Светлана Лубенец - Поцелуй под дождем
Глава 9 Лариса
Лариса не могла себе простить, что так сорвалась на дне рождения Ольги. Дура! Выставила себя на посмешище! Прилюдно практически призналась Разумовскому, что сходит по нему с ума. А он так ничего и не понял. Как у него подрагивали крылья носа, когда он говорил, что ей придется извиняться перед Лазаревой! Да ни за что на свете она не станет перед ней извиняться! Еще чего… Она, Лариса, правду сказала – Андрей с Лазаревой живут в одной квартире! Постоянно вместе! Наверняка без конца целуются… Лариса закусила губу. Да что же это такое? У нее никак не получается заплакать! Никаких слез и никакого облегчения! Она так долго не протянет. И в голове огонь. Надо что-то делать… Но что же? Что?
Лариса нервно скомкала листок рекламной газетенки, в которой, чтобы отвлечься, пыталась разгадывать кроссворд. Потом замерла, глаза ее сверкнули, и она аккуратно разгладила на столе газетный лист. Вот же! Вот оно, объявление: «Приворот. Раз и навсегда верну любимого. Совершу обряд против разлучницы. Заговор на удачу. Золотой обряд. Ясновидящая Линда. Запись по телефону…» Это, наверное, дорого… Ничего! Надо будет поклянчить у отца, будто бы на сапоги. Даст. Сколько надо, столько и даст. Не теряя времени, Лариса набрала номер Линды.
Когда на следующий день в классе Лариса села за стол к Ольге, та сразу взяла ее в оборот:
– Ты, Лариска, совсем сдурела! Что за безобразие устроила у меня на дне рождения? Я от злости даже не стала тебе вечером звонить. Боялась наговорить чего-нибудь ужасного. Ты мне весь праздник поломала!
– Я очень сожалею об этом, Оля, честное слово! Прости! А что случилось, когда я ушла?
– Ничего не случилось, если не считать того, что все остальные гости тоже моментально испарились. Даже бабулино вино не допили, представляешь? Папа в это поверить никак не мог. Пробубнил что-то вроде «ну и молодежь пошла…», и они с мамой выпили за мое и бабушкино здоровье.
– Ну… хоть им повезло, – невесело усмехнулась Лариса и обняла Ольгу за плечи. – Прости меня, ладно?
– Я тебя прощаю только потому, что для меня в конце концов все кончилось очень даже хорошо, – проворковала Карпова, глаза которой при этом счастливо светились.
Лариса с интересом посмотрела в лицо подруге:
– Неужели Колесников…
– Да! Да! Да! Когда все ушли, он остался…
– И что?
– Все тебе скажи! Ишь чего захотела!
– Ну, Ольга! Так нечестно! Я своим безобразным поведением, можно сказать, расчистила тебе территорию, а ты теперь от меня скрываешь самое интересное!
– Ну… в общем… мы целовались. Вот!
– Да ну?
– Да! Да! Да!
– Поздравляю!
– Спасибо. А тебя мне очень жаль. Зря ты так разбушевалась. Я уж тебя дергала, дергала за рукав, но разве Ларису Нитребину остановишь!
– Мне самой хотелось бы, чтобы этого не было. Но ничего ведь не исправишь.
– А я тебе говорила… Вместо того чтобы нападать на Лазареву, тебе надо было признаться Андрюхе в любви. Еще неизвестно, кого бы он выбрал.
– Все известно. Разве ты не видишь, как он на нее смотрит? Да и она на него… Но ничего! Недолго уж!
– Ларка, что ты задумала? Колись! – испугалась Ольга. – Опять отмочишь что-нибудь, чего потом не расхлебаешь.
– Не бойся, – погладила ее по руке Лариса. – Все будет нормально, вот увидишь. Обещаю.
В этот момент в класс вошла завуч Людмила Константиновна и объявила:
– 9-й «Б»! Сегодня ОБЖ у вас не будет. Заменить, к сожалению, ничем не могу, поэтому прошу посидеть спокойно, позаниматься своими делами и не мешать занятиям в школе.
