Звездочка миллиардера. Это моя дочь! (СИ) - Вишневская Виктория
— Ванной комнаты тоже, — говорит ей пожарный. — Затопили, пока вас тушили.
Не мигаю. Лишь смотрю на разбитое стекло, за которым всё чёрное. И там что… потолок рухнул? Отсюда ничего не вижу. Но знаю одно…
В моей квартире нет ни ванной, ни кухни. И если сейчас нагрянет опека, мне точно будет конец. Благо проверка была совсем недавно, и следующий её визит не скоро. Если кое-кто не постарается.
Но… почему всё навалилось именно сейчас?
Всё дерьмо случилось после того, как в нашей жизни появился… Глеб!
Боже… Точно! Нагрянувшая с утра опека. Долг в миллионы. Сгоревшая квартира сверху, что «случайно» затронула нас!
Пожарский!
— Мам, — говорю глухо, отдавая дочку родительнице. Мысли путаются, во рту пересохло. Боюсь окончательно потерять веру в людей. Неужели они способны на такое?.. — Езжайте домой.
— А ты куда? — раздаётся рядом взволнованно.
— С квартирой разбираться, — улыбаюсь и лгу матери. Сажаю в ещё не отъехавшее такси. А себе заказываю другое — до издательства.
ГЛАВА 17
Глеб
— Глеб Александрович, — зовёт меня кто-то. Просыпаюсь от мыслей и перевожу взгляд на главу отдела продаж. — Так что?
— Повтори, — не скрываю того, что прослушал его слова.
А всё из-за Нежной. Загрузила мне мозг с утра пораньше. Теперь сосредоточиться не могу.
От денег отказалась несколько дней назад. Думал, согласится сразу же. Но не вышло. Решил припугнуть. Послал сотрудницу опеки. Но и это её не напугало.
Решил сделать так, чтобы она работала рядом. Отвыкала от Астры. Точнее, чтобы Астра отвыкала от Любы.
Да и мне интересно было глянуть, что эта девчонка из себя представляет.
А сегодня вообще вынесла мне мозг.
Подписала договор, зная, что вгоняет себя по уши в долги.
Чем думает? Хочет до конца жизни мне их выплачивать? Зачем ей эти проблемы? Отдала ребёнка — живи спокойно. Но нет. Вгоняет себя в них ещё больше. Причём знает, что впереди её ждёт ещё больше испытаний.
Вот и пытаюсь понять — глупая она, отчаянная или ей действительно дорога моя дочь?
Не верю в такую слепую любовь к чужому человеку.
Когда вы не связаны кровью — тяжело прикипеть к человеку, принять его. А тут хватается за неродного ребёнка, хотя может родить сама. Я проверил даже это, чёрт возьми.
Всё же она сумасшедшая.
— Глеб Александрович, — скулит глава отдела продаж.
— Что? — спрашиваю резко.
— Книги те же выпускать, что и в прошлом месяце? Самые прибыльные? Вы список одобрили, но не уточнили, взять ли в тираж новичков.
— Бери, — кидаю без интереса.
— А, ещё. Книги Нежной вычёркивать?
Опять хмурюсь из-за этой фамилии.
— Да, не печатай, она расторгла договор.
Конечно, вся история про стотысячные тиражи — блеф чистой воды. Просто хотел узнать, как далеко она готова зайти. Думал, что сдастся. Точно пойдёт на попятную. Но Сказочница подписала бумажки, не дрогнув и пальцем. Не замешкалась.
Взяла на себя вымышленный долг в десять миллионов рублей. И хоть она не знала, что никакого тиража не было, всё равно пошла на это.
Поэтому я в смятении.
Что мне нужно сделать ещё, чтобы всё решилось быстро и без проблем?
На миг проскальзывает мысль, что ничего не подействует.
Даже если отправлю её в космос, отдалю её от Звёздочки, она вернётся на землю, упав вместе с метеоритом. Встанет, отряхнётся и поедет домой — готовить Астре обед.
Потираю переносицу и устало выдыхаю.
Начал уже думать, как Сказочница. Сочиняю у себя небылицы в голове.
Резко раздаётся хлопок двери, от которого подпрыгивает даже тяжеленный стол.
Поднимаю взгляд и опять прихожу в недоумение.
Нежная стоит на пороге моего кабинета. Карие глаза яростно горят, испепеляя меня в пух и прах. И сейчас она ни капли не соответствует своей фамилии, сжав ладони в кулаки. Игнорируя всех, бежит в мою сторону.
