Любимый предатель (СИ) - Воронцова Анастасия

— Да, я очень люблю рисовать! Я рисую котиков, собачек, деревья, дома... — голос ее прерывается, когда она начинает считать на пальцах.

— Мне тоже очень нравится рисовать, — неожиданно заявляет Андрей, — Может быть, ты покажешь мне свои рисунки в следующий раз?

Алиса смотрит на него, затем спрашивает:

— Можно?

Я киваю, улыбаясь.

— Конечно, детка.

Андрей, со своим врожденным обаянием, легко пробивает лед. Он склоняется вперед, поддерживая контакт глазами с дочерью.

Размышляя о том, как эти двое смотрятся вместе, я даже не заметила, как малышка начала рассказывать ему о своих любимых сказках и игрушках.

Встреча проходит гораздо лучше, чем я ожидала. Алиса, не подозревая о том, кто на самом деле Андрей, общается с ним как с добрым знакомым. Она задает ему вопросы о его работе, о том, что ему нравится делать в свободное время, и Андрей с улыбкой отвечает на каждый из них, пока не наступает вечер

— Нам пора возвращаться, — говорю я, прерывая их разговор.

Алиса смотрит на меня с некоторым разочарованием, но ей пора ужинать и готовиться ко сну. Я встаю из-за стола, и Андрей поднимается вслед за мной.

— Позволь мне отвезти вас домой. Я бы хотел убедиться, что вы доберетесь в безопасности.

— Не стоит, — отказываюсь, опасаясь, что это может смутить ребенка, а также вызвать лишние вопросы у соседей.

Он помогает Алисе спуститься с кресла, и его рука остается зажатой в маленькой ручке.

— Пожалуйста, можно он нас отвезет домой? — спрашивает хитрая лисичка с надеждой.

Я ловлю на себе насмешливый взгляд Андрея и сжимаю губы, а затем сдаюсь.

— Хорошо. Но только сегодня.

Мы расплачиваемся за заказ, и выходим из кафе, Андрей открывает дверь своей машины и предлагает Алисе сесть на заднее сиденье. Я опускаюсь рядом с ней, чувствуя нервное напряжение.

Надеюсь я сделала правильный выбор.

Глава 10

Андрей

Весь вечер я не мог отвести взгляда от дочери. Даже в конце, сидя за рулем машины, я то и дело отвлекался, поглядывая в зеркало.

Она была такой маленькой и хрупкой, и в то же время взрослой. Глядя на нее я просто не мог не думать обо всем, что пропустил.

Ее первые слова, первые шаги… Все это прошло мимо меня. Из-за Ани. Из-за того, что она решила, что я недостоин быть отцом Алисы.

Я бросил взгляд на бывшую жену, и снова испытал прилив раздражения.

Какого черта она так поступила?

Может я действительно был не лучшим мужем, может и правда последние пару лет нашей совместной жизни уделял ей мало внимания, но я не был полной мразью.

Я ни в чем ей не отказывал, дарил подарки, и ничего не требовал взамен. Так почему?

И все-таки нам предстоит об этом поговорить. Особенно учитывая то, что это не последняя моя встреча с дочерью.

Когда мы подъезжаем к дому ее тети, у меня снова сжимается сердце. Я паркуюсь и смотрю на дочь, которая играет с плюшевым зайцем, а затем снова на Аню, и она замечает это, вздрагивает, краснея, и отводит взгляд, наверняка вспоминая то, что было ночью. На моих губах появляется злая, почти издевательская ухмылка. Мне приятно, что я ее задел, но этого недостаточно.

— Нам нужно поговорить, — произношу я, когда на горизонте показывается тетя Ани, и малышка, радостно вскрикнув, бежит к ней.

Аня нервно собирает игрушки и карандаши, рассыпанные на заднем сидении машины. Ее руки дрожат, и она явно хочет как можно быстрее и дальше убраться от меня, вот только я не планирую ее так просто отпускать. Мы еще даже не начали.

— Не думаю, что это хорошая идея, — хмуро отвечает она, бросая в мою сторону настороженные взгляды, — В прошлый раз ты ясно дал понять, что не способен на адекватную беседу. Не хочу, чтобы меня снова заковали в наручники.

— Только не ври, что тебе не понравилось, — хмыкаю я, не сводя с нее хищного взгляда, — Я знаю, что ты думала об этом ночью, и думаешь сейчас. В этом ведь и проблема, верно? Тебе понравилось быть связанной, и это пугает и бесит тебя.

