Наталья Троицкая - Обнаров
– Полина, судьбу по подворотням не выслеживают! Где твоя женская честь и гордость? Ты себя потеряла!
– А, ты, значит, поможешь найти! Не смей за меня решать, Леднёв. Раньше надо было!
Из тени деревьев она шагнула на ярко освещенную мокрую мостовую и, не оборачиваясь, пошла к тому, кто ждал и нервно курил под проливным дождем.
Обнаров почувствовал ее спиной. Он обернулся. Смерил холодным равнодушным взглядом ее всю, с головы до пят. Сказал:
– Наверно, мимо проходила.
Она подошла ближе.
Он был промокшим до нитки.
– Я просто… – она смутилась, но, быстро справившись с собой, продолжила: – Я просто пришла посмотреть, будешь ты ждать меня или нет.
– Посмотрела?
Она кивнула.
– Слушай, у тебя в роду шизофреники были? Ты – психбольная! Какого черта я связался с тобой?! Стою тут, под дождем, мокну, слова трачу… Зачем?!
Она улыбнулась.
– Я пойду. Прости меня, пожалуйста.
– Я провожу.
– Не надо. Стоянка такси рядом.
– Я провожу, – с нажимом сказал он. – В последний раз.
Они шли вдоль залитого дождем проспекта. Мимо неслись машины, обдавая водяной пылью, хлестал проливной дождь, бесился ветер, в диком танце кружили, кружили и все никак не могли упасть последние желтые листья.
Стоянка такси была пустой. Обнаров прислонился спиной к стволу липы с подветренной стороны. Так казалось теплее.
– Мы оба такие мокрые…
Она улыбнулась заискивающе, виновато, ладошками стерла влагу со щек.
– Мы оба такие разные… – холодно, со вздохом повторил он. – У нас нет будущего. Пока все далеко не зашло… Будет правильно не встречаться.
Обнаров коснулся затылком ствола дерева, закрыл глаза. Здесь его больше не было. Хлестал дождь, где-то вдалеке притормозила, хлопнула дверцей машина, и снова влилась в поток. Когда он открыл глаза, рядом уже никого не было.
Погоды ждали неделю. Нужна была сухая полоса с коэффициентом сцепления ноль шесть и отсутствие сильного ветра.
Неделю назад был выполнен первый, так называемый штатный полет, целью которого было воспроизведение фактических действий экипажа погибшей машины. Проще говоря, летчики просто скопировали действия погибшего экипажа, но без воздействия на самолет дополнительной тормозящей силы. Лайнер благополучно набрал высоту, что укрепило экспертов и органы следствия в правильности высказанной Задорожной версии о том, что взлету борта с футболистами помешало именно торможение.Всю неделю специалисты технической комиссии авиационного комитета скрупулёзно обрабатывали данные средств объективного контроля с целью сравнения экспериментального и аварийного полетов. Были рассчитаны те значения, до которых пилоты в экспериментальном полете должны будут произвести отклонение тормозных педалей, чтобы получить именно тот тормозящий момент, который был у лайнера, разбившегося в Уральске. Были рассчитаны параметры и время прекращения взлета, ведь если бы самолет оторвался от земли, он с большой долей вероятности повторил бы судьбу своего уральского собрата.
Стоя у ряда металлических шкафчиков с лётной амуницией, Игорь Леднев, не таясь, наблюдал за тем, как она одевалась, и делал комплимент за комплиментом. Настроение у него было приподнятое, боевое, и недовольство Задорожной летчика ничуть не смущало. Наконец, ей это надоело.
– Леднев, как ты думаешь, что должен был сделать погибший экипаж, чтобы не свалиться в плоский штопор?
Её взгляд был чуть надменным и пристальным.
– Штурвал нужно было не тянуть на себя, как мамонтам, а «отдавать», чтобы поставить машину в почти горизонтальный полет, и дать ей возможность набрать скорость, – Леднев понизил голос почти до шепота. – Полина, присвоенное тебе вчера звание полковника еще не дает права сомневаться в моей профпригодности. Будь осторожна, от полковника до фригидности всего один шаг. Для женщины всегда лучше быть «под полковником», чем полковником.
– Давай о тебе. Контрольный облет твоего «07-го» показал, что в заключении ты понаставил слишком много лишних восклицательных знаков. Летаешь ты, Игорь, прилично. Очень прилично. Но ты ужасно серый в инженерном плане. Ты не растешь. Твои знания остались на уровне академии, а авиация развивается. Не удивлюсь, если «07-й» станет последней машиной, где ты сидел в левом кресле. Вот ты пишешь о тугих педалях, а рассуждать нужно было о путевой устойчивости и решать, что делать с хвостовым оперением лайнера.
– Не мне мстишь, командир.
– Это тебе для настройки на деловой лад. Теперь о предстоящем полете. Взлететь мы не должны. Но если ты мне «подскок» устроишь и испортишь заданные параметры взлета, я тебе, подполковник, яйца оторву. Может быть, после этого романтика из твоей башки улетучится, и ты станешь думать о деле! Задача полета ясна?
– Так точно, моя королева! Но, между нами… Задница и бюст у тебя по-прежнему классные!
Задорожная подошла, встала вплотную, так, что их тела соприкоснулись, взглянула, как ударила:
– Знаешь, почему у меня больше всех на базе налёт на сверхвысотных истребителях?
– Завидная реакция. Способность мгновенно принимать правильные решения.
– Потому что там только ты и машина. Никаких похотливых щенков. Никто мозги не плавит!
Она взяла шлем, перчатки и направилась к выходу из раздевалки.
– Будешь лыбиться, Леднёв, так всю жизнь во вторыхи просидишь. Нам в экипаж инженера-испытателя включили. Будет тонну регистрирующей аппаратуры обслуживать. Пойдем, посмотрим на умельца.
Проводив печальным взглядом пятые сто грамм коньяка, генеральный директор актерского агентства «Успех» Валера Юдин сокрушенно качнул вихрастой головой, не сдержал тяжелого вздоха.
– Обнаров, Обнаров… Пьёшь, как лошадь. Сколько знаю тебя, умеренность тебе не знакома!
– Коньяка пожалел?
Пьяный стеклянный взгляд Обнарова бесцельно блуждал по стене напротив.
– Пей, на здоровье, конечно. Мне, однако, доподлинно известно, Костя, что проблемы решаются по-другому.
Взгляд Обнарова дрогнул и медленно пополз к Юдину.
– У меня нет проблем.
– Я вижу. Я знал очень многих талантливых людей, у которых, как и у тебя, тоже не было проблем! Вы будете удивлены, друг мой, но кто-то из них сейчас талантливый грузчик, а кто-то талантливый бомж.
Мутный взгляд Обнарова застыл на переносице Юдина.
– Ты кто есть? – Обнаров с размаха врезал кулаком по столу. – Ты – пыль дорожная, ты кому это сказал?
