Татьяна Веденская - Пепельный блондин
Глава 5
Сила искусства
Я этого не хотела. Я стояла на тротуаре, присыпанном солью, и всерьез подумывала о том, чтобы сбежать. Плевать на все: на Дикинга, на приличия, на то, что обещала и что он будет меня ждать. Можно уйти и сказать потом, что что-то случилось, что-то изменилось, кто-то позвонил, и пришлось срочно лететь, возвращаться, на ходу менять планы. Может, у меня кто-то умер? Или родился! Или кого-нибудь переехало трамваем. Всякое может произойти – мы же в Москве. Можно позвонить и извиниться, но для этого всего нужно набрать его номер и услышать его голос, а это очень трудно сделать. Когда я слышу его голос, моя воля моментально слабеет, а в голове рождаются ненужные мысли.
Можно уйти просто так, а потом сказать, что села батарейка в телефоне. Да? Только как тогда меня вызвали туда, куда мне пришлось лететь и бежать? Позвонили – и батарейка умерла? Можно послать СМС. Это совершенно неприлично и вульгарно, но на крайний случай можно сделать так. Лишь бы что-то сделать. И как только Колька мог меня так подставить! Я была зла как черт. Но стояла и не двигалась, словно превратилась в соляной столп. Паралич воли и разума в чистом виде. Пять минут назад все было иначе.
– Привет, ты как? Ты скоро? – спрашивала я Николая еще пять минут назад с сердцем, полным надежд. Несколько дней я мечтала о том, как буду тихонько рассматривать Владимира, прикрываясь широкой спиной собственного мужа.
– Я перезвоню позже, – коротко и емко ответил Николай.
– В каком смысле? Ты где-то едешь? Далеко? – уточнила я, хотя сердце и ушло в пятки, надежда еще теплилась.
– Да бл…дь! – вдруг выкрикнул он громко и зло. И отключился.
Я перезвонила, смутно понимая, что не стоит он в пробке. Хотя… может, его полиция остановила. Обматерить полицию? Запросто!
– Оля, ты шутишь да? У меня тут ЧП на КПП! Маркет грабануть пытались, чего тебе надо, а? Дома поговорим! – и снова отключился.
Я постояла в раздумье, но решила все-таки еще раз рискнуть здоровьем. Хотя надежды уже не было все равно. Коля не приедет. Он не собирался. Забыл. А уж если что-то случилось на объекте, то у него и отмазка есть. А у меня ее нет, к сожалению. На мою непокрытую голову падал снежок.
– Коля! Ты забыл? Выставка. Соседи. Дикинга!
Долгая пауза. После нее нечленораздельный мат, смысл которого в переводе: «Ты совсем свихнулась, какая, к чертям, выставка! Извинись там за меня перед Володькой, и идите все в жопу. Не трогайте меня НИКОГДА!»
– Ну, класс! – ответила я в пустоту.
Надо было бежать, но сдвинуться с места у меня не получалось. Проблема была в том, что я всю неделю ждала этой встречи. Владимир улетал куда-то, и в его доме всю неделю не было света. Я хотела его увидеть. Хотела пару часов побыть в обществе человека, который вряд ли станет кого-то посылать в жопу, какими бы ни были обстоятельства.
Мужчина, которого я люблю и с которым живу столько лет, куда меня только не посылал за время нашей совместной жизни. Потом извинялся, конечно. Говорил, что у него стресс, ЧП, похмелье, машина сломалась посреди МКАД, бухгалтер уволился посреди отчетного периода… Я же должна понимать, бл…дь!
– Ольга! Добрый день! Давно ждете? Эти пробки – никогда не знаешь, на каком последнем светофоре перед поворотом встанешь на пятнадцать минут! Иногда кажется, что это такое буддистское испытание для просветленных – Московская дорожно-транспортная система. Терпение на века. А где Николай? Тоже в пробке?
– Николай не смог приехать, – пробормотала я.
Владимир улыбался, чуть щурился в лучах неожиданно выглянувшего солнца и искрился, как бенгальская свеча. Темно-зеленое пальто, бежевый кашемировый шарф. Высокий мужчина и красивый, как черт-те что. И главное – никакой Серой Мыши. Даже и хвоста нет. За что ты испытываешь меня, господи!
– Мне очень жаль, – сказал он так, что было совершенно ясно, насколько ему ни на секундочку не жаль. – Лена тоже не смогла.
– Лена?.. – я запоздало сообразила, что Лена – это Серая Мышь. А она-то почему не смогла?
– Она вообще-то не очень любит выбираться куда-либо. Мне приходится вечно везде ходить одному.
– Коля вообще говорит, что все стоящее так или иначе все равно покажут по телевизору, – выдала я, пытаясь спрятать глупую и совершенно неуместную улыбку. – А я обожаю куда-нибудь ходить. Мне так редко это удается.
– Да? Ну, давайте я буду вас вытаскивать в город почаще. В Москве столько интересного происходит. Недавно во МХТе давали шикарный спектакль. Ведущие актеры приезжали аж из Питера, чтобы сыграть. А я так и не нашел, с кем бы выбраться, – Владимир развел руками и улыбнулся немного растерянно, как ребенок.
Я почувствовала, что не могу дышать.
– Давайте вы будете меня вытаскивать, – кивнула я. – Поверить не могу, что вы любите театр.
– Очень люблю, – кивнул он, задерживая взгляд на моих губах. С ума сошел, что ли?
– Владимир, я должна сказать, вы первый мужчина в моей жизни, который вот так, в открытую, говорит об этом. Смотрите, доиграетесь! Это опасно, все мужчины решат, что вы недостаточно мужественны.
– Это не им решать. – Он рассмеялся и кивнул, открывая передо мной дверь в выставочный комплекс.
Большое помещение с высокими белыми потолками было почти пустым – в будни тут не так и много людей. Владимир купил билеты, элегантно отмахнувшись от моей кредитки. Сказал, что у него есть скидочная карта, по которой мой билет ему дадут практически бесплатно.
– Чем хорош этот комплекс, что тут можно сразу на несколько выставок попасть. Но мы все же сначала доберемся до Дикинга, а уж потом посмотрим, на что еще останутся силы, – сказал он, помогая мне снять шубу.
Коля тоже иногда пытался вести себя так. Открыть двери перед женщиной, принять, подать руку. Платил Коля за всех и всегда, это да. В остальном он воспринимал все эти мелочи как некую надстройку, которую стоит вытаскивать на свет только в особых случаях – в Большом театре или на приеме у английской королевы. А пока мы в «Макдоналдсе» или в «Перекрестке», нечего выделываться перед своими ребятами. Кладите куртки на сиденье.
– Осторожно, тут высокие ступеньки, – Владимир подхватил меня под локоть, когда я чуть не споткнулась. Он делал все это – все жесты простой вежливости – столь естественно и непринужденно, будто был рожден с этим особым талантом.
– Спасибо. – Я старалась делать вид, что смотрю на фотографии, а не на него. Хотя фотографии стоили того, чтобы уделить им побольше внимания. Дикинг действительно обладал и чутьем, и собственным видением. У него был особый талант, позволявший создать произведение искусства даже из волн на песке. Но настоящее произведение искусства – живое, с горящими серыми глазами – было рядом со мной.
