Идиллия Дедусенко - Исповедь неудачника, или История странной любви
— Ты изменился. У тебя сейчас такая брутальная внешность, тебе только в кино сниматься! — убеждал он меня.
— Так я же не артист, — напомнил я ему.
— Это не обязательно! Брюс Уиллис, знаешь, как попал в кино? Прочитал где-то, что для нового фильма нужны люди на роли опустившихся типов…
— Ну, если опустившихся… — невесело пошутил я.
— Да ты слушай! Он, как был после перепоя, небритый, с помятой мордой, в истрёпанной одежде, так и пошёл. Режиссёр, как его увидел, так и выпалил: «То, что нужно!» Теперь знаменитость планетарного масштаба.
Эта легенда мне сильно понравилась, но я боялся рисковать. Бросишь работу здесь, а там не возьмут… Игорёк говорил убедительно и предлагал перекантоваться у него, пока я не найду себе работу на киностудии или ещё где. В общем, как сказала когда-то бывшая соседка тётя Вера, можно было окончательно «определиться». Это было заманчиво: из «ничтожества», которым меня обозвала Кристина, стать знаменитостью киномира. Ну, пусть не планетарного масштаба, пусть в пределах своего Отечества, но это что-то! Пусть тогда Кристина и ей подобные кусают локти! А подспудно меня тянуло в столицу ещё одно обстоятельство: где-то там, получив диплом, живёт и работает Паша. Стать киноактёром, найти её и вернуть. Заманчиво!
Не знаю, хватило бы у меня решимости так круто поменять жизнь. Я не принадлежал к породе мечтателей, маниловщиной не страдал, поэтому подумал, что лучше подождать до тепла. Но всё решил неожиданный звонок.
Глава 9
Звонили на домашний телефон. Я поднял трубку и… не поверил своим ушам — звонила Паша. Голос у неё был слабый, глухой, как будто пробивался из подземелья.
— Привет, — начала она, как обычно.
— Привет, — отозвался я, плохо скрывая радость, а сердце у меня гулко застучало молотом. — Ты где?
— В больнице.
— В больнице? — встревожился я. — А что с тобой?
— Мне очень плохо…
— Ты в какой больнице, в первой или четвёртой? — спрашивал я, думая почему-то, что она вернулась в наш город.
Она назвала адрес.
— Так это где? — не понял я.
— В Москве… где же ещё… Я тут совсем одна… Мне плохо…
Паше плохо, и она одна! Разве мог я раздумывать? От зарплаты у меня оставалось семь тысяч «с копейками».
— Мне приехать? — на всякий случай уточнил я.
Паша молчала. Я принял это как знак согласия.
— Я приеду! — крикнул я в трубку. — Ты держись, я скоро приеду!
Я даже не подумал о том, что надо бы предупредить начальство на работе об отъезде, может, оформить отпуск на неопределённое время за свой счёт. У меня в голове была только больная Паша, совсем одинокая в огромной чужой Москве. Заодно можно показаться на какой-нибудь киностудии, где снимают сериалы. Пока поселюсь у Игорька, а потом видно будет.
И вдруг меня будто что-то толкнуло: а что скажет мой шарик? Я выволок его из-за керамической вазы, где он стоял долгое время, забытый мною. Поставил на самое видное место так, чтобы на него попадало как можно больше света из окна. «Море» было спокойным, но не желало светлеть, оставаясь почти чёрным, несмотря на яркое солнце воскресного дня.
«Просто ему здесь недостаточно света, — подумал я, — зима же!» И начал быстро собираться, чтобы успеть на автобус до Москвы, отходивший через полтора часа: надо ещё добраться до вокзала! Желая задвинуть свой сувенир за вазу, чтобы не мозолил тут без меня никому глаза, я подошёл к секретеру и… обомлел! В верхней, светлой части шарика проступали нечёткие очертания какого-то лица! Мне показалось, что я узнал его! Это была женщина, подарившая мне сувенир. Она качнула головой, будто хотела сказать: «Нет!» Я сдвинул шарик — и лицо (или просто какое-то пятно?) исчезло. Я стал вертеть шарик во все стороны, но изображение больше не появлялось. «Долой мистику! Это всего лишь игра света», — решил я и, успокоившись, направился на автовокзал.
Две тысячи с небольшим за билет, двадцать часов пути на автобусе — и вот она, столица! Я и не подумал о том, что надо бы сначала позвонить Игорьку, поехать к нему, передохнуть с дороги, а потом с его помощью найти нужную больницу. Я кинулся искать её сам, спрашивая у прохожих, как туда добраться, пересаживаясь из метро на троллейбус, потом снова в метро, а затем на автобус… И я её нашёл!
С пакетом апельсинов, облачённый в белый халат, я вошёл в палату. Пашу увидел сразу, подошёл к ней, улыбаясь, и сел на край кровати. На её лице я радости не прочёл. Паша лежала какая-то отрешённая, и я счёл своим долгом сказать:
— Ну, вот… Я здесь, рядом с тобой. Теперь всё будет хорошо.
Как видно, Паша мой оптимизм не разделяла. На бледном лице не появилось даже и тени улыбки. Она что-то хотела сказать, наверное, о чём-то попросить, но не решалась. Я подбодрил её:
— Ты говори, что нужно, я…
— Нужно, чтобы ты сходил к нему…
— Поговорить с врачом? — уточнил я, готовый тотчас же найти эскулапа и выяснить, что необходимо для выздоровления Паши. Нужны деньги? Я опять пойду копать траншеи, даже здесь, в Москве.
— Нет, причём тут врач, — недовольно сказала Паша. — Сходи к Олегу…
— А кто это? — насторожился я.
— Ну… это… В общем, мы здесь познакомились… Снимаем комнату…
— Я не понял… Живёте вместе?
— Да… Но… он обиделся на меня и не приходит… А я тут совсем одна…
— Так я же приехал!
— Ну… ты приехал… Ты уедешь… Сходи, пожалуйста, к Олегу, поговори с ним.
— В смысле?
— Расскажи, как мне плохо! — нетерпеливо сказала, чуть не крикнула Паша.
Я сидел, как дурак, как оплёванный тысячу раз болван, поверивший в чудо, которого уже никогда не может быть. Уж слишком откровенно она боялась потерять какого-то Олега. И я вдруг словно прозрел, я не узнавал прежней Паши, ради которой мчался в Москву. На больничной койке лежала сломленная чем-то женщина, ничем не напоминавшая ту Пашу, с которой мы так безудержно предавались страсти. Во мне шевельнулось что-то, похожее на жалость. И раз уж я приехал, а для неё важно, чтобы я поговорил с неведомым мне Олегом, я к нему схожу. Паша назвала адрес. Объяснила, как его найти.
Было уже темно, когда я вышел из больницы. Долго добирался до нужного дома. Занятый своими мыслями и вновь нахлынувшей тоской, я не позвонил Игорьку, решив, что сделаю это после разговора с Олегом. Из подъезда указанного Пашей дома как раз выходила женщина, и я не стал набирать код, вошёл и сразу поднялся на третий этаж.
Дверь открыл здоровый парень, на полголовы выше меня. Он удивлённо спросил:
— Вам кого?
— Я от Паши, — сказал я, пытаясь скрыть своё беспокойство: мне почему-то было не по себе при виде этого громилы.
