Элин Хильдербранд - Босиком
— Нет, спасибо, — сказала Вики. — Я буду лечиться у доктора Гарсиа.
И в тот момент она поняла, что доктор Дун списала ее. Как мертвую.
У Вики оставалось два дня до начала химии. Два дня до того, как врачи влезут в ее грудную клетку, чтобы установить там катетер, через который они в течение следующих трех месяцев дважды в неделю будут вводить в нее порцию яда. Доктор Гарсиа сказал, что на это не стоит возлагать слишком большие надежды. Проблема была в том, что химия не излечит рак. Она просто «приструнит» его. Вики казалось, что она чувствовала, как эти чертовы немые маленькие клетки напивались, выплясывали эротические танцы и совокуплялись в пьяном угаре, после чего неистово размножались, пока она лежала в кровати, пытаясь дышать, а Портер лежал и икал рядышком с ней. «У меня в легких злокачественная опухоль. Рак легких». Она могла сказать это про себя и вслух, но это казалось неправдой. Это был не тот вид рака, который мог у нее возникнуть. Вот рак груди мог, и Вики глупо желала, чтобы у нее был рак груди. Она была тридцатидвухлетней некурящей матерью двоих детей. «Пусть у меня будет рак груди!» Рак легких — это для стариков, которые в течение двадцати лет выкуривали по две пачки в день; это было для Джона Уэйна[8]. Вики безрадостно засмеялась. Послушай, что ты говоришь.
«Движение на шоссе I-95; счет за говяжью вырезку в магазине “Стью Леонардс”; война с Ираком; посыпать чердак порошком от насекомых; записаться на плавание; насобирать сосновых шишек для рождественского венка; трещина на губе; необрезанные ногти на ногах; загрязнение Гудзона; колледж Дьюка снова в финале чемпионата по баскетболу Национальной студенческой спортивной ассоциации».
Химиотерапия включала два вида лекарств — гемситабин и карбоплатин. Вики с трудом произносила эти названия, но зато она была хорошо осведомлена насчет побочных эффектов: потеря веса, диарея, запоры, тошнота и рвота, усталость, подавленность — и, скорее всего, у нее выпадут волосы. Ей нужно перестать кормить грудью, и она может стать бесплодной. Этого было достаточно, чтобы вызвать у нее слезы, — Вики проплакала много ночей, когда Тед и дети спали, когда темный дом казался столь же ужасающим, как смерть, — но химиотерапия была просто ничем по сравнению с пневмонэктомией. Операция заслоняла все вокруг; Вики не видела ничего до, во время и после нее. Если химия даст предполагаемый результат, операция состоится в начале сентября в клинике Фэрфилда. Оперировать будет доктор Эмери, хирург-пульмонолог, ассистировать ему — доктор Гарсиа. Два иностранных хирурга, пять медсестер, шесть часов операции, удаление левого легкого и лимфоузлов. Кто-нибудь выживал после таких операций?
— О, огромное количество людей, — говорил доктор Гарсиа. — Каждый день. И это обязательно нужно сделать. Если вы хотите жить.
Но это звучало так, будто он просил Вики протиснуться сквозь игольное ушко или совершить путешествие в открытый космос и обратно. На это сложно было решиться. Это внушало ужас.
Вики могла бы лежать в постели целый день, думая о своей болезни, анализируя ситуацию, пока не разложила бы ее на десять небольших понятных фрагментов, но проклятием и благословением в ее нынешней ситуации было отсутствие свободного времени. Она была в Нантакете с двумя детьми, о которых нужно заботиться. А еще ей нужно было вести хозяйство и присматривать за сестрой и лучшей подругой, которые, проведя вместе менее двадцати четырех часов, уже спорили.
Вики слышала их голоса, доносившиеся из кухни, — натянутые любезности, которые быстро перешли в ругань. К тому времени как Вики надела свой халат из сирсакера, подхватила Портера и вышла на кухню, она сумела разобрать суть спора: прошлым вечером звонил Питер, но Бренда и не подумала сообщить об этом Мелани.
— Ты спала, — сказала Бренда. — Ты спала несколько часов.
— Ты могла оставить записку, — возразила Мелани. — Просунуть ее мне под дверь. А теперь он не берет трубку сотового. Потому что злится на меня.
— Он злится на тебя? — спросила Бренда. — Но это же абсурд! Ты прости меня, конечно, но я не понимаю, почему тебя это волнует. Он, же тебе изменяет.
— Ты ничего об этом не знаешь, — сказала Мелани.
Бренда разрезала инжир пополам и попыталась накормить им Блейна, который скривился и закрыл рот рукой.
— Я ничего об этом не знаю, — согласилась Бренда. — Я не написала тебе записку, потому что была занята детьми. Мы уже собирались выходить за продуктами. Ты спала. Вики спала. Я осталась одна у штурвала корабля и… просто забыла. Честно, это вылетело у меня из головы.
— Надеюсь, ты не сказала ему о моей беременности, — произнесла Мелани.
— О Господи, конечно же, нет.
— И даже не намекнула на это? Я не хочу, чтобы он об этом знал. Я действительно этого не хочу.
— Я ни на что не намекала. Я говорила очень неопределенно. Я даже не сказала ему о том, что ты спишь. Я просто сказала, что ты не можешь подойти. Ты должна благодарить меня. Я все отлично сделала.
— Кроме того, что не сказала мне о его звонке.
— Да у меня было полно работы!
— Брен, — произнесла Вики.
Бренда резко крутнула головой. Когда она это делала, ее волосы становились оружием.
— Ты собираешься принять чью-то сторону?
«Этим летом не может быть никаких сторон, — хотела ответить Вики. — Я слишком больна, чтобы принимать чью-то сторону». Но она знала, что это бесполезно. Это Бренда, ее сестра. И Мелани, ее подруга. Их ничего не связывало, кроме Вики. И Вики уже чувствовала, как она разрывается на две части и трещина проходит прямо между ее больными легкими.
— Нет, — сказала она.
Вики приехала в Нантакет без всяких надежд на возрождение идиллической атмосферы летних каникул, которые она проводила здесь в детстве и юности. Неужели тогда все действительно было идеально? Вики вспомнила лето, когда ее раз сто укусили москиты, и еще одно лето, а может, то же самое, когда комар всю ночь проторчал у нее в ухе, и лето, когда Вики боролась с отцом, чтобы он разрешил ей позвонить по междугородке ее парню Саймону. Но по большей части, да, они были идеальными. По окончании учебного года, когда все друзья оставались в Пенсильвании, сюда приезжали только Вики и Бренда, а еще в неясном, параллельном взрослом мире были их родители, Базз и Эллен, и тетушка Лив. Замки из песка, запах настоящего барбекю на углях — все это было на самом деле. Так что, хоть Мелани и лежала надутая в гостиной на диване, а раздраженная Бренда металась по кухне — они были похожи на боксеров по углам ринга, — Вики почистила банан, взглянула на солнечный свет, который просачивался через окно коттеджа, словно мед, и подумала: «Этот день мы проведем на пляже».
