Энн Мэтер - Таинственный венецианец
— Честно говоря, — искренне заметила она, — старые здания меня не очень-то интересуют.
Чезаре почувствовал, что она испытала облегчение, когда он сказал, что они посмотрели уже достаточно много и Базилику можно будет досмотреть в следующий раз.
— Я не большая поклонница живописи, — проговорила Селеста. — У меня осталось несколько картин, которые принадлежали Клиффорду. Боюсь, что я отношусь к ним лишь как к вложению капитала. — Она как-то по-девичьи хихикнула. — А ты хорошо разбираешься в живописи, Видал?
— Немного разбираюсь, — холодно сообщил граф.
— Я тебя чем-то обидела, Видал? Честно говоря, я никак не хотела этого делать. Но я считаю себя современным человеком. Если мне дают много зеркальных стекол и хороший старый шведский шкаф — я счастлива.
— Это не важно, — неожиданно для самого себя сказал граф по-итальянски. А Селеста с раздражением поняла, что в чем-то поступила не так и вызвала неудовольствие графа. Она взяла его под руку и спросила:
— Видал, а куда мы пойдем сейчас? Мне кажется, ты что-то говорил о ланче.
— О ланче? — переспросил граф. — На ланч мы должны вернуться в палаццо.
Селесте не очень хотелось возвращаться туда, но она поняла, что спорить не стоит.
— Хорошо, но давай возьмем гондолу. Ты не возражаешь?
— Раз тебе так хочется, возьмем гондолу.
Гондола медленно скользила по тихой воде. Селеста, расслабившись, сидела на скамейке, удовлетворенная тем, что Видал находится с ней рядом. Мягкие сиденья были весьма удобны и настолько узки, что парочкам приходилось сидеть, тесно прижавшись друг к другу. Само по себе это было весьма романтично, особенно ночью. Правда, сейчас была середина дня. Однако Селеста знала, что рядом с ней находится мужчина, и помнила, что он тоже чувствует ее горячее тело.
— Видал, — извиняющимся голосом пробормотала Селеста. — Прости меня. Я чувствую, что чем-то обидела тебя… Но не будь таким. Скажи, что ты прощаешь меня…
Видал Чезаре повернулся к Селесте. Ее лицо оказалось почти рядом. Он заметил мелкие тонкие морщинки вокруг глаз и уголков губ, которые свидетельствовали о том, что она не так молода, как пытается выглядеть.
Тем не менее она по-прежнему была потрясающе привлекательна, и он не был бы живым существом, если бы не ощущал этого.
Но было в Селесте что-то такое, что отталкивало его от нее. Он сам не мог понять, в чем тут дело, и хотя ему надо было галантно продвинуть свое лицо хотя бы на дюйм вперед, чтобы ее губы прижались к его щеке, он не мог заставить себя это сделать.
— Видал, — вздохнула Селеста, — ты ведь знаешь, почему твоя бабушка пригласила меня в Венецию?
— Да, я знаю, — кивнул граф. — И что?
— Знаешь, Селеста, давай не будем торопить события, — пробормотал Видал довольно нежным тоном, — у нас еще так много времени впереди, дорогая.
Селеста чуть сощурила глаза. Для нее получить отпор было довольно неожиданным испытанием. Обычно тон во всем задавала она сама. Слегка выпрямившись, Селеста чуть отодвинулась от графа. На щеках у нее появились два огромных красных пятна, о которых Эмма могла бы сказать, что это предвестник припадка раздражительности.
«Но нет, — сказала себе Селеста, — мне не позволительно терять самообладание при графе. Никогда. По крайней мере, до тех пор, пока мы не поженимся и я не стану графиней. А вот тогда, пусть только попробует Чезаре обращаться со мной пренебрежительно».
Графа несколько забавляло поведение Селесты. Она вела себя так, как ведут обиженные девчонки, когда кто-то делает не так, как им хочется.
Покусывая губы, чтобы скрыть раздражение, Селеста сказала:
— Послушай, Видал, а нет ли здесь вдоль берега какого-нибудь островка, где можно было бы искупаться? Кстати, я хотела спросить тебя о мурано. Это из него де лают такое роскошное венецианское стекло?
Чезаре, лениво прикурив, сказал:
— Да, конечно, здесь есть такие островки и еще есть Лидо.
— О нет! Мне бы хотелось что-нибудь более уединенное. Мне совсем не хочется купаться в толпе. Мне бы хотелось найти какой-нибудь уединенный островок и организовать там пикник. Это можно устроить? Ну, например, завтра. Что ты думаешь по этому поводу, Видал?
Чезаре затянулся сигаретой.
— Ты имеешь в виду пикник, в котором мы будем участвовать только вдвоем?
— А почему бы и нет?
— Мне кажется, что твоей падчерице тоже захочется насладиться участием в таком пикнике. Ведь она еще ни разу не купалась с тех пор, как вы сюда приехали. А мне всегда казалось, что молодые люди обожают резвиться на пляжах. Разве это не так?
Селеста облизнула языком ставшие сухими губы.
— Эмма должна развлекаться самостоятельно, — холодно заметила она. — Я ей не сторож.
— Тем не менее, я думаю, будет негостеприимным снова оставить ее дома с бабушкой на целый день. Я знаю, что им нравится быть вместе, у них сложились хорошие отношения. Вчера вечером бабушка рассказывала мне, что Эмма очень любознательная и способная ученица. Бабушка понемногу знакомит ее с итальянским искусством, живописью, объясняет особенности тех или иных художников и тому подобное, и твоя падчерица просто наслаждается этими беседами.
— Перестань называть ее моей падчерицей, — сказала сквозь зубы Селеста.
— Почему? Разве это не соответствует действительности?
— Это соответствует действительности. Не приведу же я к тебе в дом подставное лицо.
— Вот и прекрасно! Послушай, Селеста, моя дорогая, вы живете в палаццо уже несколько дней, и в течение всего этого времени у Эммы было очень мало возможности сходить куда-нибудь. Лишь за исключением первого дня, — проговорил граф, вспоминая, — мы прокатились с ней по заливу.
— Насколько мне известно, в тот первый день Эмма ходила по магазинам.
Чезаре задумался. Конечно, зная характер Селесты, ему не стоило говорить ей о прогулке по заливу. Теперь, вернувшись домой, она наверняка устроит Эмме скандал. Но, сказав «а», надо говорить и «б».
— Я встретил Эмму на пристани, — проговорил он. — Она скучала, а я в этот момент был свободен и поэтому предложил ей немного показать Венецию. Вот и все, — холодно заключил граф.
Он злился на себя за то, что проболтался и выдал их с Эммой секрет.
Селеста бросила на него быстрый взгляд и отвернулась. По ее поджатым губам граф был почти уверен, что Эмма получит хорошую выволочку за это.
— Селеста, — ласково заговорил Чезаре, — дорогая моя, это была совершенно невинная поездка. А чем еще это могло быть? Пойми, дорогая, если мы намерены познакомиться поближе, то вполне естественно, что я хочу получше узнать девочку, которая станет… которая является твоей падчерицей.
