Брак по расчету. Я развожусь! (СИ) - Голд Лена

— Мили, — слышу тихий голос. — Ты… Пришла…

— А ты думал, что я шучу? — бросаю злобно. — Черт тебя дери, Беркутов! Ты сколько времени с высокой температурой валяешься? Сдохнуть надумал? Размечтался! Я вызываю скорую!

Достаю из кармана мобильный и уже хочу набрать номер, как Дима перехватывает мое запястье.

— Не нужно скорую. Я их ненавижу, — чуть ли не рычит парень.

— Да ты с ума сошел! Вот реально! Аптечка хотя бы есть? Или мне в аптеку бежать?

Дима глубоко вздыхает. И я понимаю: ни черта дома нету.

— Прекрати… Скоро пройдет, — совсем тихо бросает он, отворачиваясь.

— Сколько времени у тебя температура?

— Хрен его знает. Вчера после работы валяюсь как овощ… — произносит еле слышно. Да и разбираю я слова с трудом.

— Так. Вроде на противоположной стороне дороги я заметила аптеку, когда парковку искала. Подожди, буду через пару минут. Ванну примем.

Покупаю термометр, лекарства и действительно возвращаюсь быстро, не трачу время впустую. Дима вырубился. Пытаюсь привести его в себя. Он как пьяный. Разум затуманенный.

Набираю в ванну чуть теплую воду. Надо его сюда, а потом постепенно снизить температуру воды.

А потом температуру его тела тоже! Тридцать девять градусов!

Еле снимаю с парня одежду. Он остается в одних боксерах. Так непривычно видеть его таким… Слабым и серьезным. Даже шутить не может. И подколоть словами тоже.

— Холодно, — бросает Беркутов, едва забравшись в ванну. Садится по пояс. Ищу в шкафу полотенце. Благо, нахожу. Намочив его, вытираю им лицо и плечи парня. А также шею. — Помоги встать. Это дело мне не в кайф.

— А лежать без сил тебе как? Нравится? Не ворчи. Надо сбить температуру.

— А не лучше ли таблетки проглотить?

— Нет, дорогой. Сначала вот такой скромный душ, а потом уже лекарства. Потерпи. Рявкать ты умеешь, а по пути домой купить таблетки — нет? Как ребенок, честное слово. Ну раз видишь, что что-то с тобой не так, хотя бы в аптеку сгонял бы.

— Легко сказать.

Через минут пять Дима все-таки устает от прохладной ванны, встает. Я отворачиваюсь моментально, как только он стягивает с себя белье. Черт! Ну какой же скотина! Ни стыда, ни совести!

— Поможешь? — слышу за спиной. Он уже натянул на себя махровый халат. — Не могу на ногах стоять.

— Пойдем.

Доходим до кровати. Дима залезает под одеяло. Говорит, что ему холодно. Я же иду за таблетками, которые он глотает так, будто это какие-то сладкие конфетки.

Через минут двадцать я уже замечаю на его лбу испарину. Потеет. Это хорошо. И температура скоро снизится.

— Термометр надо поставить, — говорю, поднимая руку Димы. — Не начинай ворчать.

Он закатывает глаза, не отвечает мне.

— Ну что там?

— Тридцать семь, — улыбаюсь. — Скоро будешь в крутом состоянии. И начнешь шутить. Ты голодный наверняка. Надеюсь, холодильник не пуст?

— Вроде нет.

— Ну хоть что-то… — усмехаюсь. — Пойду попробую что-нибудь приготовить.

Колдую на кухне достаточно долго. Теряю счет времени. И свое слово Айсель, что вечером обязательно приеду. Вспоминаю, увидев входящий звонок от сестры.

— Черт, — цежу, поднося телефон к уху. — Да, Алин. Прости, но…

— Айсель тебя ждет, — перебивает. — Милен, это несерьезно. Ты где вообще? Сама же говорила, что несколько дней будешь отдыхать. А сейчас тебя нет… Му ждем тебя больше часа.

— Я у Димы, — глубоко вздыхаю. — Он болеет, Алин. Прости, не смогла его оставить в таком состоянии. Температуру вроде бы сбили, но все же…

— Останешься там на ночь?

— Скорее всего, да.

— Папу не боишься? — весело спрашивает сестра.

— Я большая девочка, — невольно улыбаюсь. — Пойду я, Алин. Позвоню, как только уеду отсюда. Люблю тебя. Не скучай.

Вырубаю звонок и сразу же чувствую теплые руки на своей талии. Дима кладет подбородок на мое плечо, вздыхает глубоко.

