Лавирль Спенсер - Прошлые обиды
Бесс привыкла приходить рано. Время между семью и десятью часами, когда телефоны молчали и не было посетителей, было самым продуктивным за весь день. После десяти, когда магазин открывался, работать с бумагами было уже нельзя.
Она сняла крышечку с пластикового стакана с кофе, прочла записки Хидер, просмотрела бумаги, папки, сделала несколько телефонных звонков и кое-какие наброски до того, как в половине десятого пришла Хидер и крикнула снизу:
– Доброе утро, Бесс!
– Доброе утро, Хидер! Как ты?
– Холодно.
Бесс услышала, как открылась и закрылась дверь подвала, когда Хидер вешала свое пальто.
– Как прошел обед с Лизой?
Бесс задержалась с ответом, переворачивая страницу. Хидер уже достаточно знала об их взаимоотношениях с Майклом, чтобы снова открывать перед ней банку с червяками.
– Прекрасно, – ответила она. – Она становится очень приличной кулинаркой.
Голова Хидер показалась над перилами лестницы, и ступеньки заскрипели под ее ногами. Она остановилась на верхней – сорокапятилетняя женщина с соломенного цвета волосами, приведенными в выверенный беспорядок, в модных черепаховых очках. Холеные руки с ногтями темно-красного цвета, широкие скулы, маленький симпатичный рот. Одевалась она с кажущейся небрежностью, в которой обнаруживался безупречный вкус, что и создавало первое положительное впечатление у покупателей.
У Бесс было трое служащих, нанятых на неполный день, но Хидер была ее любимицей, и ею она дорожила больше всех.
– У вас встреча в десять часов. Вы помните?
– Да, помню.
Бесс посмотрела на часы и стала собирать все необходимое для визита на дому.
– А потом еще в двенадцать тридцать и в три.
– Да-да. Я помню.
– Сегодня нужно сделать заказы?
Бесс отдала Хидер документы и записи, сказала, что нужно сделать, чтобы заказать обои и проверить пришедший груз, и ушла из магазина, уверенная, что без нее все будет как надо.
Это был сумасшедший день, впрочем, как и все остальные. Звонки следовали один за другим, и времени на обед не оставалось. Она купила бутерброд с рыбным салатом в ларьке и съела его в машине. Из Стилуотера она поехала в Гудзон, штат Висконсин, затем в Норт-Сент-Пол и вернулась в «Синий ирис» как раз тогда, когда Хидер закрывала магазин.
– Было девять звонков, – сообщила Хидер.
– Девять!
– Четыре важных.
Бесс, совершенно измученная, рухнула на диванчик.
– Какие?
– Хиршфилдс, Сибил Арчер, Уорнер Уолпейпер и Лиза.
– Что хотела Сибил Арчер?
– Свои обои.
Бесс застонала. Сибил Арчер, жена важного чиновника, считала, что у Бесс в задней комнате склад любых обоев, которые она может достать, лишь протянув руку.
– А что хотела Лиза?
– Она не сказала. Просто просила перезвонить.
– Спасибо, Хидер.
– Не стоит. Ну, я в банк, пока он не закрылся.
– Как прошел день?
– Ужасно. Всего восемь покупателей.
Бесс скорчила гримасу. Главным в ее бизнесе была работа дизайнера. Магазин играл второстепенную роль.
– Ну и что-нибудь купили?
– Календарь, несколько поздравительных открыток и пару чайных полотенец.
– Хм. Видимо, нужно благодарить Бога за то, что в городе летом полно туристов.
– Ладно. Я пошла. До завтра.
– Спасибо, Хидер. Всего доброго.
Хидер ушла, а Бесс, бросив пальто на диван, заставила себя подняться на чердак. Как всегда, на дизайн не хватало времени. В среднем каждый заказ требовал десяти часов работы, а она не занималась ничем вот уже три дня.
Наверху она сбросила туфли на высоких каблуках и, откинув волосы, уселась за рабочий столик. Извлекла из сумки салат, купленный в супермаркете, бутерброд и открыла бутылку с диетической пепси.
Только сейчас, чуть расслабившись впервые за весь день, она почувствовала, как устала. Откусила кусок бутерброда и стала просматривать каталог мебели, в котором нужно было заменить некоторые страницы, что она собиралась сделать вот уже больше двух недель.
Зазвонил телефон.
– Добрый вечер. «Синий ирис».
– Миссис Куррен?
– Да?
– Это Хилди Пэдгетт. Мама Марка.
– О, добрый вечер, миссис Пэдгетт. Рада вас слышать.
– Насколько я знаю, вчера Марк и Лиза за обедом сообщили вам свою новость.
– Да, действительно.
– Похоже, эти двое хотят, чтобы мы породнились.
Бесс перестала жевать.
– Да, очень похоже.
– Я хочу вам сказать сразу же: Джейк и я просто в восторге от вашей дочери. В первый же раз, когда Марк привел ее к нам, мы сказали друг другу: «Вот девушка, которую мы хотели бы видеть своей невесткой». И, когда они сообщили нам, что хотят пожениться, мы очень обрадовались.
– Спасибо. Я знаю, что Лиза отвечает вам взаимностью.
– Мы, правда, немного удивились, узнав о будущем ребенке, и мы хотели понять, действительно ли Марк, собираясь жениться, делает это по доброй воле. Мы говорили с ним и теперь совершенно уверены, что и он, и Лиза очень рады, что у них будет ребенок.
– Да, нам они сказали то же самое.
– Ну что же, прекрасно. Они оба весьма разумны.
Бесс почувствовала что-то вроде зависти к этой женщине, которая знала об отношениях Лизы и Марка куда больше, чем она.
– Буду откровенна с вами, миссис Пэдгетт. Я видела Марка всего несколько раз, но вчера на обеде у Лизы он произвел на меня впечатление порядочного молодого человека. Он искренне говорил, что очень хочет жениться на Лизе и что они оба очень хотят этого брака.
– Хорошо. Мы с Джейком их благословляем. Они хотят, что мы все встретились у нас дома, и я надеюсь, что это можно сделать вечером в субботу.
– В субботу вечером…
Бесс подумала о свидании с Кейтом, но тут же одернула себя: как можно сравнивать такие вещи?
– Прекрасно.
– Скажем, в семь?
– Отлично. Что-нибудь захватить с собой?
– Только Лизиного брата. Все наши дети будут дома. У нас их пятеро. Познакомитесь со всеми нами сразу.
– Очень любезно с вашей стороны.
– Любезно? Я так волнуюсь. Я не сплю ночами, составляю списки гостей.
Бесс улыбнулась. Женщина была такой живой и милой.
– Кроме того, – продолжала миссис Пэдгетт, – Лиза вызвалась прийти и помочь мне. Она приготовит десерт. Поэтому все, чего от вас ждут, это прийти к нам в семь. Пусть эта встреча будет для детей стартом на их пути.
Повесив трубку, Бесс какое-то время сидела неподвижно, забыв о том, что хотела сделать. За окном сгустились сумерки. Свет из окон нижних этажей отбрасывал блики на ирисы, украшавшие вывеску ее офиса. Лампа на письменном столе освещала желтым светом рисунки и недоеденный бутерброд на квадратике белой вощеной бумаги. Лизе двадцать один, она беременна и выходит замуж. Бесс поймала себя на том, что это ее огорчает. Но почему? Почему она с такой грустью вспоминает время, когда дети были маленькими?
