Сахар на обветренных губах (СИ) - Кит Тата
Едва не теряя штаны, что были мне большие, я вылетела из кухни в сторону комнаты Константина Михайловича, где на сушилке оставила свои вещи. Встав напротив них, стянула через голову футболку и швырнула её на заправленную постель, чтобы у этого педанта от увиденного случилась паническая атака.
Едва я успела вывернуть водолазку на правильную сторону, как в комнату, без стука и какого-либо предупреждения вошёл Одинцов.
Я рефлекторно прикрыла грудь скомканной водолазкой и с ужасом уставилась на мужчину, который абсолютно расслабленно закрыл дверь, отрезав нас от внешнего мира. Закинув руки за голову, он подцепил воротник белой футболки и, сняв её с себя, швырнул к той футболке, что я оставила на постели.
— Что вы делаете? — выронила я в панике, глядя во все глаза на полураздетого мужчину, который приближался ко мне, разглядывая с хладнокровием хищника.
— Забыл сказать, что я тоже предпочитаю жесткий секс. И раз уж так совпало, что и ты тоже… Почему бы нам не попробовать вместе? — вопросил он и сократил последний разделяющий нас шаг.
Сердце раненной птицей забилось в груди, из последних сил спасаясь от неминуемой гибели.
Окутанная запахом мужского парфюма, я смотрела прямо перед собой на его ключицы и поняла, что от страха не могу даже пошевелиться.
Его руки пошевелились и в следующую секунду я почувствовала едва ощутимое, почти невесомое касание теплых пальцев к талии.
Попыталась отпрянуть, но лишь уперлась спиной и задницей в высокий комод. Рамочка с фотографией на нём опрокинулась.
— Я буду кричать, — выронила я приглушенно, когда мужские пальцы начал выводить странные узоры по коже, лишь наращивая волну ужаса внутри меня.
— Всё как я люблю, — в тихом шёпоте послышалась усмешка.
В следующую секунду в Одинцове словно что-то переключилось. Он грубо обхватил мои ягодицы ладонями и одним уверенным рывком усадил на комод так, что наши лица оказались на одном уровне.
Я не смогла выдавить ни слова, когда он вырвал из моих рук водолазку и швырнул её в сторону, а затем варварски стянул бретельку бюстгальтера с плеча.
Я лишь успела ладонью прикрыть едва оголившуюся грудь.
— Настолько грубо ты любишь, Алёна? Или пожестче? — оскалился он как гиена, глядя на меня глазами, заволоченными черной похотью и грязью. — Хочешь, я могу тебя придушить. Тебе ведь так нравится?
Его пальцы легли на горло и обманчиво нежно огладили кожу. Он словно пытался пристроить руку по следам синяков. Через секунду захват на шее стал жестче. Вдохнуть уже было невозможно.
Его взгляд потерял какую-либо человечность.
И в этот момент внутри меня что-то переключилось.
Мне стало плевать на то, что он может увидеть мою обнаженную грудь или, вообще, убьёт меня после всего, что я сделаю.
Плохо видя из-за завесы слёз, я начала хлестать его по щекам ладонями.
Звонкие шлепки отлетали от стен комнаты и ударяли по барабанным перепонкам.
Но я продолжала замахиваться и бить, уже не различая, кого и за что я бью. В одну секунду я видела перед собой Одинцова, в другую — отчима, в следующую — маму. Я била и не понимала, почему меня не останавливают, почему не бьют в ответ? Почему он просто терпит? Ему действительно нравится ЭТО?
Но затем что-то поменялось. Жесткие пальцы зафиксировались на запястьях моих рук и завели их за спину. Словно наручниками, мужчина сковал запястья одной своей рукой и свободной совершенно неожиданно… обнял меня.
Просто обнял, уткнув носом в своё плечо. А я, вместо того, чтобы взбрыкнуть и сбежать, дала волю слезам и эмоциям, даже не пытаясь более ему сопротивляться.
— Кто это с тобой сделал, Алёна? — мягкий мужской голос прорвался между всхлипами. Он тяжело дышал, но при этом всё равно казался спокойным. Его пальцы путались в моих волосах, словно пытались их распутать.
— Отпустите меня, — выронила я, с трудом взяв себя в руки.
