Покажи мне космос (СИ) - Каптейн Лина

— Это не тебе! — веско говорю я и поднимаю записку над головой, чтобы до нее нельзя было дотянуться.

— Но мне интересно!

Настя пытается забрать листок в прыжке, однако я ловко уворачиваюсь.

— Совсем не уважаешь тайну переписки. Я в твой мессенджер не подглядываю!

Она больше не пытается отобрать листок, складывает руки на груди и надувает губы, как ребенок.

— Ну ладно. Хоть перескажи потом, что там.

— О’кей.

Я раскрываю записку и читаю про себя одно слово: «Амазонке».

Теперь не остается сомнений. Только Филипп мог написать подобное. И никто, кроме нас с ним, не поймет, что так он называет меня.

Это похоже на шифр, разгадку которого знаем лишь мы двое.

Чемодан с ананасом — тоже его части. Филипп запомнил, какого цвета был мой багаж и что за сок я хотела взять в столовой.

Когда такая мысль приходит в голову, сердце против воли пропускает удар, а уголки губ слегка приподнимаются.

Филипп нашел способ загладить вину, как обещал.

Не хочется признавать, но он оказался порядочнее, чем я думала. Мне казалось, из его головы давно вылетело то, что произошло в момент нашего знакомства.

Но нет. Он все время помнил.

— Ну, что там? — сгорает от нетерпения Настя.

— Ничего особенного. Просто написано, что это для меня от Филиппа.

Как же теперь его найти?

Глава 21

После обеда мы с девочками направляемся на лекцию по астрономии в административный корпус.

Его невозможно ни с чем перепутать. Это приземистое двухэтажное здание с огромными окнами располагается у самых ворот лагеря. Здесь находятся штаб и актовый зал.

Настя не без труда отыскивает нужный кабинет, и мы заходим в него. Внутри нас встречают ряды раскладных стульев, стоящие перед проектором.

Большинство из них уже заняты. Только в первом ряду оказывается несколько свободных. Мало кто хочет сидеть прямо перед лектором, и я это прекрасно понимаю.

Тоже села бы подальше, если бы могла, однако приходится идти вперед.

Когда мы устраиваемся поудобнее, я поворачиваю голову и внезапно встречаюсь взглядом со знакомым парнем в белой футболке и шортах, который занял крайнее место слева.

Так вот он где!

Исчез на полдня, а теперь взялся неизвестно откуда.

Друг от друга нас отделяют три человека и еще один пустой стул. Филипп вскидывает брови, словно не ожидал увидеть меня, и я в ответ слегка улыбаюсь. Тоже не думала, что мы встретимся здесь.

Стоит ли подойти и поблагодарить его сейчас или после лекции?

Размышляю пару секунд, однако скрип открывающейся двери отнимает у меня право выбора.

В зал входит седовласый мужчина с загорелым лицом, покрытым сеткой морщин. Он одет в свободные белые брюки, кроссовки и гавайскую рубашку с розовыми фламинго.

При виде этой рубашки уголки губ приподнимаются сами собой.

— Ого, как вас много! — удивляется незнакомец. — А я думал, сейчас все лежат на пляже под пальмами.

— Там такая жарища, что мы лучше под кондеем посидим, — доносится с последних рядов, и у многих вырываются смешки.

— Вы точно не перепутали кабинет?

— Нет. Мы пришли на лекцию.

— Тогда будем надеяться, что вы не просто посидите в прохладе, но и запомните что-нибудь, — слегка улыбается мужчина. — Кстати, меня зовут Петр Иванович Серов. Я профессор кафедры астрофизики и звездной астрономии Московского государственного университета.

Так это наш лектор? По наряду ни за что не догадаешься!

Для полноты образа ему не хватает солнцезащитных очков, ожерелья из цветов и коктейля с трубочкой в руке.

Но, кажется, с чувством юмора у Петра Ивановича все неплохо. Надеюсь, рассказывать он будет не слишком нудно. Иначе я не знаю, как буду бороться с накатывающей зевотой, а позориться тоже не хочется.

Петр Иванович ставит на ближайший стол ноутбук, подключает его к проектору, и вскоре перед нами появляется изображение ясного ночного неба. Того, что мы вчера не увидели на пляже.

