Татьяна Алюшина - Не могу тебя забыть
— Ох, Игорь! — всплеснула руками мама. — Она такая бескомпромиссная, эмоциональная, страстная. Если любит, так уж любит, а если нет, бесполезно надеяться. Я боюсь, что она может сломать себе жизнь с этой дурацкой безответной любовью!
— Да ладно, не драматизируй раньше времени! — ободряюще улыбнулся папа. — Она хоть и взрослая, ей только шестнадцать лет. Еще сто раз влюбится и разлюбится!
— Дай-то бог! — усмехнулась мама. — Игорь, а Илья догадывается, что она так его любит?
— Нет, конечно, — покачал головой отец. — Он ее любит как дочку, как сестренку. И это к лучшему, а если бы знал, стал бы более внимательным. Юлька приняла бы это за повод для надежды…
— Может, ты и прав, — с сомнением в голосе сказала мама. — А может, лучше бы было ему сказать, чтобы они больше не виделись… с глаз долой…
— Да они и так не видятся и не разговаривают, — успокоил ее папа. — А сейчас у него семья, скоро ребенок будет. Все пройдет, вот увидишь.
Поступит в институт, там студенческая жизнь, новая компания, новые знакомства. Про Илью забудет моментально.
Мама с нежностью посмотрела на спящую Юльку и усмехнулась:
— Да, сегодня она была хороша! Как она показывала, каким стареньким он станет!
Родители тихонько рассмеялись.
— Идем, — сказал папа, — пусть спит. Завтра девочка будет болеть с похмелья.
Юльке было так плохо, когда она проснулась, как не было плохо нигде и никогда, даже в том дурацком пионерском лагере в Крыму!
Папа с мамой лечили ее народными средствами от трудной национальной болезни, называемой похмелье. Юлька стонала, каялась, обещала, что больше никогда в жизни…
Но день, вынужденно проведенный в постели по причине отсутствия сил, головной боли и позывов к рвоте, оказался неожиданно продуктивным — она приняла важное решение. Юлька решила жить, забыв про Илью, и дала себе месяц времени на то, чтобы разлюбить его.
…Юля усмехнулась от своих воспоминаний. Она встала с кресла, взяла кружку со стола и пошла на кухню. Раз уж выдался свободный от работы день и не рисовалось ей под нахлынувшие воспоминания, надо было заняться приготовлением пищи, не мешая мыслям течь, как им хочется. Она давно не готовила «кулинарных шедевров», перебивалась чем-нибудь простецким. Кирилл обожал ее фирменные блюда, а блюд у нее было множество. Но поварское искусство не стало ничьей обязанностью — ни ее, ни Кирилла. Они готовили по желанию или довольствовались бутербродами, а иногда шли в какое-нибудь кафе.
ИЛЬЯ
Поймав себя на том, что третий раз перечитывает один и тот же документ и ничего не улавливает, Илья бросил листы на стол и откинулся в кресле. Он обвел взглядом кабинет и почувствовал, что, если прямо сейчас не уйдет отсюда, — взорвется.
Раздражение на работу, на партнеров, на бесконечные встречи, переговоры, всю рутину бизнеса нарастало в нем как снежный ком. Ему все осточертело, хотелось послать всех подальше! Он как-то старался сосредоточиться, взять себя в руки, откровенно недоумевал, откуда взялось это настроение.
«Ничего не хочу! Все обрыдло! — подумал он. — Да что же это такое?!»
Последние недели Илья потерял интерес ко всему, наверное, и к самой жизни, и, как бы он ни обманывал себя, он знал, когда и почему это произошло.
— Ладно! — решительно сказал он самому себе и хлопнул ладонью по столу. — Раз пошла такая песня!..
Он резко встал, собрал документы со стола, некоторые — положил в портфель, остальные — убрал в сейф, надел пальто и вышел в приемную.
— Оля! — требовательно обратился он к молоденькой секретарше, — отмените все встречи на сегодня. Меня ни для кого нет!
— Илья Андреевич! — перепугалась секретарша. — У вас сегодня встреча в министерстве!
«Да пошло оно, это министерство!» — подумал с раздражением Илья, но решил не пугать секретаршу своими настроениями.
— Найди Колобова, пусть он съездит! А лучше пусть договорится и перенесет встречу.
…Илья вошел в квартиру, бросил на столик в прихожей портфель, снял ботинки и пошел на кухню, по дороге стянув с себя пиджак и галстук и кинув их на стул. Потом достал из холодильника бутылку минеральной воды, сделал несколько больших глотков прямо из горлышка и, посмотрев в окно, спросил у себя, а может, у кого-то еще:
— Что ж так хреново-то? Да знал он отчего! Знал!
Юлька! Маленький, замечательный Рыжик!
Он поставил бутылку с водой на стол, прошел в гостиную, лег на диван и посмотрел в потолок. Илья подумал, что уже много лет, когда думает о ней, чувствует себя виноватым. Чувство вины стало для него привычным, неизменным, похожим на хроническую болезнь. Не должен человек жить с постоянным ощущением вины! У нас сильный инстинкт самосохранения, он притупляет, а потом выключает это чувство, заменяет его сначала попытками самооправдания, потом уверенностью в своей правоте, а потом победной уверенностью в виноватости всех вокруг тебя. Длительное самообвинение разрушительно действует на психику, и любой человек рано или поздно находит себе оправдание.
Только у Ильи не получалось оправдывать себя.
Он вспомнил, как увидел Юльку в первый раз.
Она смотрела на него как под гипнозом, расширившимися от восторга голубыми глазищами. С остановившейся на полдороге ложки капли падали в тарелку и обдавали Рыжика фонтанами брызг.
Илья влюбился в нее сразу, как влюбляемся мы в маленьких детей, по необъяснимым причинам, совпадая с ними в чем-то подсознательном.
Какая же она была очаровательная! Маленький рыжий чертенок, ни минуты не сидевший на месте. Умненькая, быстрая, веселая, с целым ворохом идей и планов, заражавшая своей энергией всех взрослых вокруг!
Юлька была как огонь — везде и много! Ее рыжая шевелюра полыхала в пространстве с невероятной скоростью, то здесь, то там, сопровождая свое перемещение громкими возгласами. Иногда казалось, что она находится в нескольких местах одновременно.
Маленькая, тоненькая, с вечно сбитыми коленками и локтями, с постоянно облезающим носом, мгновенно сгоравшим на солнце, с огромными голубыми глазами, всегда восторженно сиявшими миру, Юлька находилась в вечном процессе реализации своих идей, пребывая от всего, что окружало ее, в полном восторге и определяя окружающую действительность в превосходных степенях: прекрасно, преинтересно, прездорово…
Родной, чудный, замечательный Рыжик. Как она была влюблена в него! Уж точно не как в брата. Так влюбляются маленькие девочки во взрослых мужчин.
Господи, какое же это было лето! Он точно знал, что больше никогда в его жизни не будет такого лета!
