Даниэла Стил - Негодяй
— Я так и думала. Мы только что договорились отправить его сегодня во второй половине дня в Силвер-Пайнс. Я считаю это необходимым. Вчера вечером Джейсон выпил смертельную дозу снотворного.
— Поразительно, на что только не идут дети для того, чтобы привлечь к себе внимание, не правда ли?
Максин была изумлена, услышав в голосе Уэста покровительственные нотки с оттенком пренебрежения. Его слова были для нее как холодный душ.
— Но это вторая попытка суицида у подростка, — возразила она, перестав улыбаться. — Вряд ли он стал бы принимать смертельную дозу таблеток только для того, чтобы привлечь к себе внимание. Джейсон четко и внятно дает нам понять, что действительно хочет умереть. Мы должны со всей серьезностью отнестись к его поступку.
— А я считаю, что мальчику будет лучше дома с матерью, — заявил доктор Уэст. Он разговаривал с Максин так, словно она была ребенком или очень молоденькой неопытной медсестрой.
— Я психиатр Джейсона, — настаивала Максин, — и, по моему мнению, основанному на немалом профессиональном опыте, он проживет не больше недели или даже суток, если вернется домой.
Это были жестокие слова, и Максин никогда не произнесла бы их в присутствии матери Джейсона, но ей хотелось осадить высокомерного доктора Уэста.
— Все это звучит несколько истерично, — с досадой заключил доктор.
— Мать Джейсона в конце концов согласилась последовать моим рекомендациям. У нас нет другого выхода. Джейсон должен находиться под постоянным присмотром в запертой палате. Позволить ему вернуться домой было бы неоправданным риском.
— Вы всех своих пациентов сажаете под замок, доктор Уильямс?
Этот вопрос прозвучал как оскорбление, и Максин вспылила. За кого принимает ее этот заносчивый человек?
— Нет, только тех, кто может лишить себя жизни, — твердо ответила она. — Не думаю, доктор Уэст, что состояние здоровья вашей пациентки улучшится после потери сына. А от этого может пострадать ваша репутация, не забывайте об этом.
— Я как-нибудь сам позабочусь о своей репутации, — раздраженно сказал доктор.
— Сделайте одолжение! Что касается меня, то я очень дорожу своей, поэтому и пекусь об этом пациенте. Джейсон Уэкслер уже давно находится под моим наблюдением, и я не разделяю вашу точку зрения о его психическом состоянии и мотивах поведения. Если вы хотите составить мнение о моей компетенции в вопросах психиатрии, то зайдите на мой сайт в Интернете и познакомьтесь с размещенными там материалами. А теперь простите, мне надо вернуться к пациенту. Благодарю за звонок.
Доктор Уэст пришел в ярость, но Максин не стала слушать. Повесив трубку, она вернулась в палату Джейсона. По ее лицу трудно было догадаться, что она только что повздорила со своим коллегой. Хелен не должна знать об этом. Доктор Уэст оказался слишком самоуверенным человеком, неуважавшим чужое мнение, и это могло отрицательно сказаться на здоровье его пациентов и их близких.
— Все хорошо? — спросила Хелен, с тревогой глядя на Максин.
Максин надеялась, что выражение лица ее не подведет. Она широко улыбнулась, стараясь скрыть раздражение и досаду:
— Все замечательно.
В течение следующего получаса Максин рассказывала Джейсону о порядках и режиме в лечебном учреждении, где ему предстояло провести по крайней мере месяц. Подросток хотел казаться совершенно спокойным, однако Максин видела, что он боится оказаться в психиатрической клинике. Впрочем, страх сейчас владел им безраздельно. Джейсон едва избежал смерти, и жизнь пугала его. Он ненавидел этот мир.
На прощание Максин сказала Хелен, что та может звонить ей в любое время суток. Подписав бумаги, необходимые для перевода пациента в другое лечебное учреждение, Максин отправилась домой. Она все еще кипела от гнева, вспоминая разговор с идиотом доктором.
Добравшись до дома, Максин узнала, что Дафна и ее подруги все еще спят, хотя уже приближался полдень.
Максин решительным шагом вошла в комнату дочери и подняла шторы. В комнату хлынул яркий солнечный свет. Максин громко приказала всем вставать. Девочки нехотя зашевелились и, что-то бормоча себе под нос, начали подниматься. Вид у них был неважный.
Встав с кровати, Дафна увидела шеренгу пустых бутылок на туалетном столике и бросила на мать настороженный взгляд.
— О черт! — пробормотала она.
Ее подруги явно испугались. Максин окинула девочек холодным взглядом.
— Спасибо, что зашли, — невозмутимо сказала она. — А теперь одевайтесь и уходите. Вечеринка закончена. И не забудьте захватить все свои вещи. А что касается тебя, — она резко повернулась к Дафне, — то отныне ты в течение целого месяца будешь проводить все вечера дома. Тот человек, который еще хоть раз принесет сюда алкоголь, больше никогда не переступит порог моего дома. Вы злоупотребили моим гостеприимством и обманули мое доверие. С тобой, Дафна, у нас еще состоится серьезный разговор.
Дафна пришла в отчаяние. Как только Максин покинула комнату, девочки испуганно зашептались. Сейчас им хотелось только одного — побыстрее отсюда уйти. У Дафны в глазах стояли слезы.
— Я же вам говорила, что это идиотская затея, — сказала одна из девочек.
— Я думала, вы спрятали бутылки в гардеробной, — упрекнула Дафна подружек.
— Мы их и, правда, спрятали! — стали оправдываться они. — Твоя мать, наверное, туда заглянула.
Девочки чуть не плакали. Впервые в жизни они совершили столь серьезный проступок и теперь раскаивались. Но Максин знала, что на этом дело не кончится. Главные проблемы и неприятности были еще впереди.
Подруги оделись и быстро ушли, а Дафна отправилась на кухню для разговора с матерью. Зельда бросила на нее осуждающий взгляд, но промолчала, решив, что Максин сама разберется со своей дочерью.
— Мама, мне очень жаль, прости, — пробормотала Дафна и расплакалась.
— Мне тоже жаль, Дафна. Я всегда доверяла тебе. Мне не хочется, чтобы эта история поссорила нас, наши отношения бесценны.
— Я знаю… я не хотела, честное слово… мы думали, что…
— Ты наказана и целый месяц проведешь дома. Никаких развлечений! В первую неделю я запрещаю тебе даже говорить по телефону. Никаких прогулок с друзьями и тусовок. Кроме того, я лишаю тебя карманных денег. Надеюсь, произошедшее больше не повторится, — строго сказала Максин.
Дафна молча кивнула и побрела в свою комнату. Максин и Зельда слышали, как закрылась за ней дверь. Максин знала, что дочь сейчас плачет, но решила оставить ее на время одну.
— И это только начало, — с сокрушенным видом промолвила Зельда, и женщины рассмеялись.
