Джейн Кренц - Лето в Эклипс-Бэй
Она бросила на него лукавый взгляд. — Не думаю, что стану просить вас рассказать мне, чему именно.
— Изучение всех этих бумаг и журналов займет какое-то время, к несчастью. — Продолжила Аризона, игнорируя эту интерлюдию. — А мы уже и так заняты Проектом Вахтенного Журнала, не так ли, Фотон?
— Свет будущей истории покажет нам, как выполнить все, что должно быть сделано, в свое время, — сказала Фотон.
Он вышел из своей роли эксперта по недвижимости и вернулся в свою непостижимую безмятежность, заметил Ник.
Он посмотрел на Аризону. — Что за Проект Вахтенного Журнала?
— Мы с Фотоном побеседовали и решили, что единственный надежный способ убедиться, что никакая информация из моих дневников не будет уничтожена тайными агентами из Института, — это выложить ее в Интернет, — сказала Аризона.
— Я думал, что ты не доверяешь компьютерам, — сказал Ник.
— Я не люблю их, и это факт. Но нам надо двигаться в ногу со временем. Надо использовать технологии, если мы хотим опередить плохих парней. Герольды готовят Веб-сайт, и выводят туда данные из моих дневников и журналов, пока мы тут с вами разговариваем. Вообще-то все это не подлежит разглашению, но я уверена, что вы с Октавией будете держать рты на замке. А Вирджил тоже конечно будет молчать.
— Не скажу ни единой живой душе, — пообещал Вирджил.
— Болтун — находка для шпиона, — торжественно произнесла Октавия.
Аризона кивнула. — Чертовски верно.
— Ты вела все эти дневники и журналы годами, — сказал Ник. — У тебя, должно быть, их сотни.
— Герольды посменно работают над компьютером, который установили в моей Комнате для Военных Советов. Логистика никогда не была простой, скажу я вам. Да еще нужно как обычно приглядывать за булочной, пока мы выкладываем информацию в Интернет. Не хочу, чтобы кто-нибудь в Институте что-то пронюхал, прежде чем мы завершим Веб-сайт.
— Мы надеемся закончить Проект Вахтенного Журнала к концу лета, — сказал Фотон.
— А сейчас вам нужно рассортировать весь этот хлам вдобавок к разработке Веб-сайта и управлению булочной. — Ник покачал головой, поняв весь размах этой задачи. — Не завидую вам с этой работой. — Мы ее выполним, — заверила его Аризона, подходя к делу со своим привычным энергично-оптимистичным настроем. — Выбора нет. Будущее страны зависит от того, станут ли мои дневники доступными для встревоженных граждан этой нации. Интернет — единственный способ это сделать.
— Хмм, где картины, которые вы хотели, чтобы я посмотрела? — вежливо спросила Октавия.
— За тем рядом коробок, — сказал Вирджил.
Он повел ее, прокладывая тропу сквозь лабиринт картонных коробок и бумаг к дальнему концу гостиной. Ник и Октавия последовали за ним.
Четыре картины в старых деревянных рамах стояли у стены. В темноте Ник смог увидеть, что первые три были пейзажами. Четвертая выглядела так, словно на нее плеснули темной краской.
Вирджил включил лампу для чтения за кушеткой и направил луч света на картины. — Подозреваю, что они ничего не стоят, но мне бы хотелось услышать мнение эксперта, прежде чем сваливать их в кучу на распродаже домашнего имущества.
Ник следил за лицом Октавии, пока она изучала картины. На нем было то же выражение восторженного внимания, как когда она смотрела на рисунки Карсона. Она относится к этому всерьез, подумал он. Хотя принимая во внимание то, что двое из людей, которые просили ее мнения, были помешанными на теориях заговора, а третий был владельцем книжного магазина для взрослых, выказывать такое уважение выходило за пределы служебного долга.
Она медленно обошла все четыре картины и остановилась перед той, что выглядела так, словно ее рисовали кистью, которую окунули в хаос. Она долго смотрела на нее.
Затем села перед ней на корточки, не обращая внимания на то, что из-за смены положения ее длинные, бледные юбки подметают пыльные половицы. Она внимательно разглядывала то, что очень походило на каракули.
— Хмм, — сказала она.
Все замерли. Ник развеселился. Он мог чувствовать внезапное напряжение, которое вдруг возникло в комнате.
— Кто-нибудь знает откуда или как к Фургартону попал этот рисунок? — спросила Октавия, не отрывая глаз от картины.
Вирджил покачал головой. — Мы нашли его вместе с другими в чулане. Узнать как он ее достал не получится. А что?
— Не могу пока ничего сказать, потому что не хочу, чтобы кто-нибудь волновался.
— Слишком поздно, — сказал Ник. — Мы уже взволнованы. Это что-то ценное?
Аризона нахмурилась. — Выглядит так, словно художник выдавил содержимое нескольких тюбиков краски на холст и хорошенько размазал.
Вирджил улыбнулся. — Перед вами искусство середины двадцатого века
Фотон посмотрел на абстрактную картину с задумчивым выражением. — Чем дольше смотришь на нее, тем темнее она кажется. Это определенно исследование отсутствия света.
Ник посмотрел на него. — Вы так думаете?
— Да. — Фотон склонил блестящую голову. — Это всем известный факт, что человек стремится к свету и в то же время боится его власти.
Октавия медленно встала и повернулась лицом к остальным.
— Согласна с вами, Фотон, — тихо сказала она. — И если мы правы, это может быть работа Томаса Апсолла. Подпись абсолютно подходит. Он всегда подписывал свои работы в очень характерной манере. И его техника тоже почти уникальна. Очень трудоемкий метод, когда нужно накладывать один слой краски на другой.
— Вау, — сказал Ник. — Настоящий Томас Апсолл. Кто бы мог подумать? Подождите, скоро эта новость поразит мир искусства.
Она неодобрительно нахмурилась. — Очень смешно. Очевидно, вы не узнаете художника.
— Нет, не могу сказать, что узнаю.
— Я тоже. — Аризона выглядела полной оптимизма. — Этот Томас Апсолл, он известен или как?
— Он нарисовал почти все свои работы в пятидесятые годы, — сказала Октавия. — Его картины были не слишком популярны в то время, но в последние несколько лет они заинтересовали многих коллекционеров. Осталось немного его работ, потому что он уничтожил огромное количество в последний год своей жизни. Он умер в середине восьмидесятых, одинокий и забытый.
— Сколько, по-вашему, она стоит? — спросила Аризона.
Октавия поглядела на картину через плечо. — Если, и я подчеркиваю, если это и в самом деле Апсолл, на аукционе за него легко дадут пару сотен тысяч. А может, двести пятьдесят.
Все уставились на нее.
Вирджил глубоко вздохнул. — Пару сотен тысяч долларов?
— Да. Спрос на работы Апсолла сейчас высок и все растет. — Октавия окинула их предостерегающим взглядом и подняла руку. — Но для большей верности, я бы хотела узнать мнение о ней у одной из моих коллег, которая специализируется на абстрактном искусстве середины двадцатого века. Она работает в музее в Сиэтле. К сожалению, она в отпуске до следующей недели.
