Измена. Я не прощу (СИ) - Шарм Кира

Где-то я чувствую легкий укол ревности.

Кто она, та самая женщина, с которой Рус живет? Ну, раз у нее здесь даже своя спальня есть. И столько вещей!

А еще я думаю, как это нечестно. Мы не на равных. В моей-то личной жизни Руслан покопался до мелочей, учитывая то, что он даже всю переписку прочел в телефоне. Знает все, вплоть до самого грязного белья. А о нем я не знаю совсем ничего.

— Как я сказал, Людмила, Егора как-то очень много.

Филатов возвращается за стол.

Задумчиво смотрит на меня, поигрывая красивой коллекционной ручкой.

Зачем-то думаю о том, что таких было выпущено всего десять экземпляров. Одна из таких осталась на столе моего отца в корпорации. На том столе, за которым я привыкла сидеть. И за которым привыкла видеть Егора в последнее время.

— Он мой муж. Это естественно.

Передергиваю плечами.

Теперь взгляд Руслана буквально сканирует меня, и становится дико, до ужаса неприятно.

В машине, отвернувшись от него и глядя в сторону, рассказывать все было намного легче.

Сейчас же мурашки по коже от ситуации.

Филатов последний человек, которому я призналась бы в том, что мой брак не сложился. Или в том, что у меня в принципе какие-то трудности. С бизнесом или в жизни. И именно ему мне пришлось рассказать грязные подробности о том, как застала мужа с другой… Еще и с сестрой. Это ужасно на самом деле.

— Странно, почему он именно так себя повел. Если ты его застала, то почему он пытается тебя вернуть, мммммм?

— Откуда мне знать?

Снова передергиваю плечами.

На самом деле мне не хочется снова все это проговаривать, да еще и с ним. И вообще. Все, чего хочется, это просто расплакаться. И уползти в какую-нибудь норку. Но явно не получится. Увы. Придется вытерпеть еще и эту пытку.

— Я понятия не имею, что у него в голове. Я совсем его не знала, как оказалось.

Потираю виски.

Скорее, озвучиваю в этот момент свои мысли, а не отвечаю Филатову.

— Как я понял по сообщению твоей матери, твоя сестра беременна. От твоего мужа.

Каждое слово хлестко бьет по мне.

Ужасная правда, которая сейчас звучит до ужаса больно. Я была раздавлена, почти не в себе, когда прилетали все эти сообщения. Мне все еще казалось в моем воспаленном сознании, что это еще может оказаться бредом. Что я очнусь. Но сейчас реальность кошмара накатывает с предельной отрезвляющей ясностью.

— Все сложилось как нельзя лучше для него, ты не находишь? Если он или твоя сестра боялись тебя ранить. То тот факт, что ты их застала прямо выигрыш в лотерею, разве нет? Все открылось. Ты ушла. Можно спокойно делить наследство и вышвырнуть ненужную обузу. Вернее, и вышвыривать никого не пришлось даже. Сама ушла.

Я закусываю губу. Чувствую, как выступают капельки крови.

Обуза. Я. Я, значит, для всех, кто был мне дороги, попросту обуза! Как и для Руслана Филатова на самом деле.

— Ничего лично, Людмила. Не принимай к сердцу. Я просто озвучиваю факты. А они таковы, что ты единственная помеха между ними и деньгами твоего отца. Зачем им пытаться тебя вернуть, мммм? Как ты думаешь?

— Понятия не имею. Рус. Может, давай перенесем разговор на утро?

На самом деле наш обмен колкостями слегка придал мне сил и уверенности. Я пыталась держаться и даже почти почувствовала прежнюю себя. Но сейчас, боюсь, я выгляжу очень жалкой и раздавленной.

— Я дико хочу спать. Пойми, пожалуйста.

— Мила.

Его взгляд пронзает насквозь. Холодный. Жесткий. Хлесткий.

— Убежать не получится. Ты должна это понимать. Лучше сразу посмотреть реальности в глаза и принять ее полную ясность. Нам не раз еще придется возвращаться к тому, что тебе неприятно. Ты должна быть способной собраться. Если хочешь бороться, конечно. А если нет…

— Если нет, то…

— Тогда ты просто можешь у меня переночевать. Я по старой памяти помогу тебе с деньгами. И на этом закончим. Но что дальше? Боюсь, даже уйти в никуда для тебя будет проблематично. Слишком крепко они в тебя вцепились.

