Проснись, Рапунцель (СИ) - Карпо Катти

– И что же нужно целому агентству от незамысловатой меня? – Даня поскребла ногтем по все еще зажатой в руке визитке. Не дожидаясь ответа и стремясь поделиться крайне противоречивыми эмоциями, она выпалила: – «Фатум»? Вы серьезно? В переводе «олицетворение неотвратимой судьбы»? Может, стоило подобрать для названия что-то менее скорбное? Объемы существующих латинских слов вполне позволяют это сделать. – Она подавилась смешком. – Но… кхем… «доля»? «Рок»? Ассоциации прямо-таки плачевные. Унылая доля, злой рок. Не слишком ли хмуро для организации, позиционирующей себя как фабрика, штампующая звездочек?

«И опять меня понесло», – опечалилась Даня.

– Вы видите в этом неудачный рекламный ход? – Глеб с интересом вглядывался в ее лицо, будто собираясь понять полет девичьей мысли по одному лишь взмаху ресниц. – С какой позиции вы оцениваете? Как потребитель?

«Ну-ну, что-то мне подсказывает, что я не отношусь к потенциальным потребителям вашей звездной продукции», – пробурчала про себя Даня.

– Ясное дело, с позиции потребителя.

– И как на потребителя это название производит на вас отталкивающее впечатление?

«Что за внеплановый опрос населения?» – Даня закатила глаза, но желание высказаться пересиливало. На каждом совещании Зотов непременно желал выслушать и мнение своего первого помощника, поэтому она привыкла с ходу оценивать информацию и быстро формулировать аргументы, отражающие ее позицию.

– Если брать во внимание сектор потребителей, не обладающих знаниями о значении эквивалентов перевода слов, то название непременно должно брать звучанием. «Стар» и «фатум» неплохо «потребляются» посредством устной речи благодаря стоящим в начале глухим согласным, неожиданно сменяющимся гласной, которая заставляет внушительно распахнуть челюсть, а движение воздуха при непосредственном озвучивании щекочет язык и серединную часть губ, что не слишком приятно. А каждый эпизод ощущения дискомфорта откладывается в кратковременную ячейку сиюминутной эмоции на подсознательном уровне, рано или поздно переходящую в долговременную память. В этом также присутствует определенная доля навязчивости, при которой во время мысленного воспроизведения подобное название вязнет в мозгу, как автомобильные колеса в густой грязи, а потому непроизвольно и весьма надолго остается в памяти. – Даня щелкнула пальцами левой руки – привычка, служащая неким предупреждением для слушателей о том, что она готова перейти к следующему аргументу. – Восприятие же потребителей, обладающих знаниями в языковой области, будет несколько отличаться. Оно сложнее и многограннее. «Фатум» так и будет восприниматься ими как «злой рок, бороться с которым невозможно» – понятие, которое изначально производит впечатление чего-то отрицательного. Однако… – Даня на миг задумалась. – При использовании слова «стар», перевод которого «звезда», вместе с «фатумом» создает новое смысловое значение. И его можно истолковать по иной схеме. Например… Быть звездой – это неотвратимость судьбы. То есть… таланты в вашем агентстве – звезды с прямо-таки божьим даром, и проявление их таланта настолько не предотвратимо, что это сродни злому року. Ни шагу влево, ни шагу вправо. Только блистать, только быть звездой.

Даня взволнованно выдохнула. Анализ был завершен. Включившийся в ней рекламщик итогом своих стараний был доволен.

Осознав смысл собственных слов, девушка подавилась кашлем.

«Агентство с синдромом «Быть звездой как неотвратимость судьбы»? Блин, да это гениально!»

Глеб просто прожигал ее взглядом.

– И вы, значит, – в его глазах проскочила какая-то подозрительная искорка, – уборщица?

– Э… да.  – Даня запнулась на полуслове. – Да. В элитной гостинице для элитных гостей… Элитная уборщица. – Она едва сдержалась, чтобы не добавить рэперское «йоу!», как порой любил делать Гера.

– Понятно.

Ох и не понравилась Дане хитринка, появившаяся в уголках гендиректорских губ. Фиг знает, что он там себе накрутил в голове.

– Кстати, название придумал Яков.

