Бывшие. Жена для чемпиона (СИ) - Ковалева Анна

Решил навсегда завязать с гулянками и поиском тел на ночь.

Ведь с Машей испытал то, что не испытывал ни с кем другим. Даже близко ничего похожего не было ни с кем. И чувствовал, что уже не будет.

Поэтому наплевал и на свою свободу, и на всех остальных девушек. Потому что Маруся определенно стоила их всех.

Дальнейшие недели показали, что я прав.

Страсть моя не только не утихла, но лишь сильнее разгорелась. Да и Маруська начала входить во вкус.

Феечка моя оказалась очень горячей и податливой, нужно было лишь немного подтолкнуть в нужную сторону.

Мы всю неделю не вылезали из постели, просто не могли отлепиться друг от друга. Наваждение, страсть и взаимное притяжение заставили нас обезуметь и забыть обо всем на свете.

Как только не стерли себе ничего — непонятно.

Удивительно, но даже минет умудрились попробовать. Я думал, долго придется уговаривать Машку на это дело, но она согласилась попробовать.

И я чуть не сдох, клянусь. Едва не взорвался, стоило ее языку коснуться головки члена.

Это было даже лучше, чем в моих больных фантазиях. Гораздо лучше.

Машка идеально смотрелась на коленях с моим болтом во рту, а ее несмелые движения и попытки взять глубже заводили сильнее, чем приемы опытных сосалок, наработанные годами тренировок.

Ну и на кой черт размениваться на других, когда рядом такая девушка?

А еще внутри начало разрастаться огромное, черное чувство, которое я расценил как ревность.

Мне охренеть, как повезло, что Машу до меня никто не увел. И я понимал, что таких, как она, нельзя долго оставлять одних. Быстро приберут к рукам.

А я не хотел ей делиться ни с кем.

Собственник во мне требовал присвоить ее себе, заклеймить, сделать так, чтобы она даже смотреть не вздумала на другого мужчину. Никогда.

Вот я и делал всё, что мог. Сыпал признаниями в любви, клятвами и обещаниями, любил в кровати до потери пульса.

В общем, привязывал к себе как мог. Давал Марусе то, что она хотела от меня получить.

А хотела она от меня именно любви. Вот я и не скупился на слова и поступки. Дошло до того, что даже несколько стихов ради нее выучил.

Чтобы Машке было приятно.

Вот так всё и пришло к тому, что в конце октября мы с Машей поженились.

Этому не помешали ни тренировочные сборы, ни начавшийся сезон у меня, ни новый учебный год у Машки.

Отец был крайне недоволен моим решением. Буквально рвал и метал. Он считал, что рано я решил в ЗАГС бежать, а я отступать был не намерен.

Вот мы и схлестнулись.

— Ты готов карьеру похерить из-за какой-то девки? Я тебя не этому учил! — орал он. — Не для этого вкладывал все средства в твое будущее! Ну, трахай ее по-тихому, жениться-то зачем?

— Маша не такая, — огрызался я. — С ней так нельзя.

— Все они такие, — махнул батя рукой. — Просто одни честные подстилки, а другие носят маски невинных овечек. Но суть одна — все они продажные твари. Как твоя мамаша.

Дальше я слушать не стал. Просто ушел из дома, хлопнув дверью. После этого мы не разговаривали с отцом целую неделю.

Я не мог простить ему такие слова ни в адрес Маши, ни в адрес матери. Да, у нас с ней были не очень близкие отношения, но мне не нравилось, когда отец вел себя как последний ублюдок, поливая грязью всех вокруг.

В итоге он все же смирился с моей свадьбой. Когда понял, что я не изменю своего решения и узнал, что Маруська — племянница Александра Ковалевского, далеко не последнего человека в списке Forbes.

Родители Маши тоже были крайне удивлены новостью о скорой свадьбе дочери, но вмешиваться в наши отношения не стали.

Данил Игоревич, будущий тесть, просканировал меня тяжелым взглядом бывшего военного и хмыкнул:

— Серьёзно настроен, значит? Любишь мою Маруську?

— Люблю, — кивнул я, смотря ему прямо в глаза. — Потому и предложение сделал.

— Уверен? Вы знакомы всего ничего, — продолжил Миронов свой допрос, явно проверяя меня на прочность.

