Татьяна Веденская - История одного развода
Все идет примерно одинаково. Сначала мы три часа проводим в дороге, причем из этих трех часов два – на МКАДе, в очереди к забитым выездам за город. Потом, находясь уже на грани нервного срыва, мы все-таки выбираемся на шоссе, попутно выясняя, что именно на нашем лепестке выезда за город «восьмерка» стукнула в зад «Тойоту» и теперь они ждут ГИБДД, перегородив весь выезд. Водители поцеловавшихся машинок спокойно курят, обсуждая прекрасную погоду и достоинства окружающего ландшафта. На их лицах полнейшее равнодушие. Водителям все равно, что говорят в их адрес все проезжающие мимо автовладельцы.
– А кто виноват, что ГИБДД едет так долго? – пожимают плечами участники ДТП.
И их тоже можно понять, им нужны справки в страховую компанию, но традиция вождения транспорта в Москве такова, что аналогичные «восьмерки» въезжают в аналогичные «Тойоты» на каждом лепестке выезда за город. И все ждут ГИБДД. А патрульная машина ГИБДД в это время стоит на тридцатом километре каждого шоссе и ловит тех, кто несется на дачу со скоростью сто десять километров в час, ошалев от радости движения. Согласитесь, любой выбравшийся с утреннего МКАДа на майские праздники будет ехать, превышая скорость. Вот поэтому, вместо того чтобы писать справки участникам ДТП, инспекторы ловят нарушителей скоростного режима. Сюрреализм, но это происходит на каждые майские праздники.
После того как и нас закономерно остановил инспектор, потрепал нам нервы, составил протокол, взял-таки наличные вместо квитанции, выкинул протокол, пожелал приятных выходных и предупредил, что через пять километров снова будут стоять его коллеги, мы наконец сворачиваем на проселочную дорогу и въезжаем в лес. Далее мы час ищем место на опушке, на которой пока не поют песни пьяные отдыхающие. Иногда мне кажется, что на подмосковных опушках в преддверии майских праздников народ начинает кирять еще в апреле.
Но вот дело сделано, злые, уставшие и голодные мы собираем по лесу сырые дрова. Светлый образ жареного шашлыка будоражит наше воображение. Мы приносим поленья на опушку и понимаем, что забыли топор. Для углей нужны нормальные дрова, а не сухостой или хворост. Мы ломаем то, что ломается, переругиваясь и ворча на того, кто (обычно это чей-то муж) сэкономил на готовых углях. Этот кто-то защищается и выдает поистине гениальную идею – ломать толстые бревнышки, переезжая их колесом автомобиля.
– Сейчас мы все наладим, – заверяет он.
– Может, не надо?! – спрашивает хозяин машины, нервно облизывая пересохшие губы.
– Че ты боишься, это ж пара пустяков! – развивает бурную деятельность этот «герой», и через несколько минут бревно под колесом разлетается, переламываясь пополам, а в полете задевает крыло машины.
– Ай! Стоп! Остановись! – кричит хозяин, но уже поздно, и от бревна на крыле остается небольшая, но отчетливая вмятина.
– Упс, – говорит деятель и разводит руками.
Следующие три часа он извиняется перед хозяином машины, который, чтобы отвязаться, постоянно говорит: «Да ничего страшного, переживем». Но по его лицу видно, что он больше никогда даже не плюнет в сторону этого, теперь уже бывшего, друга.
Естественно, сырые дрова плохо горят, но зато отлично дымят. Пьяные мужики у соседнего мангала уже орут песни, а мы еще только вгрызаемся в полуобгоревшее мясо, мечтая о том, как бы побыстрее оказаться дома.
Конечно, иногда бывают в жизни исключения, и пикники проходят как-то иначе. Помню, как мы с Марком поехали в Покровский парк. Стоял сентябрь, все дорожки были мягко засыпаны золотыми листьями, а воздух был пронизан солнцем. Марк скоро уезжал, и от этого время летело быстрее ветра, поднимавшего в воздух листья. Мы говорили о жизни, о том, как она скоротечна и непредсказуема. И о том, как будем скучать друг о друге. А шашлыки мы купили в маленьком кафе с тентом, на котором почему-то было написано «Пивная республика». Все было просто прекрасно!
Но по большей части наши выезды на природу проходили примерно так, как описано выше. И на нашем «Ниссане» до сих пор красуется след от рикошета. Андрей после той поездки (машина была еще совсем новой) возненавидел свежий воздух и коллегу по кафедре, автора идиотской идеи.
Прошло больше месяца с тех пор, как Андрей покинул нашу квартиру. Больше месяца я не слышала о нем ни слова. Кажется, он не звонил даже Мишке. Впрочем, об этом я сына и не спрашивала, у нас и кроме этого было о чем поговорить. Вместо отдыха на природе, аккурат к майским праздникам, я узнала, что ребенок все же завалил какую-то самую главную контрольную по химии и действительно рискует остаться на второй год.
– Как же так! Ты же обещал! – Я стояла с открытым ртом, держа в руках телефонную трубку. Мишина классная руководительница обеспокоенным тоном предложила нам с ней повидаться лично, чтобы «обсудить этот вопрос, пока не поздно».
– Отстаньте вы все от меня, – пробубнил Мишка и попытался скрыться в своей комнате.
– Ну уж нет. Знаешь ли, мне второгодника только не хватало. Будешь учиться как миленький, даже если мне придется тебя запереть дома, выкинуть компьютер и лично стоять над тобой с дубиной.
– Ничего я не хочу, – огрызнулся Мишка, но покорно сел на стул.
Я несколько секунд стояла, пытаясь собраться с мыслями. Во время майских праздников я хотела поехать на кладбище, проведать маму, и, может быть, затовариться в большом супермаркете около Внуково. Цены там были так себе, обычные, на уровне «Ашана», но ассортимент – просто шикарный, а народу все же поменьше.
– Знаешь, это я скоро ничего не захочу. Где ты бродишь целыми днями? Почему Марина Анатольевна говорит, что ты почти совсем не ходишь на уроки! – Я ругала сына, а сама думала о том, как странно отразился на моей жизни уход Андрея. Значит, его нет больше месяца. За это время в нашем доме полностью кончились запасы продуктов – их всегда покупал он. Мишка почти перестал ходить в школу, а от моих вопросов только отмахивался.
– Я не хочу туда ходить. Почему я не могу сам решать, как жить дальше?! – патетически воскликнул Миша.
– Потому что тебе еще только пятнадцать и ты не понимаешь, что такое – решать, как жить.
– Конечно, ты считаешь, что сама можешь за всех все решать. А вот за себя... – неожиданно выдал деточка.
Я опешила.
– Что ты имеешь в виду?
– По-твоему, это нормально, что ты выставила на улицу папу?
– Я?! – Я обалдела от удивления. За то время, что Андрей не жил с нами, сын слова не сказал на эту тему. Но оказывается, думать-то он об этом – думал.
– А кто? Только не говори, что он сам ушел! – уперся Мишка. Ему явно не терпелось выяснить со мной отношения.
– Знаешь что, занимайся-ка своими делами, – ответила я. – А после майских (которые ты, естественно, сидишь дома и занимаешься) мы едем к тебе в школу и пробуем спасти твое будущее. И к твоему сведению, папу я не выгоняла. Он ушел сам, потому что у него другая женщина и потому что он поступил с нами просто по-свински.