— Если ты не озвучишь проблему, ничего не изменится, — его голос снова стал жёстче, но он ненавязчиво отстранился от меня, пока я стыдливо возвращала бретельки бюстгальтера на плечи. — И в следующий раз не ври про секс. У тебя на лбу написано, что о сексе ты знаешь только из картинок.
— Это не ваше дело, — рыкнула я и спрыгнула с комода, грубо оттолкнув мужчину подальше от себя.
Не стыдясь своего внешнего вида в белье, я сняла ещё и спортивные штаны, не глядя швырнув их на пол. Наспех оделась в свои едва высохшие вещи, ноги засунула в ещё мокрые, но теплые ботинки и поспешила свалить из этой чёртовой квартиры.
— Алёна, — догнал меня голос Одинцова у входной двери, пока я пыталась разобраться с тем, как она открывается.
— Не подходите ко мне! — рявкнула я, снова начиная плакать. — Больной извращенец!
— Когда станет совсем плохо, у тебя есть мой номер и адрес.
— Ненормальный! — всхлипнула я и, наконец, смогла открыть этот грёбаный замок и покинуть квартиру.
Глава 13
— Я долго ждать буду? Жрать давай, — повелительно бросил отчим, пока мама гоношила у плиты.
Я нарезала в сторонке хлеб и старалась отключиться от мыслей о том, что вчера в обед меня лапал препод в своей квартире.
Странный, ненормальный и абсолютно чокнутый способ оказания помощи с его стороны оставил меня сегодня без сна. Потому что, стоило мне хоть на несколько минут провалиться в забытье, как я тут же снова оказывалась на комоде. Я не видела мужского лица. Он словно был абсолютно безликим. Но я чувствовала болезненное касание мужских рук, которые в каждом приступе сна оказывались грязными. Будто в глине. Словно человек без лица пытался из меня что-то слепить, и каждая его попытка заканчивалась провалом, потому что я просыпалась.
— Алёнка, мать твою! Уснула там, что ли?! Хлеб, говорю, дай! — рявкнул отчим, из-за чего я неожиданно для самой себя вздрогнула так сильно, что едва не воткнула нож себе в подбородок.
Быстро сложив кусочки хлеба в хлебницу, я поставила её на стол перед отчимом и тут же напоролась на укоризненный взгляд матери, явно говорящий о том, что из-за того, что я торможу с утра пораньше, огребут все.
— Ты на весь подъезд, что ли, хлеба решила нарезать? — обратился с новой претензией отчим.
— Задумалась, — ответила я, смахивая крошки с разделочной доски в мусорное ведро под раковиной.
— Задумалась она… — буркнул себе под нос отчим. — А ты какого хрена задумалась тут, кстати? Ты в это время уже в университет должна ехать. Я за что плачу-то? За то, что думаешь дома, а не на учёбе?
— Мне ко второй паре, — ответила я, стараясь не смотреть в его сторону и, чтобы он не воспринял мои ответы за дерзость.
— Ко второй? А если я позвоню и спрошу?
— Позвони и спроси.
Я стиснула зубы и с опаской ждала ответной реакции.
— Ладно, — снисходительно бросил отчим через несколько секунд. — Раз мне сами не звонят, значит всё, пока, нормально.
Стараясь, чтобы меня никто не услышал, я облегченно выдохнула.
К счастью, мне сегодня действительно ко второй паре и я успею помыться в домашнем душе, потому что отчим сразу после завтрака уедет на работу. Но теперь мне придётся вновь что-нибудь придумывать для собственной гигиены, потому что университетский душ тоже уходит в мой личный черный список.
Стараясь более никак не соприкасаться и не контактировать с отчимом, я дождалась, когда он уедет, приобняла Катю перед школой и даже выпроводила на работу маму. И только после этого позволила себе принять душ. Дома это, конечно, комфортнее, особенно тогда, когда никого нет в квартире, но, всё равно, душ я по привычке приняла в ускоренном темпе, прислушиваясь к каждому шороху и боясь, что может вернуться отчим, который вдруг поймёт, что что-нибудь забыл.
К счастью, помылась без эксцессов. Даже волосы феном высушить успела.
Но самое сложное испытание оказалось только впереди. В стенах университета, что с каждым днём всё больше и больше напоминал мне кость, застрявшую в горле.