– Да ладно? – Даня не сдержала изумления. – Принцесса?

– Принцесса? – Глеб хихикнул. Нет, взял и хихикнул. Слышал бы это Яков – точно бы впал в прострацию. Как бы ни слег гендиректор Левин в болезненную кому с передозировки смешинками. – Думаю, не стоит ему знать, что вы так о нем отзываетесь.

– Он уже знает.

– Вот как.

Даня пожала плечами, недвусмысленно сообщая этим, что совершенно равнодушна к мнению какого-то там мальчишки. Даже если он и звезда чьего-то небосклона.

Заметив край урны, выставляющийся из-за дверной рамы, Даня сделала длинный шаг и перевернула руку, ожидая, что визитка благополучно соскользнет прямо в гущу остального мусора. Однако карточка была тут же перехвачена прямо в воздухе и возвращена недовольной владелице.

– Я упорный, – то ли констатировал, то ли предупредил Глеб.

– Я заметила, – буркнула Даня. – Ладно, уел. – Она пропустила тот момент, когда перешла на фамильярную манеру общения. Может, все потому, что смешливый Глеб не выглядел так представительно, как Глеб хмурый и неприступный. – Выслушаю тебя, чувак. Так что там насчет мольбы о помощи?

– Мольбы?

– О помощи взывать ко мне бесполезно, можно только на меня молиться, – объяснила она.

Очередной смешок. Даня поймала себя на мысли, что молодой гендиректор очень даже мил, когда улыбается. В его сфере деятельности общительность и чувство юмора гораздо больше ценятся, чем суровость и сдержанность. Первые два фактора должны работать на публику, последние – воплощать собственный внутренний порядок.

– Что тут уборщица забыла?

О, явилась длинноволосая краса. Дане очень хотелось поведать этому хмурому и презрительно пялящемуся на нее мальчишке, что она сама не в восторге здесь находиться.

– Умылся? – Глеб, приняв строгий вид, оглядел Якова со всех сторон. – Шушу не успеет привести тебя в порядок. Так что будешь максимально обыгрывать естественность.

– Сам знаю. – Яков, кинув еще один пренебрежительный взгляд на Даню, прошел мимо них в коридор.

– Вы с нами, – не терпящим возражения тоном сообщил Глеб.

– Полагаю, эту фразу нужно было произносить с вопросительной интонацией. – Даня и не думала шевелиться.

– Пожалуйста, – Глеб понизил голос, – станьте на секунду частью нашей команды.

– Что бы вы ни имели в виду, поясняю сразу: я скорее к офисному планктону отношусь. Бумажки перебирать люблю. А всякие увеселения не по мне.

– Но без вас никак. Глядите, Яков только при вас и присмирел. В последние дни его совершенно невозможно было контролировать.

– Это вы и подразумевали под «оказанием помощи»?

– Верно.

– А вам не кажется, что из меня карательное средство так себе?

– Вы идеально подходите.

«Слишком громкие заявления для получасового знакомства. – Даня колебалась. – С одной стороны, мне нет до этих господ никакого дела, с другой, любопытно!»

– Всего на час, – уговаривал Глеб, мягко подталкивая Даню в спину и предлагая следовать за ушедшим вперед мальчишкой. – Просто будьте в поле зрения Якова, пока он работает.

– Просьба страннее некуда. – Даня нехотя, но все же позволила вести себя по коридору – в неизвестность. – Я не тот человек, который может оказать влияние на вашу… эту самую восходящую звезду.

– Я все же предпочту прислушаться к своей интуиции. – Глеб был явно доволен.

Даня поежилась. И на что только она подписывается?

Яков, успевший уйти достаточно далеко, периодически оборачивался и, найдя Даню взглядом, кривился, но продолжал идти дальше. Стимулирует сам себя?

– А ему сколько? – полюбопытствовала Даня, наблюдая, как завязки, торчащие из-под краев кофты Якова, скользят по его тощим бокам при каждом шаге.

– Недавно восемнадцать исполнилось.

– Восемнадцать? – Удивлению Дани не было предела. – Я думала, меньше.

– Когда Яков злится, выглядит сущим ребенком. Но во время работы, когда становится по-настоящему серьезным, его не узнать. Вот увидите.