Ярослава Лазарева - Осенний поцелуй Лондона
– Что ты! – засмеялась Наташа. – У меня нет парня! Мне в июле пятнадцать исполнилось, я ведь только в десятом классе! И пока никаких серьезных отношений не было… да и не влюблялась я ни разу…
– Только если в… Дориана, – с улыбкой произнес Гера.
– Да, – сказала Наташа и посмотрела ему в глаза.
Что-то произошло в этот миг. Наташа даже не могла четко понять, что именно, так как ее мозг был затуманен сильнейшими эмоциями, определить которые она не взялась бы сейчас. Наверное, между ними пробежала та самая искра, про которую столько говорили ее подружки. Глаза Геры показались ей озерами невероятной чистоты и глубины. Правда, на них лежала тень от длинных, чуть опущенных ресниц, но это делало их лишь еще прекрасней. Никогда в жизни Наташа не видела такой совершенной красоты и смотрела на Геру, не отрываясь. Она находилась в смятении, слабый голос разума говорил ей, что так вести себя неприлично, но не было силы отвести взгляд от этого безупречного лица. Наташа заметила, как золотятся волны его волос, и даже зажала руки между колен, чтобы удержаться и не погладить эти золотые кудри. Она видела легкий румянец и невыносимо хотела коснуться ладонью его щеки и ощутить шелк этой нежной кожи. Она смотрела на четкий контур его розовых губ и умилялась каждой их линии, каждому изгибу. И у нее уже пересохло во рту от желания коснуться этих губ поцелуем. Наташа глотнула кофе, но глаз не опустила. Горячая жидкость немного привела ее в чувство, она попыталась «поддержать светскую беседу», хотя хотела лишь одного: пересесть на диванчик Геры и прижаться к нему и больше никогда, никогда не расставаться с этим удивительно прекрасным созданием природы. Даже про себя она не могла назвать его парнем, это слово как-то совсем не вязалось с Герой.
– А ты тут туристом? – прерывистым голосом спросила она, когда взяла себя в руки и немного пришла в себя. – А это кто?
И она кивнула на сидящего за соседним столиком здоровяка. Он делал вид, что читает газету. Но Наташа заметила, как остро он поглядывает по сторонам.
– Это Степан Андреевич, – спокойно ответил Гера. – Мой телохранитель.
– Кто?! – Наташа чуть не поперхнулась кофе.
– Долго объяснять, да и стоит ли?
– И все-таки? – нарушая приличия, настойчиво спросила она и отодвинула чашку.
Наташа вдруг словно проснулась, она даже стала видеть будто намного четче.
«Боже, что я тут делаю? – метались мысли. – Кто они? Гера! А ведь здоровяк назвал его Георгий Юрьевич! Я же сама слышала. Неужели и правда это телохранитель?»
– Не волнуйся так, – мягко произнес Гера и накрыл своей ладонью ее пальцы.
Наташа переплела их с его и крепко сжала.
– Просто я из весьма обеспеченной семьи, постоянно живу в Лондоне, так как получаю здесь образование. Как видишь, ничего такого уж страшного во мне нет! – сказал Гера. – А то у тебя такое лицо! И не забывай, что ты первая ко мне пристала на улице! – добавил он и тихо рассмеялся.
– Значит, ты тут всегда живешь, – потерянным голосом проговорила Наташа, но сжала его пальцы еще крепче, словно из последних сил ухватилась за спасительную соломинку.
– Ну… не то чтобы всегда, – улыбнулся Гера. – Я могу жить где угодно. Но тут у меня дом… вернее, это дом, который мой отец купил для своей второй жены, – тихо добавил он, и улыбка сбежала с его лица.
– А где твоя мама? – торопливо спросила Наташа и покраснела от осознания собственной бестактности.
– Умерла, – еле слышно ответил Гера и отвернулся в окно.
Наташа не выдержала и пересела к нему на диванчик. Она прижалась к его плечу и прошептала неловкие слова утешения. Она никогда не сталкивалась с такой ситуацией и не знала, что положено говорить в таких случаях. Однако ей невыносимо хотелось хоть как-то выразить ту щемящую жалость, которая заполнила ее сердце. Но Гера не дал ей высказаться. Он попытался улыбнуться, повернулся к ней. Она заглянула глубоко в его глаза, но грусть, которую он явно хотел спрятать, все равно проскальзывала на самом дне расширившихся зрачков.
– Моя мама тоже умерла, – наконец, нашла она нужные слова.
– Вот как, – печальным голосом произнес он. – И что, твой папа снова женился? И у тебя тоже есть мачеха?
– Нет, он не захотел, хотя наши соседки несколько раз пытались его сосватать. Ему ведь всего тридцать семь лет! И он у меня хоть куда!
– Так вы вдвоем живете? – поинтересовался Гера.
– У меня еще младший брат есть… Витька, – сообщила она.
– Счастливая, – после паузы сказал он.
– А ты совсем один? – удивилась Наташа и снова прижалась к его плечу.
Она сама не понимала, что делает, но удержаться не могла. Хотя все время разум нашептывал ей, что она ведет себя крайне неприлично. Но эмоции преобладали над ним, и Наташа, впервые испытав такую бурю в душе, просто не могла совладать с нею. Однако Гера не показывал вида, что его что-то напрягает. Он и сам прижимался к Наташе, словно хотел найти утешение. Краем глаза она заметила, что Степан Андреевич проявляет признаки беспокойства и поглядывает на них из-за газеты слишком часто. Но она сейчас весьма странно воспринимала окружающее. Реальностью было лишь то, что она находилась в волшебном мире, рядом был прекрасный и печальный юноша, который становился ей с каждой секундой пребывания в этом мире все роднее и ближе. А вот все остальное иногда врывалось в это волшебство неприятным диссонансом. И настороженные взгляды охранника она воспринимала именно так и тут же отмахивалась от мыслей, что ведет себя не так, как принято.
– Мой отец, хотя ему уже за сорок, – ответил Гера, – через год после смерти мамы женился на очень молодой женщине. Она родила близнецов, так что у меня есть и братик и сестричка. Им сейчас по три года.
Но радости в его голосе Наташа не услышала. Она захотела приободрить его и заметила, что ему должно быть весело в такой компании.
– Отец купил очень большой дом… здесь, в Челси, – сухо сообщил Гера, – и заставил меня переехать в него. Но хорошо, что дом огромный, я могу не встречаться с его обитателями.
– А раньше ты где жил? – попыталась она перевести его на другие мысли.
– У меня квартира в Ноттинг-Хилле, – ответил он и наконец улыбнулся. – Я упросил отца оставить ее за мной, хотя он был расположен продать. Как только я стану совершеннолетним, перееду туда.
– А сейчас тебе сколько? – уточнила Наташа.
– Семнадцать, а тебе?
– Пятнадцать.
Они замолчали. Возникла какая-то неловкая пауза. Казалось, после сближения пошла волна отчуждения. Наташа это моментально почувствовала и даже пересела обратно.
– Еще кофе? – немного натянуто спросил Гера.
– Спасибо, нет, – кратко ответила она и стала смотреть в окно.
