Вера Колочкова - Синдерелла без хрустальной туфельки
— Веня? Вернулся? Да ты что?
— Ну да. Она ж, Наташка эта, выгнала его взашей голышом почти. И то, зачем ей старый да бедный? Раз денег зарабатывать не стал, то и не за чем. И вся любовь кончилась. А ты что, не знала?
— Нет, не знала… Я давно уже ничего не знаю, Любочка. Как-то враз потеряли мы связь со всеми знакомыми. А ты Веню, значит, обратно приняла?
— Ага, приняла. Жалко мне его стало, дурака старого. Он ведь, знаешь, тоже совестью весь измучился, и из-за вас тоже…
— А из-за нас почему?
— Ну как… Говорит, когда Олега твоего убили, какие-то люди заставили его в бумагах его фирмы все перекроить-переделать, и будто бы этим самым он подвел вас тогда сильно.
— А я знаю, Любочка. Как-то сразу сама догадалась. Только зачем теперь говорить об этом? Не надо. И без того больно…
— Ой, да я ничего в этих делах и не понимаю вовсе! Я ведь про то только сказать хотела, что Веня измаялся весь… Пришла вот прощения у тебя попросить и за себя, и за него… Или, может, помочь вам надо чем, так ты скажи…
— Да нет, Любочка, спасибо. Чем ты нам поможешь? И сами, наверное, теперь бедствуете?
— Ну да, бедствуем. Только наша беда поменьше твоей будет. А помощь, она же всякая бывает. В твоем-то теперешнем положении…
— Да, Любочка, положение мое нынче горестное. Ты права. Да только не оно меня убивает, а жалость к Василисе да к Петечке. Им-то за что, господи? Им ведь ухаживать за мной приходится, да еще массаж этот Василиса затеяла, на который все деньги практически уходят…
— А что за массаж такой?
— Да Васенька какую-то чудо-массажистку отыскала, которая якобы таких, как я, на ноги поднимает. Вот и работает теперь только на массажистку эту, и ждут они с Петечкой не дождутся, когда ж у меня динамика наконец проклюнется…
— Ой, молодец какая! Мне вот и Веня тоже Василису твою хвалил. Говорил, будто сильная она да умная, вся в вашу Барзинскую породу пошла. Не оставила, значит, бабку в беде!
— Ой, Любочка, и не знаю даже, хорошо это или плохо. Боюсь я. А вдруг не будет никакой динамики? Иногда такое отчаяние накатывает — а может, зря это все? Вдруг так и придется им пожизненно этот крест нести, за мной ухаживая? Это ж значит, что не случится у них никакого будущего…
— А ты не думай о плохом, Олечка! Ты о хорошем думай! И жди! Я вот тоже своего Веню ждала-ждала, и дождалась. Надо обязательно ждать. Ждать и верить. И у тебя эта твоя динамика будет, обязательно будет! Надо верить, Олечка… И ты это… Все-таки на меня рассчитывай, ладно? Я всегда, всегда тебе помогу. Мало ли, может, ребятам куда твоим надо будет, а я всегда с тобой побуду… Сколько надо времени, столько и побуду…
— Спасибо тебе, Любочка! — растроганно потянула к ней ладони Ольга Андреевна. — Спасибо, дорогая… Ой, а чего же мы тут сидим-то с тобой? Давай-ка отвези меня на кухню, Олеженьку моего поминать будем, у меня где-то водочки чуть-чуть еще с прошлогодних поминок осталось. И Сашу позовем, жильца нашего. Он хороший такой парень, знаешь. Занятный такой… Надо было тебе и Веню сюда с собой захватить! И он бы помянул.
— Ой, а он же сегодня на кладбище уехал, к Олегу твоему. Решил, вы все с утра там еще побываете, и не застанет он вас. Он один хотел к нему пойти. Боится он со всеми вами встречаться, стыдно ему. А я вот к вам сюда поехала. Думала, как раз вас дома и застану, после кладбища-то. Я ж не знала, что ты не ходячая нынче. Я бы гораздо раньше к тебе пришла, Олечка…
8
— Здравствуй, мальчик! Ты что, один дома? А из взрослых кто-нибудь есть?
Красивая молодая женщина быстренько перешагнула через порог, совсем по-свойски улыбнулась растерянному Петьке, так опрометчиво и с ходу открывшему ей дверь.
— Бабушка дома… — махнул в сторону кухни рукой Петька. — Извините, а вы кто? Я вас не знаю совсем…
— А можно мне поговорить с твоей бабушкой? Позови ее, пожалуйста.
— Ну, тогда вы лучше сами на кухню пройдите. Мы там обедаем…
— Можно, да?
Женщина быстро расстегнула «молнию» красивой кожаной куртки, потом как-то тоже очень быстро сбросила ботинки и через минуту уже сидела за кухонным столом напротив Ольги Андреевны, приветливо ей улыбаясь.
— Здравствуйте, меня зовут Марина! — сообщила женщина таким голосом, будто принесла в их дом радостное какое-то известие и снова улыбнулась так лучезарно, что не ответить улыбкой на это ее внезапное и обезоруживающее дружелюбие, казалось, было просто верхом неприличия.
— Здравствуйте… — настороженно растянула губы в ответном приветствии Ольга Андреевна. — А что, собственно…
— А вас как зовут? — предвосхитив ее вопрос, продолжала сиять глазами и улыбкой неожиданная гостья. И столько опять-таки доброжелательного любопытства было в ее простом вопросе, что не ответить на него уже казалось верхом не просто неприличия, а даже безобразного хамства какого-то.
— Ольга Андреевна… А что…
— А молодого человека? — повернула к Петьке голову Марина. — Как у нас зовут молодого человека?
— С утра звали Петром. А к вечеру, может, и Петрушей стану, — заражаясь Марининой приветливостью, шутливо ответил Петька. — А вы все-таки кто? И бабушка вас тоже, вижу, не знает…
— Ну, как не знает, Петр? Ты же слышал, мы уже познакомились. Да, Ольга Андреевна?
— Да, конечно. И все-таки…
— Сейчас, Ольга Андреевна, я вам все объясню. Хотя, знаете, мне очень понятна ваша настороженность — чужой человек в доме… А вы не замечали, Ольга Андреевна, как в последнее время люди отдалились друг от друга, и любой незнакомый человек, пришедший в дом, уже представляется чуть ли не врагом его? А что человек может прийти к вам с миром и даже с помощью, и мысли не допускается? Как грустно все это, правда, Ольга Андреевна?
— А-а-а, понял! — с размаху ударил себя по лбу ладошкой Петька. — Вы, наверное, сетевой маркетинг! Раз заговорили про то, что помочь страстно желаете, значит, точно сетевой маркетинг! Только вы зря, знаете, к нам пришли. Мы все равно ничего покупать не будем, у нас денег совсем нет…
— Так я вам пока ничего и не предлагаю, Петр! — живенько повернулась к нему Марина. — Я пока говорю о том, как люди стали далеки друг от друга…
— Ага, знаем мы ваши штучки… — улыбнулся ей хитренько Петька. — Сначала надо клиента к себе расположить, а потом свой товар достанете, да?
— Петя! Иди-ка ты в свою комнату, пожалуйста! — рассердилась на внука Ольга Андреевна. — Я и без тебя как-нибудь разберусь! Иди-иди…
— Да пожалуйста! — разобидевшись, пожал плечами Петька и направился к выходу из кухни. — Я ведь что, я ведь только помочь хотел… Вот и выкручивайся теперь сама…
