Лесли Мэримонт - Озеро любви
Мелани употребила и более определенные высказывания: было очевидно, что она терпеть не могла Оливера и осуждала свою непутевую сестру, которая, по ее мнению, сама себе испортила жизнь.
Но Марк предпочел изложить полученные от Мелани сведения покороче. И не давать никаких нравственных оценок.
— Она рассказала мне, как долго длились эти отношения, — сообщил он. — Рассказала о вашей жизни до встречи с отцом. Я знаю, что Розмари очень любила моего отца.
Анна удивленно покачала головой.
— Неужели тетя Мелани так сказала?
Он невесело усмехнулся.
— Когда я спросил об этом, она употребила такие слова как помешательство и одержимость. Но с чего бы у вашей матери случился нервный срыв, если она не испытывала к отцу настоящего глубокого чувства?
Анна взглянула на него с благодарностью.
— Лучше бы это чувство было не таким глубоким.
— Значит, вы поэтому выдавали себя за мать? Из-за ее душевной травмы?
— Да, поэтому, — подтвердила Анна.
— Вы не хотели, чтобы я встретился с ней? — предположил Марк.
— Не хотела, — кивнула Анна.
— Но все-таки вам хотелось, чтобы дом достался ей, так ведь?
Анна поморщилась и умоляюще посмотрела на него.
— Постарайтесь меня понять. Я думала, что она заслужила… хоть что-нибудь. Ведь она практически осталась у разбитого корыта. Пока ваш отец был жив, она ничего у него не брала. Мама всю жизнь работала и содержала себя сама. Конечно, он дарил ей какие-то подарки, но ничего особенно ценного. И в последние годы она жила в этом доме, это правда. Если и давал он ей какие-то деньги, то только на поддержание необходимого ему комфорта. Сами знаете, он любил дорогое вино, хорошую еду. Но, поверьте, это мелочи, если подумать о двадцати годах унизительного бесперспективного положения. А маме и в голову не приходило просить у Оливера какой-то материальной компенсации. Она ждала от него лишь одного — любви.
— Мне показалось, что ни вы, ни Мелани не верите в то, что она дождалась от отца ответных чувств.
Она выпрямилась.
— Боюсь, вы правы. Не верим.
— А сама Розмари? Как она считает?
— О, она считает, что он любил ее. Естественно, он не раз произносил эти слова. Но ведь мужчины часто клянутся в любви, чтобы склонить женщину к сексу.
— Правда?
Он заглянул ей в глаза. Ее научил этому собственный несчастливый опыт? Что ж, если мужчины говорили ей слова любви, чтобы заполучить ее в постель, он не бросит в них камень.
Она отвела глаза, не выдержав его испытующего взгляда, и поднялась.
— Я пожалуй, выпью кофе. А вам сварить? Или хотите чаю? Могу предложить белого вина. В бутылке еще немного осталось. Это прекрасное шабли, наверное, ваш отец заказывал.
Нет, пить ему ни в коем случае нельзя. Он может потерять над собой контроль и сделать что-нибудь, о чем ему потом придется жалеть.
— Спасибо, с удовольствием выпью кофе. Со сливками, без сахара, пожалуйста.
Анна прошла к кухонному блоку. Как ему показалось, она испытала большое облегчение, оказавшись от него на расстоянии. Вполне возможно, она почувствовала, как его снедает желание, и испугалась. Он и сам боится. Боится, что не сможет совладать с собой.
Он молча наблюдал, как она возится с кофеваркой. Она же ни разу не повернулась к нему. Интересно, намеренно? Или просто задумалась?
Он и хотел бы перестать глазеть на нее, но не мог. Он даже передвинулся к другому краю дивана, чтобы лучше ее видеть. Он жадно следил глазами за каждым ее движением, ловил взглядом каждый взмах руки, каждый поворот головы.
Наконец он нарушил молчание.
— Вы танцовщица? — предположил он.
Она вскинула голову и недоуменно взглянула на него.
— Нет. С чего вы взяли?
— Вы двигаетесь, как балерина.
Она засмеялась, как всегда смеются женщины, получив неожиданный комплимент — радостно и смущенно.
— Должна вас разочаровать. Я не танцовщица, хотя и люблю танцевать. Я физиотерапевт. Специалист по лечебной гимнастике и массажу. Моя мама всегда мечтала получить такую специальность, но не имела возможности закончить образование. Но зато она классная массажистка.
— А вы? — поинтересовался он.
— Я — квалифицированная массажистка. У мамы же просто волшебные руки.
У него закружилась голова. Он представил себе ее квалифицированные руки на своей обнаженной коже… И напрасно. Он неловко заерзал на своем диване. Лучше сменить тему.
— А где вы работаете?
— В клинике спортивных травм в Рида-Бич. Владелица клиники недавно родила и сейчас в отпуске по уходу за ребенком, так что я ее замещаю.
— Вам нравится ваша работа?
— Почти всегда. Хотя на предыдущем месте я получала больше. Но там часто приходилось заниматься жертвами катастроф и несчастных случаев, а это очень тяжелый опыт. Это был такой моральный груз, что я не выдержала и сбежала. Возможно, со временем я стану более… толстокожей и смогу вернуться.
— Не думаю, что вам когда-нибудь удастся стать толстокожей, — возразил он, а она невесело улыбнулась.
— Поверьте, я сильнее, чем кажусь со стороны. Кофе готов. Хотите еще чего-нибудь?
Тебя хочу, промелькнуло у него в голове.
Прекрати себя изводить невозможными мечтами, приказал он себе, до боли стиснув переплетенные пальцы.
Но мысли неподвластны нам, и невозможно запретить себе думать.
Она, казалось, ничего не заметила, а он силился изобразить невинность помыслов, чинно сложив руки на коленях.
Анна подошла и поставила кофеварку на столик слева от Марка. Для этого ей пришлось наклониться. Она оказалась совсем близко от него. К сожалению, слишком близко.
Он увидел, как ее не стесненные бюстгальтером груди качнулись прямо перед его лицом. У Марка застучало в висках. Неистовое возбуждение охватило его. Он выпрямился, словно проглотил палку, а когда она отвернулась, схватил чашку и поставил ее перед собой на колени.
Она легко опустилась на другой край дивана и задумчиво стала пить кофе. Взгляд Анны был устремлен куда-то в темную пустоту холодного камина. Какое счастье, что она не смотрит в его сторону.
— Да, кстати, — вспомнил Марк, — ваша тетя Мелани просила вам передать, что она просит вас сегодня-завтра заехать к ним. Ваша мама про вас спрашивала.
Она мрачно кивнула.
Он взглянул на нее с сочувствием. Лучше так, чем с вожделением.
— Что, ей очень плохо?
— Неважно, — кивнула Анна. — Мама ни с кем не разговаривает. Очень подавлена. Совсем не ест. Она плохо спит, а если засыпает, то видит кошмары. Или просыпается и зовет Оливера.
Марку все еще трудно было думать об отце как о человеке, который хладнокровно исковеркал жизнь несчастной женщине. Ведь, хотел он этого или нет, он принес Розмари и Анне много горя. Марк допускал, что отца могла охватить нежданная страсть. Особенно если Розмари была хоть вполовину так же хороша, как Анна. Но почему он не оставил ее сразу же? Было бы гораздо порядочнее прервать отношения, а не держать около себя несчастную женщину, не имея возможности предложить ей что-либо в ответ на ее любовь. Эту боль ничем невозможно загладить!
