Даниэла Стил - Клуб холостяков
– Да нет, та, молодая! – ответил Адам. – Премиленькая крошка! Похожа на балерину. Правда, с европейками я иногда попадаю впросак. Знакомлюсь с какой-нибудь легкомысленной красоткой, а потом выясняется, что она учится на каком-нибудь заумном факультете – юридическом, философском, математическом.
– Адам, веди-ка себя прилично. Это может быть дочь Сильвии.
Впрочем, и это обстоятельство не остановило бы Адама. В отношениях с женщинами он не ведал условностей, никакой осторожности, сомнений. Только слово «брак» могло остудить его пыл. Тут он сразу останавливался.
Как и все приезжающие в этот гостеприимный город, после ужина они прошлись по площади, заглядывая в магазинчики, а ближе к полуночи направились в отель. И, как предсказывала Сильвия, вся их компания оказалась в баре. Они смеялись, болтали, курили, а завидя своих новых знакомых, Сильвия с улыбкой помахала им рукой. Стул рядом с красивой молодой француженкой, по счастью, оказался свободен, и Адам попросил разрешения присесть. Девушка улыбнулась и сделала приглашающий жест. Она заговорила на превосходном английском, хотя по акценту чувствовалось, что она француженка. Сильвия сказала Грею, что девушка – ее племянница. Чарли очутился между двумя мужчинами. Один был итальянец, другой – француз, и не прошло и нескольких минут, как они уже увлеченно обсуждали американскую политику и положение на Ближнем Востоке. Это был типично европейский разговор, когда собеседники стараются добраться до сути вопроса, не отвлекаясь на ерунду, и каждый высказывает аргументированное суждение. Чарли обожал такие дискуссии, а Грей увлекся беседой с Сильвией. Выяснилось, что она в юности изучала архитектуру, а последние двадцать лет по большей части живет в Париже. Она была замужем за французом, но уже десять лет как разведена.
– Когда мы развелись, я не представляла себе, чем заняться и где жить. Муж был художником, и я осталась без гроша. Хотела вернуться домой, но вдруг поняла, что у меня своего дома давно нет. Я выросла в Кливленде, родители мои к тому времени уже умерли, дома после школы я уже не жила, поэтому я забрала детей и двинулась в Нью-Йорк. Нашла работу в галерее в Сохо, при первой же возможности с нуля открыла собственную, и, к моему удивлению, дело завертелось. И вот я здесь, через десять лет после возвращения на родину, и по-прежнему – хозяйка галереи. Моя дочь учится во Флоренции, а сын получает степень магистра в Оксфорде. Я и сама теперь не знаю, какого черта я делаю в Нью-Йорке. – Она вздохнула и улыбнулась Грею. – Расскажите мне, над чем вы сейчас работаете.
Грей увлеченно стал рассказывать о своем стиле, о своих пристрастиях. Сильвия слушала его, не перебивая. Это была ее стихия, и хотя она выставляла совсем другую живопись, это не мешало ей с интересом следить за тем, что делают художники другого направления. Работы Грея ей доводилось видеть несколько лет назад, и они Сильвии понравились. Они с удивлением обнаружили, что в Париже жили в нескольких кварталах друг от друга и примерно в одно время. И Сильвия без колебаний сообщила, что ей уже сорок девять лет, хотя, на взгляд Грея, больше сорока двух ей невозможно было дать. В Сильвии была какая-то необычайная сердечность и одновременно чувственность. Она не была похожа на американку или француженку, черные как смоль волосы и зеленые глаза скорее могли принадлежать представительнице какого-нибудь туземного племени из Южной Америки. Она держалась абсолютно непринужденно, и с новым знакомым ей явно было очень легко. Они были почти ровесниками, их профессиональные интересы были близки. Она тоже любила писать маслом, но не считала себя хорошим художником. Для нее это было лишь хобби. Сильвия обожала живопись, многое знала об архитектуре, внимательно следила за современными тенденциями в искусстве.
Они просидели в баре до трех часов ночи.
– Нам пора, – сказал наконец Чарли. Все трое были довольны вечером. Чарли многое обсудил со своими собеседниками. Грей с Сильвией тоже были увлечены долгой беседой, а Адам, хоть племянница Сильвии и была неоспоримо хороша, неожиданно для себя увлекся беседой с одним римским адвокатом и получил удовольствие от их жаркого спора не меньшее, чем получил бы от флирта с девушкой. Расставались они все с явным сожалением.
– Не хотите провести завтрашний день на яхте? – обратился Чарли ко всей компании.
– Разве мы поместимся на гребном ялике? – рассмеялась Сильвия. – Придется нам по очереди в него садиться.
– К завтрашнему дню я придумаю что-нибудь посолиднее, – пообещал Чарли. – Мы заберем вас в порту в одиннадцать. – Он записал Сильвии, как звонить на яхту – на случай, если будут изменения. Они расстались друзьями, и три друга двинулись в порт, где их ждал катер. Вот за это они и любили свои путешествия – за возможность посетить интересные места и познакомиться с интересными людьми. Все согласились, что сегодняшний вечер прошел на редкость удачно.
– Потрясающая женщина! – восхищенно воскликнул Грей, и Адам рассмеялся.
– Слава богу, я точно знаю, что ты не влюбился, – заметил он, когда они уже подошли к порту. Катер был на месте, рядом их поджидали двое матросов. Когда у Чарли на яхте гостили друзья, этот катер всегда был наготове.
– Откуда ты знаешь, что я не влюбился? – удивился Грей. – Но, впрочем, ты угадал. Но мне было с ней интересно. Я получил удовольствие от общения. Она очень искренняя и столько всего знает! Серьезный человек!
– Не спорю. Это было видно по вашему разговору. Именно поэтому я и говорю, что ты не влюблен: потому что она не сумасшедшая. Абсолютно нормальный человек. Никто не угрожает ее жизни, она не подвергается насилию, и она не проходила курс лечения от алкоголизма. Да, Грей, с тобой у нее никаких шансов, – подшучивал Адам. Сильвия никак не походила на тех особ, с которыми обычно знался Грей. Она производила впечатление уравновешенной цельной натуры, делающей свое дело успешно. Словом, она – воплощение нормальности.
– Как знать, как знать, – загадочно проговорил Чарли. – В Портофино случаются и чудеса, это очень романтичное место.
– Ну, не настолько уж и романтичное, – возразил Адам. – Если только завтра к одиннадцати часам у нее не случится нервный срыв или внезапное умопомрачение.
– Увы, друг мой, ты прав, – признал Грей. – Я питаю роковую слабость к женщинам, нуждающимся в помощи. Когда от нее ушел муж, она забрала детей и без цента в кармане переехала в Нью-Йорк. Через два года она уже владела галереей, которая теперь является одной из самых преуспевающих в Нью-Йорке. Такие женщины в спасателях не нуждаются. – Грей хорошо себя знал, да и его друзья тоже. Впрочем, Чарли еще не терял надежды на его счет. Он и на свой счет не терял надежды.
