Эйкомб Рини - Седьмое небо
Рамон вдруг глухо рассмеялся и с печальной улыбкой повернулся к Синтии.
– Вообще-то не совсем, – признался он. – Возвращаясь сюда, я боялся не застать тебя – вдруг ты выполнила свою недавнюю угрозу вновь исчезнуть из моей жизни?
– Ну подумай, куда бы я могла уйти? – серьезно сказала Синтия. – Если ты думаешь, что я цепляюсь за свое беспамятство, то ошибаешься. Мне необходимо все узнать о своем прошлом, и, как ты правильно заметил, кроме тебя, мне никто не поможет в этом.
– Ну что ты, я вовсе так не думал. – Рамон вздохнул. – И я не сомневаюсь, что тебя пугает такая перспектива.
– Мы… – Синтия вдруг осеклась.
– Что?
Она покачала головой.
– Впрочем, неважно.
– Ты сильно побледнела, – обеспокоенно заметил Рамон.
– Со мной все в порядке. – Синтия отвернулась. – Пойду приму душ.
– Неплохая мысль. Я последую твоему примеру.
Каждый почувствовал облегчение, что можно наконец разойтись под благовидным предлогом.
– Моя спальня слева, – сказал Рамон, – но, если ты хочешь поменяться, я не против.
– Нет, меня это вполне устраивает. Синтия, прихрамывая, направилась в свою комнату, уже не чувствуя боли в колене. Надо же, всего две таблетки сотворили чудо! – обрадовалась она.
– Послушай, – окликнул ее Рамон, – нам обоим надо бы поесть. Как насчет раннего ужина, что-нибудь… около семи?
Синтия согласно кивнула – главным образом потому, что ей не хотелось снова вступать в препирательства. К тому же Рамон, если захочет, все равно настоит на своем.
– Значит, договорились, в семь. Я закажу для нас столик в ресторане. А может быть, ты хочешь поужинать здесь, в номере?
– Нет, давай лучше в ресторане, – поспешно отозвалась Синтия, которой меньше всего хотелось оставаться с ним весь вечер один на один. – Но… – Она замолчала, подыскивая нужные слова.
– Что? – переспросил Рамон.
Синтия отрицательно покачала головой. Она рассудила, что лучше все же не касаться болезненной темы одежды. Тем более что Рамон уже высказал свое неодобрение ее дешевыми туалетами, так к чему новые дискуссии на эту тему?
– Увидимся чуть позже, – неловко пробормотала она и скрылась в дверях спальни, которую уже успела немного обжить, разложив свои нехитрые пожитки.
Когда за Синтией закрылась дверь, Рамон облегченно перевел дух. Хрупкое перемирие далось ему труднее, чем их постоянные перепалки друг с другом.
Но долго ли оно продлится?
Вряд ли, грустно признал Рамон. Прекрасно помня горячий темперамент прежней Синтии, он не спешил обманываться насчет нынешней. Впрочем, его характер был не менее взрывным. Именно поэтому они вечно ссорились, потом пылко мирились, и это, в конце концов, почти разрушило их семью.
Нет уж, теперь я этого не допущу, поклялся себе Рамон, направляясь в свою спальню. Синтия еще не поняла этого, но нам обоим свыше дан шанс начать все сначала, и в этот раз мы просто обязаны быть мудрее и не упустить его.
Уж я-то просто обязан быть на высоте и постараться за двоих, решил Рамон. С Синтии спрос маленький – по крайней мере, пока к ней не вернулась память.
***
Ровно в семь Синтия бросила последний взгляд на себя в зеркало и пошла к двери, резонно полагая, что теперь-то муж не должен критиковать ее внешний вид.
Хотя ее одежда была недорогой, Синтия вовсе не считала зазорным появиться в ней в ресторане. Но в этот вечер она надела довольно изысканное черное платье для коктейля, подаренное ей, как, впрочем, и многие другие вещи, женой лечившего ее врача. Эта дама с первого дня отнеслась к Синтии с сочувствием, а платье уступила еще и потому, что располнела и оно стало ей мало.
Устроившись на работу в «Трентон», Синтия постепенно стала избавляться от старых вещей, но платье докторши решила все же оставить. Оно было практически новым, отлично на ней сидело и всегда нравилось Синтии, хотя она и сомневалась, что ей когда-либо представится случай надеть его.
И вот теперь такая возможность появилась. Синтия не только нравилась себе в этом платье, но и чувствовала себя в нем комфортно. Она вымыла голову дорогим шампунем, который нашла в ванной комнате, и по достоинству оценила эффект – волосы красиво блестели, их цвет становился все более живым по мере высыхания, и Синтия невольно залюбовалась собой.
Она оставила волосы распущенными – больше для того, чтобы досадить Рамону: ведь тот, зная ее строптивость, наверняка ожидал снова увидеть ее со «старушечьим» пучком. С помощью тонального крема, пудры и румян Синтия скрыла синяки под глазами и воспользовалась помадой яркого тона, чтобы привлечь внимание к губам. Платье для коктейля требовало туфель на шпильке, но, увы, элегантностью пришлось поступиться: больная нога позволяла носить только обувь на низком каблуке.
Ну вот, теперь я, кажется, готова показаться с Рамоном на публике, удовлетворенно заключила Синтия и с высоко поднятой головой открыла дверь в гостиную.
Рамон стоял у письменного стола и, коротая время в ожидании Синтии, перебирал свои бумаги. Он великолепно выглядел в светлом льняном костюме. Синтия почувствовала, как при виде Рамона у нее сильнее забилось сердце. От него исходила какая-то животная сексуальность, которая неудержимо влекла Синтию.
У нее захватило дух, когда их взгляды встретились, и произошло нечто похожее на короткое замыкание. Рамон мгновенно понял ее растерянность. Синтия не знала, как ей реагировать на неожиданно промелькнувшую между ними искру.
– Ты очень пунктуальна, что обычно не свойственно красивым женщинам.
В ресторане они заняли уютный столик в углу и завели непринужденную беседу о таких отвлеченных вещах, как кухни народов мира, напитки и индустрия отдыха. Рамон живо реагировал на каждое слово Синтии, ловил каждый ее жест и не сводил с нее глаз. Она же смотрела на его правильной формы чувственный рот и невольно вспоминала о поцелуе на балконе.
Синтия не могла забыть, какое смятение вызвал в ней тот поцелуй, на который она ответила, не задумываясь. Она завороженно смотрела, как двигались губы Рамона, и чувствовала их горячий вкус на своих губах.
Ее физически тянуло к Рамону, желание будоражило кровь, и Синтии это даже начало нравиться – настолько, что исчезла недавняя неприязнь к этому мужчине. Она немного расслабилась и уже не была такой колючей, как в первые часы их встречи, даже рассмеялась несколько раз в ответ на его реплики.
– Я должен кое в чем признаться, Синтия, – неожиданно сказал Рамон, задумчиво рассматривая на свет бокал с кроваво-красным вином.
Она подняла на него свои зеленые глаза, и по их настороженному выражению Рамон понял, что испортил остаток вечера. Но отступать уже было некуда.
