Сандра Браун - Жар небес
Взбешенная, Шейла резко отвернулась и пошла к выходу.
Он поймал ее за руку и резко дернул к себе.
— А в любви ты такая же горячая, как в битве, а?
— Только не с тобой.
— Никогда не говори «никогда», — усмехнулся он.
— Пусти, — произнесла Шейла сквозь зубы.
— Знаешь что? Поехали со мной, — вдруг неожиданно предложил Будро.
— С тобой? Куда?
— Я покажу тебе, почему ни один человек в здравом уме не станет убивать собак Джигера.
— С тобой я никуда не пойду.
— Почему? Чего ты боишься?
Глава 8
— Куда ты меня везешь? — Кэш сидел за рулем своего облезлого голубого пикапа. Шейла все еще не могла прийти в себя от того, что согласилась ехать. Возможно, она просто приняла его вызов. В данную минуту ей не хотелось размышлять о последствиях этого шага. Она заперла контору, оставила свой автомобиль во дворе и села в видавшую виды машину Кэша. И вот она неслась в неизвестном направлении.
Перед тем как ответить, он взглянул на правую руку, где носил часы.
— Еще рано. Может быть, перекусим где-нибудь?
— Я думала, наша поездка имеет отношение к Джигеру Флину.
— Имеет. Только потерпи немного. Это у вас обычное состояние — вы вечно торопитесь.
— Кто это — «вы»?
Он взглянул на нее через спинку грязного потертого сиденья.
— Богатые, мисс Шейла, — ответил он вполне равнодушно.
Ей не хотелось замечать различия в их имущественном положении, и его иронично-подобострастное обращение раздражало ее.
— Оставь ты свое «мисс». Зови меня просто Шейла. Он с ходу обогнул крутой поворот дороги, затем обернулся к ней со своей обычной ухмылкой:
— Я хочу повести тебя в один кабак, где ты никогда не была.
— Куда это?
— К Реду Бруссару.
— А там до сих пор принято кидать арахисовую шелуху на пол? — спросила она с озорной улыбкой. Он изумленно оглянулся:
— Вот это да!
— Что тебя удивляет? Папа часто возил меня к Бруссару.
Его улыбка постепенно исчезла.
— А, я и забыл. Коттон любит акадскую кухню.
— Да, любит. И я тоже, — с вызовом сообщила Шейла.
— Но я никогда не видел тебя у Бруссара.
— Мы всегда уходили до заката.
— Ну, это зря. До заката там делать нечего.
Она рассмеялась:
— Поэтому он и увозил меня пораньше.
Из окон ресторана неслась громкая, сиплая, беспрестанно повторяющаяся музыка. Казалось, еще миг — и ее конвульсивные потуги разнесут стены по досочкам.
Кэш тут же подхватил акадский мотивчик. Напевая, обошел машину и открыл дверцу для Шейлы.
— Субботний вечер, — объявил он. — Танцы, напитки, развлечения.
Она по-детски надула губы:
— И без тебя знаю.
— Ты что, знакома с акадскими обычаями?
— Что ж я, по-твоему, жила взаперти?
— Не знаю, как у вас там, в Бель-Тэр, — уклончиво сказал он и, положив ладонь ей на поясницу, слегка подтолкнул к лесенке.
— Надеюсь, я нормально одета? — с беспокойством спросила она.
— Не совсем. — Поймав ее быстрый встревоженный взгляд, добавил:
— Наверное, тебя попросят снять туфли.
Домик с плоской крышей стоял на столбах. Доски пола гремели под каблуками танцующих, как барабан. Эхо отдавалось в пустоте между сваями. Ред Бруссар, толстый, словно бочонок, бородатый, с лицом Санта-Клауса и сногсшибательным чесночным духом изо рта, сам вышел им навстречу. Он неистово громко приветствовал Шейлу, потом одарил сокрушающим ребра объятием Кэша, тут же сунул им ледяные бутылки с пивом и повел к столику в углу, вежливо прокладывая дорогу среди танцующих.
Шейла чувствовала себя неловко. Однако никому из присутствующих, по-видимому, не казалось странным, что она пришла с Кэшем Будро. Наверное, потому, что все здесь были из его компании. Вот если бы она пригласила его в городской клуб, переполох был бы порядочный. Спуститься вниз по социальной лестнице намного проще, чем подняться.
Они подошли к столику, Ред пододвинул ей стул. Шейла подняла на него глаза и улыбнулась:
— Мне, пожалуйста, раков.
Ред тряхнул рыжей гривой и расхохотался басом. Тыча мясистым пальцем в ее сторону, он проревел:
— О, я не забыл тот день, когда ты разделала десять раков за один присест, не помнишь, а? Больше, чем твой отец, qui!
— Принеси порцию, Ред.
Ред отвесил Кэшу чувствительную затрещину в плечо и тяжело двинулся к булькающим чанам, где варились раки сегодняшнего улова, сдобренные такими специями, от которых слезились глаза и щипало в носу.
Как Кэш и все другие посетители этого кабачка Шейла не стала просить кружку для пива, а отхлебнула прямо из бутылки.
— Я думал, ты побоишься идти сюда.
— Потому что я держу свой аристократический нос кверху и гляжу на здешнюю публику свысока, да?
— Ну, вроде того. — Не сводя с нее глаз, он глотнул еще пива. — А ты, значит, хочешь доказать мне, что я не прав?
— Вовсе нет. Просто я соскучилась по здешней пище.
В это время подошла официантка с вареными раками на деревянном блюде. Она поставила блюдо в центре между ними и, прежде чем уйти, бросила на Кэша косой завлекающий взгляд.
Шейла поглядела ей вслед.
— Это что, одна из твоих подружек? — спросила она.
— Вполне могла бы ею стать, если бы я захотел. — Он бросил на блюдо опустевший панцирь и взял еще одного рака.
Шейла вытерла рот бумажной салфеткой и спросила:
— Все так просто? Женщины только и ждут, когда ты захочешь?
— Тебя это волнует?
— Просто интересно.
— Интересно знать, что их привлекает?
— Нет. Скорее, что привлекает в них тебя, — сказала она.
— Мне просто интересно, — повторил он ее же слова и усмехнулся.
С деланным спокойствием Шейла съела еще одного рака, выпила еще пива и вытерла губы. Только после этого она взглянула на него.
Кэш долго пил из своей бутылки. Потом он медленно поставил ее на стол, медленно повернул голову и вдруг неожиданно погрузил свой взгляд в ее глаза. Это было как гипноз.
— Приходи ко мне. Все узнаешь.
Где-то внутри возникла и забилась тревога. Кэш Будро опасен, опасен самим своим присутствием. Его действиям невозможно противиться. Его власть абсолютна. В то же время ему нельзя верить. Он ловок и хитер, он достиг совершенства в искусстве обольщения, его слова еще пленительнее, чем поступки.
— Ты плохо ко мне относишься, да? — спросила вдруг Шейла с интуитивной прозорливостью.
— Честно говоря, да, — ответил он. — Всегда плохо относился ко всем вам. Только не принимай это на свой счет.
— Я это запомню, — сухо сказала она. — И за что же ты меня не любишь?
— Я не люблю не именно тебя, а то, что ты представляешь.
