Вера Фальски - Ни слова о любви
– Бедная моя Сонечка… Что ж, у тебя есть право чувствовать себя немножко разочарованной, – понимающе сказала Люцина. – Но дай мне кое-что рассказать. Я тебе не звонила, потому что у меня была куча работы. Понимаешь, я ковала железо, пока горячо.
Сабине стало дурно, когда она попыталась себе представить, что именно Люси могла иметь в виду.
– Я раздобыла для тебя два новых рекламных контракта. – Агентша сделала выразительную паузу, словно ожидала бури аплодисментов.
– Ты шутишь? Нет, этого не может быть! Не думаешь же ты, что теперь я буду…
– Говоришь, это все моя вина? – бесцеремонно перебила ее Люцина. – Так вот, дорогая, я не могу согласиться ни с одной частью этого утверждения: во-первых, не моя, во-вторых, никакая это не вина. И не думай, что я скромница, Орлеанская девственница. Не отрицаю, мои способности в пиаре выше средних – что есть, то есть. Но тебе, милочка, я скажу так: такого ивента,[8] какой ты нам устроила, даже я не сумела бы выдумать! Соня, это было шедеврально! Ты чемпионка мира! И я не имела к этому ни малейшего отношения. Ты сделала все сама. Сама, моя Сонечка, такая пробивная и неотразимая Сонечка…
Сабина слышать не могла ее инфантильного щебета. Но в одном Люцина была права. Сумей она, Сабина, тогда взять себя в руки, нашумевшую передачу на «Пятом канале культуры» посмотрела бы всего горсточка телезрителей, да и те забыли бы об этой бессмысленной и никому не нужной дискуссии еще до окончания рекламного блока перед следующей программой. Действительно: в том, что случилось, она могла винить только себя. И это еще больше ее злило.
– Ты просто гениальна. Такого количества упоминаний в масс-медиа не имел еще ни один писатель, никогда! – взволнованно продолжала Люцина. – Я проверяла! Понимаешь? Никто и никогда! – с триумфом в голосе повторила она.
– А не заметила ли ты, что при этом упоминались вовсе не мои книги?
– Да какая разница, зайчик? Это даже лучше: публикации на житейские темы продаются гораздо успешнее, чем рецензии. Я читала исследования, могу тебе отправить, если хочешь, это очень интересно, – уговаривала агентша.
– Люцина, давай закончим этот разговор. У меня уже нет сил. И знаешь что? Выбрось из головы всякие контракты и прочую ерунду. Я исчезаю. Перебираюсь поближе к морю. – Произнеся это, Сабина застала сама себя врасплох: она-то была уверена, что еще не приняла решения. – Книг про Амелию больше не будет. В кои-то веки я возьмусь писать что-нибудь приличное. – Она осознала, что стремление создать иной, настоящий роман в ней только усилилось, обретя новый мотив, более сильный, нежели все предыдущие: Сабина отчаянно желала доказать миру, что она не какая-нибудь туповатая бумагомарательница, выезжающая благодаря дешевым скандалам, – ведь именно такой ее теперь считали все. – Ничего уже не будет как прежде.
В трубке какое-то время молчали.
– Пусть будет так, как ты хочешь, Соня, – наконец отозвалась Люцина осторожно. – Я за тебя горой, что бы ты ни решила.
– Не хочу я с тобой говорить, – закончила Сабина.
Она немного стыдилась столь дешевой цитаты,[9] но это была истинная правда.
Глава 5
Кофейня-шоколадница Веделя была, как обычно в это время дня, полна людей. Японские туристы, старушки с унизанными бриллиантами довоенных времен пальцами и завитыми волосами, студентки, претендующие на принадлежность к андеграунду исключительно из-за престижа самого андеграунда… И все, склонившись над чашками с теплым коричневым напитком, погружены в доверительные беседы.
Сабина долго боролась с собственными мыслями, но в конце концов уговорила себя, что вполне может встретиться с Анджеем здесь. Дело ведь было, как-никак, в том, чтобы впервые появиться в общественном месте – впервые с тех пор, как она невольно стала главной скандалисткой польской литературы. Показываться на людях Сабина очень боялась, но поездка к морю помогла ей понять, что пора наконец попытаться дать отпор буре, неожиданный удар которой сбил ее с ног. «Не дождетесь, сопливые засранцы, – мысленно говорила она своим интернет-преследователям, – я не сдамся! Буду жить нормальной жизнью, не позволю вам запугать меня!» Кроме того, увидеться с мужем она предпочитала на нейтральной территории, поэтому предложила встретиться в городе, но уступила в выборе кафе. На шоколаднице Веделя настоял Анджей, хотя Сабина недолюбливала и саму эту кафешку, и напитки, которые здесь подавали.
– Сабинка, я буду идти из телестудии, мне как раз по пути. Да и ты ведь знаешь, как я люблю их шоколад, – пояснил он жене по телефону так непринужденно, словно целью их встречи была самая обыкновенная болтовня.