Ее глаза сверкают от ярости, и она презрительно выплевывает:

— Ты несешь бред, Громов. В этом проблема. Ты неуравновешенный и непредсказуемый, как дикое животное.

— И тебя это возбуждает, — это не вопрос — утверждение.

Я приближаюсь к ней, перекрывая ей выход из машины, и, бросив взгляд ей за плече, вижу как тетя Ани уводит малышку в подъезд. Это хорошо. Теперь я могу не сдерживаться.

— Ты больной, — шепчет она, вжимаясь в сиденье, когда я нависаю над ней. Аня тяжело, прерывисто дышит, стараясь не смотреть на меня, и я наклоняюсь ниже, к ее уху.

— Это ты меня таким сделала, — шепчу я, — Если бы не твое вранье…

— Я бы все равно ушла от тебя! Даже если бы ты знал про Алису, я бы ушла, потому что больше не могла выносить твоего безразличия! У нас не было будущего, Громов. Мне нужна была свобода. Постоянная необходимость встречаться все бы только усложнила.

— Так вот, почему ты решила ее скрыть? Потому что тебе так было проще? — со злостью выплевываю я, — Ты хоть понимаешь, что сделала? С Алисой, со мной? Из-за тебя она даже не знает кто я такой. И что, если бы твой отчим промолчал? Ты бы никогда ей про меня не рассказала?

Аня вспыхивает, собирается дать мне пощечину, но я с легкостью перехватываю сначала одну, а потом другую ее руку, и прижимаю к спинке сидения у нее над головой. Она рычит.

— Да! Я бы молчала до конца своей жизни! Я не хотела тебя больше видеть, хотела начать все с чистого листа, не думая о том, почему тот, кого я люблю, на меня больше не смотрит! И не вздумай снова говорить, что работал ради нашего блага! Я была намного счастливее, когда у тебя не было этой чертовой компании!

— Поэтому ты решила уничтожить то, что так ненавидела?! — я теряю контроль, повышаю голос, и она вздрагивает, как от пощечины, смотрит на меня круглыми глазами, и, кажется, даже не дышит. Я понимаю, что переборщил, и делаю медленный вдох, пытаясь вернуть себе самообладание, а потом отпускаю ее, отстраняюсь, — Забудь. Я смирился со всем, кроме того, что ты лишила меня возможности быть ее отцом. Но теперь я не отступлюсь. Как бы ты этого ни хотела, я не позволю тебе лишать меня этого и дальше. Я буду проводить с ней время и заботиться о ней. С тобой или без тебя.

Вернувшись в дом родителей Ани, я захлопываю за собой двери, и бросаю ключи на стол.

Я все еще на взводе после нашего последнего разговора с ней. Злой как черт, и в то же время у меня такое чувство, будто меня ударили.

Я без конца прокручиваю в голове свою первую встречу с дочерью, и не могу перестать думать о том, что, если бы не Аня, все могло бы быть по-другому. Проклятье, все было бы иначе. Должно было быть.

Сняв пиджак, я бросаю его на кровать, и натыкаюсь взглядом на перевернутое ведро с несчастным фикусом. Земля рассыпана по полу, и из одной комнаты в другую тянется грязная дорожка, оставленная кошачьими лапами. Но, отчего-то, вместо того, чтобы разозлиться, я лишь беззлобно фыркаю и принимаюсь за уборку. Сначала собираю землю в ведро, и возвращаю туда остатки фикуса, а потом принимаюсь за пол и кошачий лоток.

У мамы когда-то были коты, так что я знаю, что ругать их бесполезно — только озлобятся и будут пакостить еще больше, а мне такого добра не надо.

Когда я насыпаю корм и наливаю свежую воду пушистому гаду, тот появляется из ниоткуда, и с царским видом направляется в сторону миски.

— Спасибо, что почтили меня своим присутствием, — фыркаю я, и направляюсь на кухню. В холодильнике почти ничего нет — не думал, что после разговора с Аней еще вернусь сюда. Все-таки в отеле было спокойнее: ни кота-засранца, ни загибающегося фикуса, ни воспоминаний.

Я остался из чистого упрямства, на зло Ане. Потому что знаю, не смотря на то, что она редко там бывает из-за отчима, ей очень дорог этот дом. Наверняка сама мысль о том, что я здесь, вызывает у нее раздражение. Уже одно это стоит того, чтобы терпеть любые неудобства.