Я буквально чувствовал, как он давит на меня взглядом, всей своей аурой. Проверяет, тварь ли я трусливая, или всё же достоин его дочери?

Впрочем, такое отношение заставило меня только крепче закусить удила и вцепиться в Машку всеми когтями.

Не любил, когда меня пытались взять «на слабо».

— Уверен. Не нужно много времени, чтобы понять, что Маша — особенная девушка. Такими не разбрасываются.

— Что ж, — после пары минут молчания, Миронов протянул мне руку. — Тогда добро пожаловать в семью. Только учти, за дочь башку голыми руками оторву. Так что если вздумаешь ее обижать, сильно пожалеешь. Не посмотрю на то, что ты «гордость и надежда страны».

— Не обижу, Данил Игоревич. Не обижу…

***

Свадьба прошла весело и шумно. В присутствии многочисленной родни Маши, моих товарищей по клубу и сборной и, конечно же, вездесущей прессы.

Потом еще месяц сплетники обсасывали все подробности мероприятия.

Из самого торжества запомнил мало что. Всё мое внимание было приковано к Маше.

Она была такой божественно красивой в своем платье, что глаз оторвать от нее было просто невозможно.

Я считал каждую секунду, мечтая поскорее оказаться в спальне с теперь уже законной женой.

Дождался кое-как. И оторвался потом по полной, выплеснув на жену всю накопившуюся страсть.

Впрочем, Машка тоже успела возбудиться, так что брачная ночь у нас выдалась очень бурной.

В порыве страсти мы умудрились сломать пару реек у кровати, разбить лампу, порвать простынь и повредить раму у картины.

Но это так, ерунда. Главное, что нам было очень хорошо.

Жаль, времени на раскачку у нас не было. Свадебное путешествие пришлось отложить до лета, а пока мы удовольствовались лишь несколькими днями отдыха, выданными мне клубом.

А потом началась рутина. Тренировки, игры, постоянные перелеты. Прощания и встречи. Совместные вечера перед телевизором и жаркие ночи.

Фотосессии и интервью для журналистов и семейные сборища. У Машки была потрясающая семья, так что я с удовольствием в нее влился и старался не пропускать встречи.

С моим отцом, увы, было гораздо сложнее. Он не горел желанием привечать Марусю, ну и она отвечала ему той же прохладцей.

Благо, девочка моя не стала зацикливаться на батиных заскоках и ударяться в обиды. Да и я объяснил ей, что он у меня человек своеобразный. Жёсткий и сухой.

Особой ласки я от него никогда не видел и принял это как данность. Вот и Маруся приняла.

А тепло она получала от меня и от своей семьи.

Что касается карьеры, то жена старалась поддерживать меня всем, чем могла. Посещала и домашние игры, и на выездные старалась ездить.

А если не могла полететь из-за своего расписания, то обязательно провожала в аэропорт. Это был наш маленький ритуал, приносящий удачу.

Помню самый первый раз, когда я вышел на лед и увидел ее на трибуне. В своей футболке с номером 17.

Да, этот номер я выбрал не просто так, а в честь кумира и однофамильца, на которого так хотел быть похожим — легендарного Валерия Харламова.

В родном СКА это номер находился в обращении, так что я взял его себе и носил с гордостью.

Мне дико понравилось видеть жену в этой футболке, и я позволил себе небольшую вольность — прокатился рядом с трибуной и послал любимой воздушный поцелуй.

Тем самым дополнительно зарядившись на игру.

Само собой, это всё на следующий же день оказалось в прессе. Мы с женой посмеялись над снимками, но я взял за привычку делать это приветствие каждый раз, когда Маша посещала игру.

Нам обоим это нравилось.

Этот сезон стал для меня особенно счастливым. В составе сборной в феврале я стал серебряным олимпийским призером, а в составе клуба снова стал обладателем Кубка и чемпионом страны.

Совсем немного на Олимпиаде нам не хватило до победы, уступили мы чехам в серии буллитов.

Обидно было до чертиков так проиграть, но… Поражение — это не конец, а лишь шанс на реванш.

И я не сомневался, что реванш этот будет обязательно. Это была первая моя олимпиада, но я уже жадно мечтал о следующей.