— Может, остались какие-то родственные чувства?

Что-то же должно было остаться! Ну, не мог же человек целовать меня, засыпать со мной в одной постели! Ласкать и заниматься любовью, так страстно…. И ничего не чувствовать!

— Я думаю, они просто переживают, чтобы я с собой ничего не сделала. Прекрасно понимают, что я не совсем в адеквате, как видишь. Боятся, что я попаду под машину? Или натворю глупостей?

— Прости, Мила. Но ты слишком сентиментальна. Я привык смотреть в лицо фактам. И в такие нежности я не верю. И тебе лучше научиться не обманываться и не видеть в людях то, чего в них нет.

— Тогда что?

— Почему ты не управляла корпорацией, а вместо тебя все взял на себя твой муж?

Когда Филатов называет Егора мужем, мне кажется, что это звучит, как издевательство.

— Я была слишком потеряна. Разбита. Но тебе этого не понять. В тебе, кажется, вообще нет человеческих чувств.

— Если бы ты знала человеческие чувства, как знаю их я, ты бы мечтала о том, чтобы в людях их не было. Зависть. Жадность. Подлость. Это даже не начало списка. Не думаю, что ты так сильно изменилась за то время, пока мы не виделись, Мила. Зная тебя, ты скорее бы забывалась в работе. А ты, как я понимаю, просто заползла в какую-то раковину страданий.

— Я любила отца. Как ты не понимаешь?

— Вялость? Апатия? Желание никуда не ходить и спрятаться от мира? Так ты себя чувствовала?

— Примерно так. Ты прямо ясновидящий какой-то.

— Все, как я и думал.

Филатов кивает каким-то своим мыслям, бросая взгляд на часы.

— Пора ехать, Мила. Как раз время.

— Что? Куда? Ночь же на дворе!

— Я думаю, тебе могли подмешивать какую-то дрянь. Ну, а сейчас мы едем провести тебе экспертизу.

— Что?

Я до побеления впиваюсь пальцами в стол.

— Ты думаешь, я сумасшедшая?

Вот же черт! Угораздило меня позвонить именно ему! Да лучше бы так и осталась ночевать на стройке!

Хотя…

В том виде и состоянии, в котором я была… Филатов вполне мог сделать вывод, что со мной не все в порядке.

— Имей в виду, Филатов. Я не дам тебе запереть меня в каком-нибудь дурдоме!

— Именно этого я и пытаюсь избежать.

Он снова невозмутимо смотрит на часы, поднимаясь.

— Предполагаю, что твоя обожаемая семейка подмешивала тебе все это время какую-то дрянь. Нам нужно получить официальное заключение о том, что у тебя нет никаких психических отклонений. И… Думаю, эти тапочки немного смутят специалиста.

Филатов бросает выразительный взгляд на мои ноги в пушистых тапочках.

— Выбери, пожалуйста, более подходящую обувь и едем. Нас уже ждут. Я специально выдернул человека из постели.

Мы молча выходим из дома Руслана, как только я, вздохнув, возвращаюсь, уже переобувшись.

Чужие вещи на самом деле неприятны, хотелось бы пользоваться ими по минимуму. Но тут уж выбирать не приходится.

— Мила? Что-то не так?

Филатов наклоняется к самому уху, когда пропускает меня вперед.

— Все в порядке, — передергиваю плечами.

— Просто размер не совсем мой. Туфли жмут.

Он кивает с каменным лицом и поворачивается к двери, чтобы ее запереть. Я же топчусь в коридоре.

Сама не до конца понимаю, от чего мне больше дискомфортно.

От того, что на мне все-таки все чужое?

Наверняка эта женщина живет здесь. С ним. Мне было бы неприятно на ее месте. Мне и на своем до ужаса неприятно!

Или от того, что он знает теперь обо мне все? Даже мой телефон до сих пор у него в руках. Прочел всю переписку. А ведь такие вещи не расскажешь никому. Особенно те сообщения. Мне… Стыдно, и, кроме того, вряд ли они имеют отношение к делу!

А еще сам факт того, куда и зачем мы едем. Вот так. Ночью. Будто прячась.

— Руслан.

Я все же не выдерживаю. Касаюсь его руки.

— Да, Мила? Если ты про одежду, то завтра что-нибудь решим. Сама понимаешь. Уже поздно. Так что придется потерпеть некоторые… хм… Неудобства.