Людмила Белякова - Любовь. Офисная версия
— Я черных не переношу. У меня на них не… — Он ткнул пальцем в сторону полки с картонными божками.
— Все, достаточно, поняла. А как же они с Пашей?..
— А это уж потом было. Его она быстро уложила.
— А Паша знает, что она?..
— Нет. Мы ж с Павликом друзья. Зачем такими рассказами жизнь ему портить? Живут нормально, ребенок у них… И Анжелка, что с тобой сидит, — тоже мне колки подбивала.
— И ты тоже отверг ее как «черную».
— Да, а это не мое право?
— Право. Просто, извини, Майкл, не понимаю мужскую логику твоего поведения. Брюнетки тебя не волнуют…
— Абсолютно, — ответил он, презрительно выпятив нижнюю губу, и отодвинул Жаннин подол еще выше, до бедра.
— И девушки тебе нравятся малодоступные…
— Да, кто на шею вешается — та не моя.
— Но я-то не блондинка, согласись…
— Ну ты ж не черная.
— Я темно-каштановая.
Миша, не снимая одной руки с ее бедра, другой поворошил ей волосы.
— Да нет, не темная ты, нормальная…
— Но я и не неприступная крепость, и много сил на мое завоевание тебе потратить не пришлось.
— На тебя?! Да ты меня умучила в дуплянку! — взревел он. — Я вообще не знаю, как я до сих пор с тобой не взорвался!
Он вскочил с тахты и потянул ее за кисти рук.
— Все, хватит болтать! Напялила на себя хламиду, ни ног не видно, ни… у-у!
— Ой, только не рви! — бурно запротестовала Жанна. — Это итальянское платье, четыреста баксов, и то подешевке!
— Доводить мужика не надо, блин!
Хорошо, что рубашка у Миши была на кнопках, а то бы пуговицы пришлось собирать по всему пути до ванной.
— …Дай я воду включу — мне так нравится…
— Давай, но быстро!
Жанна уже знала, что надо сделать, чтобы Мише было хорошо и удобно, и он это оценил, удовлетворив ее быстро, умело и не причинив боли.
— Достал я до… куда надо? Хорошо тебе было? — прошептал он Жанне на ушко.
— Ты просто чудо… Мне все время кажется, что лучше уже быть не может, но ты все равно… делаешь это еще лучше…
— Ты просто развиваешься как женщина… Ну, давай еще, а?
Жанна потерлась лицом о его шею, и он ответил ей.
— Пусть все будет, как ты хочешь…
— …Ох, — вздохнула Жанна, заворачивая воду. — Интересно, в теории это как-нибудь называется?
— Что? — тоже тяжело отдуваясь, спросил Миша.
— Соитие под душем.
— А это важно?
— Может, я запатентую.
— О чем ты думаешь, — потряс он головой, протягивая руку за полотенцем.
Жанна вышла из ванной первой, накинув халатик, и, раз уж они начали свои интимные игрища, расстелила постель. На часах было всего восемь вечера. Та комедия по телевизору все еще шла, но в чем фишка, было все равно неясно, и Жанна выключила звук. Миша пришел и залез к ней под одеяло.
— Чего ты все время одеваешься? Почему я постоянно с тебя что-то сдираю?
— Сейчас прохладно. Ты тоже лучше сиди под одеялом. Простудишься перед своими соревнованиями…
— Ладно, но ты халат выброси. У тебя такая кожа… Зачем тебе вообще одежда?
— Я ж сказала — чтобы не баловать никого бесплатным стриптизом.
Они чуть помолчали, просто лежа рядом. Но долго это не продолжилось. Миша приподнялся на локте и положил руку Жанне на грудь.
— Что это у тебя сосочки совсем обмякли… Больше не хочется? Опять я перестарался?
— А что? — игриво спросила Жанна, чуть царапая его где-то в области пупка.
— А то… поэкспериментировать не хочешь? Самое время — торопиться некуда…
«Ага, вот они, подливки-соусы! Теорию не обманешь».
— Что ты подразумеваешь под «экспериментами»?
— Ну вот, например, как зайчики те — помнишь?
— Фу-у… Это какой-то разврат животный.
— Неправда. Но если нет, так нет. А ты такой фильм видела — «Основной инстинкт»?
— Да кто ж его не видел.
— Не хочешь попробовать, как Шэрон Стоун?
— Хочу! — резво согласилась Жанна и услышала, как Миша в темноте издал какой-то неясный, но явно выражавший ликование звук.
— Только можно мне хлебный ножик взять? Тебя устроит? А то для колки льда у меня нет… Я сейчас! Я мигом!
И она сделала движение сбегать на кухню за инструментом.
— Что?! Ты… ты что издеваешься? Что ты все время надо мной издеваешься? Я с тобой импотентом стану! А ну лежать!
— Там же Шэрон Стоун ножом любовников кромсает… Ты что-то другое имел в виду?
— Что ты будешь сверху!! И ты это прекрасно поняла! — рычал Миша. — А ну, поднимайся живо! Не все ж мне на тебе пахать! Утомила!
Миша поднял ее за талию и посадил рядом.
— Мишенька, я не смогу, — застонала Жанна. — Я не знаю, как это делать…
— Все будет хорошо, — понизил он тон. — Слушайся только, я тебе буду подсказывать и помогать.
— Ах да, ты ж у нас не только боец-практик, но и тренер-теоретик…
— Вот именно… Слушай и запоминай.
Он взял ее за кисти рук, а сам лег на спину.
— Переступи через меня, ну, и сядь мне на колени…
Жанна так и сделала, чувствуя, как Миша трет большими пальцами ее ладони, и от этого по рукам вверх побежало тепло. Потом Мишины руки, скользнув по ее груди, крепко взяли ее за бедра.
— Приподнимись теперь и двигайся ко мне, ну, потихоньку… Еще немного, и мы встретимся…
В комнате было почти совершенно темно, даже уличные фонари почему-то не горели, бегали только цветные тени от телевизора, разгоняя тьму.
— Какая ты красивая… Еще немного вперед… Тут Жанна почувствовала, что цель достигнута.
— Расслабься и продолжай двигаться… Жанна ощутила прикосновение его рук ко внутренней стороне бедер.
— Опускайся… Вот умница. Теперь делай так, чтобы тебе было хорошо… Ты же знаешь, как я это делаю?
Мысль о том, что теперь она обладает им, а не наоборот, ужасно взволновала Жанну, так что волнение отозвалось непроизвольным спазмом, пробежавшим от диафрагмы до самого ее лона, и она вскрикнула от неожиданности и наслаждения, и Миша ответил ей глухим стоном.
Он плотно взял ее за ягодицы и стал задавать ритм, все убыстряя его. Потом, чувствуя, что она поняла, что надо делать, Миша принялся за ее грудь, пропуская соски между пальцев.
«Я сейчас совсем обессилею и не смогу довести дело до конца… Вот обидно-то будет…» — с отчаянием подумала Жанна, но тут Миша резко остановился, сжал ее ягодицы и чуть приподнял ее.
Она почувствовал острое, жгучее наслаждение и, не в силах сдерживаться, застонала и упала бы, если б Миша не поддержал ее.
— Девочка моя, — прошептал Миша. — Тебе ведь понравилось, да?
— Да… Здорово… — Жанна пыталась восстановить дыхание. — А ты… как?
— Я… нормально… ты была великолепна.