– У нас теперь никогда не будет ОБЖ или только сегодня? – осторожно спросил Осипенко.
– Не знаю… Марк Аронович заболел. Сколько будет отсутствовать, неизвестно.
– С ним что-нибудь серьезное? – продолжал расспрашивать Макс.
– Да, сердечный приступ. И я думаю, что ты со своей стопкой идеальных тетрадей, – Людмила Константиновна ткнула в грудь Осипенко длинным перламутровым ногтем, – сыграл здесь не последнюю роль.
Завуч вышла из класса, а Макс растерянно присвистнул.
– Доигрались! – рявкнула Лариса.
– В конце концов, если ты такая благородная, могла бы возглавить оппозицию моему движению, – ответил ей Макс. – И, может быть, сейчас вместо Макароныча я бы валялся с каким-нибудь приступом. Все делалось с вашего молчаливого согласия, царица Лариса!
– Вообще-то я не молчала, но ты прав. Все мы сволочи!
– Может быть, стоит его навестить? – предложила Наташа.
– Зачем? – подлетел к ней Осипенко. – Скажем: здрасте, Макароныч, а вот и мы, те самые, которые вам подлянку устроили! Неужели ты пойдешь?
– Я не могу. Мы с ним почти не знакомы. Я всего один раз была у него на уроке.
– Послушайте, а с чего вы решили, что Макароныч из-за нас с рельсов сошел? – продолжал ораторствовать Осипенко. – Мало ли что там Людмила Константиновна думает! Я вот…
– Сядь, Макс, на место, – осадила его Ира. – От тебя оглохнешь. Может, еще все обойдется… Ну… у кого в его возрасте с сердцем неприятностей не бывает…
Одноклассники продолжали перебрасываться репликами, но Лариса их не слушала. Она смотрела в окно и думала о том, что Осипенко прав: Макароныч и на ее совести тоже. Как гадок мир! Каждый пытается урвать что-нибудь для себя, не стесняясь ни с методами, ни со средствами. Вот возьмем, к примеру, Лазареву! Притащилась со своей периферии в их школу, чтобы пролезть в институт. По договору. На общих основаниях ее, видите ли, не устраивает! Ей, может быть, и Андрей-то нужен только для питерской прописки! Дурачок. Ну, ничего! Скоро все станет на свои места. Очень скоро. Завтра.С утра Ларисе было не по себе. На 17.00 она была записана на сеанс к ясновидящей Линде. Ни о чем другом, кроме этого, она даже думать не могла. В полубессознательном состоянии Лариса отсиживала уроки и до того невпопад отвечала на вопросы и реплики Ольги, что та даже обиделась:
– Знаешь, Лариска, я тебе все-таки подруга! И мне бы хотелось, чтобы ты меня слушала, когда я говорю тебе серьезные вещи!
– Извини, Оля, – слабым голосом произнесла Нитребина. – У меня сегодня что-то голова болит.
– Так иди домой! Нечего тут изображать из себя умирающего лебедя.
Лариса отрицательно помотала головой, так как понимала, что дома наедине со своими мыслями и страхами совсем сойдет с ума. Тут хоть что-то отвлекает от горьких раздумий и не дает ей совсем упасть духом. Ей обязательно надо выдержать. Надо заставить себя пойти к этой Линде. Другого способа привлечь к себе внимание Разумовского у нее не осталось.Лариса с трудом нашла дом, спрятавшийся в глубине одного из дворов Садовой улицы. Двор был грязным и запущенным. Даже не верилось, что совсем недалеко шумит шикарный Невский проспект с дорогими магазинами, высококлассными ресторанами и нарядной публикой.
Нитребина обошла неряшливые помойные баки и уткнулась лицом в нужный подъезд. Дверь была обшарпанной, с облупившейся краской, из-под которой проступали старые слои самых разнообразных цветов и оттенков. Из подъезда на Ларису пахнуло запахом общественного туалета. Идти в салон ясновидящей Линды ей моментально расхотелось. Разве она может нести свою любовь в такое ужасное место? Разве может в этом грязном подъезде находиться то, что называется столь изысканным словом – «салон»?