— Кого это ты так сильно любишь? — хриплый шепот заставляет каждый волосок на теле встать дыбом.

— Сестру. А ты, смотрю, пришел в себя? Как самочувствие? — поворачиваюсь к парню лицом, заглядываю в темные глаза. Лицо у него все еще бледное. Выглядит слишком вяло, хоть и пытается не показать свою слабость.

— Все круто. Как тут пахнет вкусно. Накормишь?

— Если будешь хорошим мальчиком, то да. Садись, балбес. Буду кормить тебя, как всегда кормлю племянницу. Собственными руками.

— Ты заставляешь меня влюбляться в тебя все больше… — гладит мою щеку большим пальцем.

— Вот оно как, — сжимаю его запястье. — Ты сядь, иначе рухнешь. И руки не распускай. Уйду, дальше сам справляйся. Позвони своим бывшим, например. Пусть приезжают и заботятся о тебе.

Настроение Беркутова меняется на глазах. Он хмыкает, но садится на стул. Стреляет в меня недовольным и немного задумчивым взглядом.

Что такое? Я что-то не так сказала? Или его что-то задело? Может, у него была большая любовь? Поэтому слово «бывшие» вызвало у него некое раздражение?

Глава 11

Чувствую себя адски усталой. Да, причина есть — я почти не спала ночью, потому что ежеминутно проверяла, не поднялась ли температура у Беркутова. Вспомнила те дни, когда Айсель, моя любимая племянница, только родилась. Сестра очень паниковала, впадала в депрессию. Айсель была крошечной — еле справлялись с ней в ванной. Как рыба, чуть ли не выскальзывала из рук. Бывало, что она плакала целые сутки, не ела ничего. Но мы выдержали и вырастили ее умненькой, воспитанной девочкой.

Дима вот именно как ребенок. В больницу не хочет, скорую вызвать не позволяет. А таблетки… Я еле заставляю выпить их.

Ночью я порылась в его шкафу. Взяла одну из футболок, которая доходит мне чуть ли не до колен, и побежала в душ. Впервые я вышла из ванной за считаные минуты. Сейчас от меня так сильно пахнет Димой…

Теплая вода не помешала бы. Нужно прийти в себя. Увериться, что с Беркутовым все хорошо, и уехать. Сколько мне еще торчать тут? Как-никак, он большой мальчик. Дальше пусть справляется сам.

Босыми ногами шлепаю по прохладному полу прямиком в сторону ванной. Тяну ручку двери вниз, но она не поддается. Да, слышу я звуки… Беркутов принимает душ. Значит, все с ним нормально. Я ближе к утру вернулась в гостиную. Как-то неудобно находиться с ним в одной комнате.

Завтрак бы нам… Я безумно голодна.

Дима слишком много времени проводит под струями воды. За это время я успеваю приготовить омлет. Даже чай готов.

— Эй, ты там как? — стучу в дверь. — Дим, ты меня слышишь?

А что? Вдруг ему, не дай бог, стало плохо? Прямо под водой…

От этой мысли по телу разбегаются ледяные мурашки.

— Соскучилась? — дверь резко распахивается.

Беркутов стоит передо мной. Такой огромный, накачанный. Волосы влажные — капельки воды падают на плечи, катятся вниз. Бедра обмотаны белоснежным полотенцем. Сглотнув, я отодвигаюсь в сторону, устремляю взгляд вниз.

— Ты долго… Подумала, вдруг…

— В обморок рухнулся? — в голосе чувствуется насмешка. — Как видишь, все в порядке.

— Замечательно. Отойди, тоже в душ хочу.

— А завтрак? Пахнет вкусно.

Он даже губы облизывает. Мерзавец!

— Накормишь? Как вчера?

— Слушай, я дико хочу спать. Раз с тобой все круто, то отстань от меня и иди есть сам. Ты же не ребенок, а иногда ведешь себя именно так.

— Кто-то не в настроении? — ворчит недовольно. — Ладно, беги душ принимай. Позавтракаем потом. Вместе. Я жду тебя.

Хочется попросить, чтобы он не сидел в таком виде за столом, но я прикусываю язык. Начну язвить — поймет еще не так.

Вернее… Поймет как раз все так, как надо. Потому что сидеть вместе с ним за одним столом, когда он демонстрирует свое спортивное тело, сильные руки, и взгляд такой прищуренный и притягательный — это то же самое, что пытать себя. Невыносимо. А ведь так тянет к нему…

Вчера, когда я его заставила полежать в ванне, он был в одних боксерах. Но он горел, температура была ужасной. Такую тягу я не испытывала. Даже мысли не было… А сейчас…