урод?

А не спорю, блять.

У меня руки в крови.

И деньги мои — грязные.

Только я не хотел, чтобы мои девочки знали, кем я стал за эти годы и как я изменился.