Элизабет Лоуэлл - Вспомни лето
Капитан нахмурился. Слово, непривычное для Рейн Смит. Должно быть, она и впрямь на пределе. Он мудро промолчал.
Рейн спохватилась и устыдилась собственной грубости.
– Простите. Еще раз.
– Я слышал и не такое, – сухо заметил он. – Помогает выпустить пар?
– Еще не поняла.
– Когда исчерпаешь американский и британский сленг, переходи на австралийский. Там очень изобретательный народ.
– Приму к сведению. – Рейн нетерпеливо отвела волосы с лица, потом заправила прядь за ухо. – Дружеский принцип. Значит, надо впрягаться в ярмо с другим наездником каждый раз, когда я выхожу из конюшни.
Капитана Джона поразила напряженность, сквозившая в ее голосе. Она всегда казалась воплощением спокойствия.
– Это не выдумка, Рейн, – сказал он мягко. – Вспомни Олимпиаду в Мюнхене.
Рейн вздохнула и пробормотала что-то неприличное.
– Я осмотрел местность вокруг дистанции, – продолжил он. – Есть препятствия, холмы и остатки бывшего поля для игры в гольф.
– Я знаю. Я вчера была там.
– Одна? – негодующе спросил капитан Джон.
– Большей частью.
Прежде чем он успел задать еще какие-то вопросы, Рейн подошла к телефону, подвешенному над кипой соломы, и взяла трубку.
– Алло, – решительно бросила она.
– Семь часов.
Она не ожидала услышать голос Корда. Ей было проще считать, что встреча с ним померещилась в угаре предстартового безумия. И конечно, она никак не ожидала, что ее сердце подпрыгнет вот так, как сейчас, а потом пустится вскачь.
Его бархатный голос сводил Рейн с ума.
Она молчала, как будто не хотела вспоминать о нем вообще. Она хотела забыть вчерашний вечер.
И его.
– Я знаю, ты там, – сказал он проникновенным шепотом. – Я слышу твое дыхание. Мне очень жаль, что я не могу поцеловать твою жилку на шее, которая бьется быстро-быстро.
У Рейн перехватило дыхание. Она явственно ощутила вкус языка Корда, и внутри у нее все перевернулось от страсти. Это испугало и очаровало Рейн.
– Ты когда-нибудь играл по правилам? – прямо спросила она.
– Я охотник, а не игрок.
– А я не кролик, Корд Эллиот! – выпалила она, и ее голос сорвался.
Его смех показался ей грубым и в то же время нежным, словно мурлыканье.
– Я знаю, – сказал он. – Я чувствую себя как Актеон, охотящийся на Диану. Это спорт сильных.
Рейн задрожала.
Но вовсе не от страха.
– Семь часов, – повторил он. – Надень то, что тебе нравится. Или, как Диана, вообще ничего не надевай. – И повесил трубку.
Рейн облегченно вздохнула. Она не Могла больше ни о чем думать и говорить тоже. Сквозившее в мужском голосе нетерпение невозможно вынести.
– Все в порядке? – Капитан Джон окинул ее пристальным взглядом. – Ты то бледнеешь, то краснеешь.
– Все прекрасно, – сказала она, положив трубку. – Мой абонент.., немного.., расстроил меня.
– Я его знаю?
– Сомневаюсь.
Нахмурившись, Рейн покрутила запаянное в пластик удостоверение личности, которое висело на шее на тонкой стальной цепочке. На цветном поле вокруг фотографии были кодовые номера, которые подтверждали ее статус участника Олимпийских игр и открывали доступ ко всем объектам с лошадьми.
– Я многих знаю, – упорствовал капитан Джон.
– Я только вчера встретила этого человека.
– Вот как?
Рейн опустила глаза и посмотрела на свои грязные руки.
Надень то, что тебе нравится.
Она улыбнулась. Господин Всегда-При-Исполнении Корд Эллиот для разнообразия получит нокаут.
Но сначала ей надо принять ванну.
– Меня не будет в столовой сегодня вечером, – сказала Рейн.
Капитан Джон пожал плечами. Его спортсмены были старше всех участников Олимпийских игр. Вообще-то он не опекал, как наседка, своих конников, не придирался по мелочам. В общем, как говорится, был суров, но справедлив. Правда, Рейн никогда не доставляла ему неприятностей, даже когда она доверилась тому медоточивому французу.
Хотя он нанес ей огромную моральную травму накануне большой встречи, она сумела собраться и доказала, что является настоящим спортсменом мирового класса. Выступление Рейн в тот день убедило капитана Джона, что она подходящая кандидатура для Олимпиады. Рейн оставалась профессионалом, несмотря ни на какие невзгоды в ее личной жизни.
– Это мужчина? – спросил капитан, широко улыбаясь.
Рейн не стала лукавить. Он узнал бы все равно. Он всегда все знал.
– Да, – кивнула она. – Он сбил меня с ног.
– Ты растаяла и не устояла?
– Да нет. Он просто вытряхнул меня из ботинок.
Капитан засмеялся, приняв это за шутку.
– Не волнуйся насчет комендантского часа. Можешь сделать перерыв.
* * *Примерно в сотне шагов от телефона, по которому говорила Рейн, в автомобиле, напичканном электроникой, сидел Корд Эллиот. Большой, как автобус, симпатичный на вид «дом на колесах» на самом деле являлся передвижным фортом. Отсюда Корд мог позвонить в любую точку земного шара. Любому человеку.
Сейчас он говорил с Виргинией. Он не знал имя собеседника, как и тот не знал имени Корда. Это оставалось за рамками беседы.
– И все? Больше ты ничего не можешь сделать? – нетерпеливо спросил Корд. – От этого зависит жизнь очень многих.
– Как обычно.
– Но на сей раз… – Голос Корда замер.
Если сказать, что на сей раз в опасности жизнь женщины, которая разрушила тщательно возведенные укрепления в его душе, разве это поможет?
– Постарайся, – не сдавался Корд.
– Барракуда – трудная мишень.
– Раскинь мозгами.
Человек на другом конце линии вскипел от негодования.
– Полегче на поворотах. Меня уже достал этот тип.
– Ищешь сочувствия? – поинтересовался Корд.
– Да!
– Открой словарь на слове «дерьмо» и перелистай до слова «сифилис». Мне нужна информация.
Корд отключился и попытался связаться с другим информатором. С тех пор как Барракуда исчез из поля зрения, он не находил себе места.
– Да, – отозвался скучающий женский голос.
– Есть что-нибудь для меня? – поинтересовался он.
– Нет.
– Радиоперехват?
– Нет.
– А как с вдохновением?
– Никак.
– Черт, – пробормотал он. – Выпей чаю.
– Я подумываю о чашечке бодрящего кофе.
Невольно улыбнувшись, Корд отключился.
В этой части автобуса не было окон, только телевизионные экраны, отображавшие внешний мир в режиме реального времени. Все казалось абсолютно нормальным.
Воздух вокруг конюшен мерцал от жары, и яркого солнца, пыли и смога Лос-Анджелеса.
Корд видел сейчас горстку репортеров и тренеров, дюжину поклонниц наездников; некоторые участники соревнований прогуливались по двору или выполняли упражнения.