— Разберемся, кто у нас живет во Вселенной. Так сказать, проведем перепись населения, — произносит лектор. — Начнем с того, что мы видим, — звезд, планет, комет, астероидов и других небесных тел.

Сидящая рядом со мной Настя поднимает руку, и взгляды ребят устремляются к нам. Петр Иванович кивает, позволяя ей спросить:

— А разве звезды — живые?

— Конечно, мы не можем назвать их живыми существами. Но они тоже рождаются и умирают.

— Интересно… — шепчет мне на ухо Настя.

— Кто-нибудь знает, сколько звезд во Вселенной? — Петр Иванович смотрит на нас с прищуром.

Большинство собравшихся мотают головами, однако краем глаза я вижу чью-то загорелую руку.

Филипп?

— Вопрос с подвохом, — отвечает он. — Данные разнятся, ведь никто не может посчитать точно. Но говорят, что в видимой части Вселенной до септиллиона звезд. А о невидимой мы ничего не знаем.

— Пожалуйста, поясните остальным, что означает септиллион.

— Единица с двадцатью четырьмя нулями.

Мои глаза округляются, когда я слышу это.

Филипп — гений, раз помнит такие невообразимые цифры. Или ботаник. Или киборг, у которого вместо мозга суперкомпьютер с огромным жестким диском.

— То есть мы видим далеко не все? — подает голос кто-то с задних рядов.

— Конечно, — кивает Петр Иванович. — Есть определенная граница, она называется космологический горизонт. Свету от звезд, которые находятся за ним, нужно больше времени, чтобы долететь до нас, чем существует Вселенная. А это, на секундочку, почти четырнадцать миллиардов лет!

— Разве такое возможно?

— Вполне. После Большого взрыва космическое пространство расширяется, причем с ускорением. Звезды в прямом смысле убегают от нас в разные стороны, что подтверждают эксперименты.

— Тогда мы, наверное, никогда не увидим его полностью?

— Ну да. Быстрее Солнце погаснет. Но не будем забегать вперед. Вы сейчас узнали, как много нас окружает звезд. Планет и астероидов еще больше. Но я скажу вам такую вещь: это — лишь полпроцента состава Вселенной!

Слова лектора вводят нас в ступор. Некоторые даже открывают рты от изумления.

Почему полпроцента? А где другие девяносто девять с половиной?

Глава 22

Кажется, этот вопрос приходит в голову к каждому, потому что Настя тут же его озвучивает. Петр Иванович переключает слайд, и на проекторе появляется диаграмма.

— Сейчас ученые считают, что Вселенная по большей части состоит из темной энергии и темной материи, — поясняет лектор.

— А что это? — продолжает спрашивать Настя.

— Никто не знает. — Петр Иванович ко нашему удивлению пожимает плечами. — Они мало с чем взаимодействуют, и нам пока не удалось напрямую их обнаружить.

— Так может, в космосе нет никаких темных субстанций? — опять предполагает кто-то с последнего ряда.

— Эти понятия приближают нас к пониманию эффектов, которые существуют в жизни. Некая сила заставляет галактики разлетаться, а не схлопываться в точку под действием гравитации. Есть вероятность, что дело в темной энергии, и мы когда-нибудь найдем ее и частицы темной материи. Или придумаем объяснение получше. А сегодня давайте поговорим о звездах.

Следующие полтора часа пролетают как одно мгновение.

Я думала, что буду клевать носом, но внимательно слушаю Петра Ивановича. И даже его нелепая рубашка больше не смущает.

Мы узнаем, что звезды — это огромные термоядерные реакторы. Они бывают старые и молодые, разных размеров и цветов. А еще, умирая, самые массивные из них могут взрываться и превращаться в черные дыры.

К счастью, Земля находится в таком месте, где звезд относительно мало, и бояться подобного не стоит. Да и Солнце ждет другая судьба.

Сейчас оно прожило половину своей жизни, но дальше будет не угасать, а быстрее расходовать топливо и светиться ярче.

В какой-то момент Солнце испарит океаны и сделает Землю копией пустынной Венеры. Однако, по словам лектора, это произойдет не меньше, чем через миллиард лет.