Хм… Чего такая злая? Я вроде больше ничего не делал.
Или к ней пришёл откат от долга слишком поздно?
— Зачем?..
Не успеваю спросить причину её визита, как девчонка останавливается напротив меня, поднимает ладонь и награждает меня хлёсткой пощёчиной.
Меня. Пощёчиной.
Шкала моего терпения резко начинает достигать критической красной отметки. Нет. Термометр лопается.
Она плюнула мне в лицо. Потом ударила.
У неё нет инстинкта самосохранения? Или она настолько потерялась в своих фантазиях и решила, что она кошка с девятью жизнями?
— Вышли все, — тихо и угрожающе шепчу.
Все подпрыгивают со своих мест, спешат на выход. И на меня тут же обрушивается поток из ругательств:
— Я знала, что вы – низкий человек! Сделаете всё, что вам заблагорассудится! Вы вообще спятили и жизни человеческие не цените! Ладно мою! Вам плевать! Но вы своими запугиваниями могли навредить своей дочери. СВОЕЙ!
Тяжело дышит, не останавливает поток из претензий.
А я только сжимаю челюсти, и всё ещё не могу вынести того, что какая-то девчонка треснула меня. На глазах у моих подчинённых. Без объяснений, без причины.
— Успокойся, — чеканю леденящим тоном, который появляется только в редких случаях. На пике моей выдержки. — И прежде, чем человека бить, хоть говори за что.
В её глазах скапливаются слёзы.
— Вы серьёзно?! Дурака из себя строите? — опять неожиданно бьёт меня, но теперь ладонью по плечу. — Делаете вид, что вы ни в чём не виноваты?! А если бы мы раньше приехали?!
— Замолчи, — говорю опять грубо. А она продолжает колотить меня. Быстрее, но не больнее. Перехватываю её запястье, с силой сжимаю. Слегка пугается, но воинственного огонька в глазах не лишается.
— Думаете, я не поняла, что это вы?! От того, что квартиру выше подож…
Задрала!
Подаюсь вперёд, затыкаю Нежную своим ртом.
Лучший способ заглушить девушку — поцелуй.
Правда, чувствую, после этого — я получу по лицу ещё раз. Но хотя бы за дело. Не так обидно.
Чёрт, она же опять раскричится… Радует, что от её ора не лопаются барабанные перепонки. Голос у Нежной тихий, мягкий, даже несмотря на гнев. Ни капли устрашения.
И губы сладкие…
Не собирался целовать её, лишь заткнуть. Но двигаю губами, ощутив привкус чего-то сладкого. И увлекаюсь всего на секунду, пока она не вырывается с ещё большей силой.
Отрываюсь от неё, не отпуская. И предупреждаю уже второй раз за наши встречи, не зная, чего от неё ждать:
— Плюнешь мне в лицо — заткну тебя ещё раз, — и добиваю, продолжив: — С языком.
Губы дрожат, глаза по-прежнему горят. Ещё сильнее. Но хоть немного остужаю её пыл.
— Вы квартиру подожгли, – выплёвывает со всей ненавистью.
— Я? — недоумеваю.
У меня на лбу написано, что я поджигатель? Или из-за фамилии во всех пожарах виноват?
— Вы. Соседскую. И нашу… Затронуло.
— И ты решила, что это я? — сильнее сжимаю её запястья, отчего она чуть не скулит. Отпускаю её, отбрасывая тонкие руки. Не рассчитал силу — могут остаться синяки.
— Больше некому! — говорит, чуть успокоившись. Потирает в местах покраснений и делает шаг назад. — Как только вы появились в нашей жизни…
Закипаю. От каждого её слова.
— Убирайся отсюда, — цежу сквозь зубы и указываю на дверь. Она не шевелится. И я, ещё больше, с нажимом, говорю: — Нежная, пошла вон из моего кабинета.
И она дёргается. Наконец-то отмирает, и махнув волосами, направляется на выход.
— Вам это ещё вернётся! Вдвойне!
Открывает дверь.
Одна мысль о том, что все подозрения падают на меня — зажигает огонёк между рёбер.
— Ты серьёзно думаешь, что я стал бы рисковать жизнью своего ребёнка?
И она, не поворачиваясь, прежде, чем хлопнуть дверь, выпаливает дрожащим голосом:
— Вы — можете всё.
Хлопок двери, и я вытираю свои губы, на которых до сих пор остался сладкий привкус её бесцветной помады. Отодвигаю кресло, падаю в него, стискивая зубы так, что они скрипят, отдавая звоном в ушах.