Сабина пришла первой и отыскала более-менее укромное место в глубине зала. К счастью, клиентура этого кафе, по-видимому, не состояла из любителей бульварных сенсаций: появление писательницы, к ее величайшему облегчению, особенной реакции не вызвало. Анджей, как обычно, опоздал, а входя, нечаянно толкнул официантку с подносом. Заметив жену, он по привычке издалека окликнул ее по имени, что тут же пробудило интерес у остальных присутствующих. Сабине, настроенной изначально на мирные переговоры, кровь ударила в голову. «Что за кретин! Я его убью!»
Муж принялся оправдываться за свое опоздание: ему необходимо было встретиться с каким-то вице-министром, который в этот день выступал на телевидении в политической передаче. У Анджея было к нему какое-то животрепещущее дело, и он хотел пообщаться с чиновником в неформальной обстановке.
– Ты встречаешься с вице-министром на телестудии, чтобы избежать свидетелей? – не удержалась от сарказма Сабина.
Порой она не могла понять, как вообще Анджею могли доверить более-менее ответственный пост. Впрочем, ответа ждать она не стала – жаль было тратить время на несущественные вопросы – и без обиняков перешла к сути.
– Анджей, я считаю, мы должны разрешить Руже уехать.
Муж, часто моргая, всматривался в ее лицо.
– Сабинка, мне кажется, на тебя что-то нашло в последнее время. Ты ведешь себя как минимум странно. И решения принимаешь непонятные…
Он говорил, а в Сабине все вскипало.
– Не тебе судить, как я себя веду. – От повышения голоса ее удержало только присутствие сидящих поблизости людей. Спору нет, это было несправедливо, но какую-то часть своей обиды за унижения после злополучного телевыступления она направила на Анджея: именно он, по ее мнению, утопил ее окончательно. И неважно, что сделал он это ненамеренно, – важно, что это было глупо, а терпимость к глупости у Сабины была исключительно низкая. – Между нами все кончено, я тебе уже сказала. У тебя нет права комментировать мои поступки.
Анджей подавился белым шоколадом с клюквой.
– Ну чего ты так, Сабинка… Ведь я… как раз об этом и говорю. Ты… как будто не ты…
– Наоборот. Я только начинаю быть собой.
Муж кивал, явно не веря в то, что слышал.
– Знаю, у тебя сейчас тяжелый момент. Но это пройдет, милая. Все утрясется. Это буря в стакане воды…
Его успокаивающий голос подействовал на Сабину, точно красная тряпка на быка.
– Последнее, чего я сейчас жду, – это чтобы ты утешал меня. Не для того мы встретились. Бракоразводный иск почти готов, я подаю его через несколько дней.
Сабина вовсе не собиралась так на него нападать, она действительно хотела спокойно поговорить насчет Ружи, обдумать вдвоем, как реагировать на ее планы. Но Анджей, как обычно, вывел ее из равновесия. Он был таким беспомощным, так ее раздражал… И чем большим тюфяком был он, тем стервознее становилась она. Он сам подставлялся.
У Анджея на лице было написано отчаяние человека, у которого тайфун только что с корнем вырвал дом.
– Сабинка, нет! – Его сдавленный крик снова привлек внимание сидящих за соседними столиками. – Ты не можешь так поступить!
Сабине показалось, что кто-то хочет исподтишка сфотографировать их телефоном, и передвинула стул так, чтобы сидеть спиной к залу.
– Анджей, пожалуйста, держи себя в руках. Не веди себя как баба. Неужели и впрямь обязательно делать из всего такую большущую драму?
У него трясся подбородок.
– Милая, как ты можешь? – едва выдавил он, прижимая руку к груди. – Хочешь меня убить? При моей-то мерцательной аритмии? Сердца в тебе нет, что ли? Неужто я уже ничего для тебя не значу?
– Анджей, прости, но я не понимаю твоего удивления. Подумай хоть минуту спокойно. Ты видишь для нас другой выход?
Сабина притворялась невозмутимой, хотя мужнина истерика была вовсе не тем, что она ожидала увидеть. Втайне она надеялась, что ему тоже все это уже надоело и что развод будет всего-навсего формальностью. Но, по-видимому, такой легкий выход из положения ей не светил. Анджея била дрожь.
Поправив шелковую шаль от «Эрме», мягко ниспадавшую с плеч, она приглушенным голосом произнесла:
– Пойми, я не вижу ни малейшего смысла в том, чтобы и дальше поддерживать видимость нашего брака. В этом нет ничего хорошего ни для меня, ни для тебя. Я уверена, если ты хорошенько подумаешь, то и сам со мной согласишься. – Помолчав минутку, она решила подойти к вопросу с другой стороны. – Тебе остается квартира на Хомичувке, мы разводимся по согласию сторон. Мой юрист уладит формальности. Я все беру на себя, тебе не нужно будет ни о чем беспокоиться. Тебе останется только поставить свою подпись, – примирительно улыбнулась она.
