Татьяна Герцик - Антизолушка
— Какой кошмар!
Он угрюмо согласился, думая о своем:
— Кошмар. И еще какой!
Ей стало не по себе, исходящее от него напряжение тревожило, заставляя ожидать привычных и таких ненужных признаний, и она, дабы разрядить накаленную обстановку, попыталась глуповато пошутить. Обычно после достаточно идиотской шутки ухажеры трезвели и смотрели на нее с легким разочарованием, что вполне ее устраивало. Для начала прикинулась, что не знает, женат ли он.
— Илья Викторович, а как отнесется к вашему позднему появлению ваша жена? Не прибьет случайно?
Ее насмешливый голос несколько остудил охвативший его жар.
— Я не женат.
Глуповато хихикнув, она поправилась, чувствуя, что следует верным курсом:
— Ну, подруга…
Илья напрягся, глядя в ее снисходительно-равнодушное лицо. Нехотя признал:
— У меня никого нет.
Она развязно фыркнула, стараясь, чтобы это выглядело как можно более пошло:
— Что, до сих пор резвый мальчуган? И чего в супе не хватает?
Эйфория, охватившая его рядом с Лизой, не позволила ему понять, о чем идет речь.
— В каком супе?
Фамильярно посмеиваясь, она надменно пояснила, как малолетнему несмышленышу:
— В вашем. Про свой-то я всё знаю.
Он вспыхнул, отчего на скулах зажглись темные пятна, и внезапно с такой силой прижал ее к себе, что она оказалась распластанной по его телу. С полуобморочным удивлением подумала, что он гораздо сильнее, чем кажется. Прошептала, с трудом вдохнув:
— Вы что, перебрали сегодня, Илья Викторович? С друзьями выпивкой не поделились?
Тяжело дыша и сильно напрягшись, с трудом, как будто отрывая от тела собственную кожу, он отстранился от нее на приличное расстояние, продолжая молча танцевать. Лизонька, переведя дух, осторожно посмотрела по сторонам, не обратил ли кто из сослуживцев внимания на их сверхпылкие объятия. Вроде никто в их сторону не пялился.
Макс, в это время круживший Катю на противоположной стороне елки, их не видел. Лиза мысленно перекрестилась, вспыльчивый поклонник не преминул бы заехать конкуренту кулаком в лицо при малейшей попытке посягательства на свою территорию. Она давно убедилась, что мужчины по сути своей примитивные самцы, отчаянно защищающие свои владения. Но вот только она не хотела быть ничьей собственностью.
Но что случилось с Зайцевым? Никогда он так себя не вел, наоборот, всячески подчеркивал свое к ней равнодушие, что ее вполне устраивало. Наверняка малость перебрал, мужчины часто совершают странные поступки, немного перепив.
Илья не заметил, когда закончилась музыка и разошлись танцующие. Они остались одни, давая коллегам повод для пересудов. Лизонька беспокойно постучала пальчиком по его груди, заставляя очнуться. Он неохотно убрал руку с ее тонкой талии и медленно повел к столику, придерживая под локоток.
Она с некоторой опаской посматривала то на него, то на ожидающего их с мрачным лицом кавалера. Макс вклинился между ними, не дожидаясь, когда они подойдут поближе и приложился к ее щеке, будто поставил свое клеймо.
Лизонька сумрачно подумала, что Макс становится уж очень назойлив, считая, что свадьба не за горами. Всё с той же милой, но равнодушной улыбкой поблагодарила Илью и села за стол. Макс злобно посмотрел на соперника, не скрывая ревности и угрожающе сжав кулаки. Илья молча отошел, стараясь превозмочь острое сожаление. Какого лешего он кинулся ее приглашать?
Вышел из банкетного зала в фойе, проигнорировав зазывно раскрытые дверцы лифта, взбежал по лестнице на пятый этаж. Остановившись перед запертыми дверями отдела, воровато осмотрелся: не наблюдает ли кто-нибудь за ним из-за угла. Нащупав на стоявшем в углу коридора старом шкафу небольшую твердую проволочку, подхватил ее двумя пальцами, чтобы не испачкаться в пыли. Согнул из нее небольшую загогулину, вставил в замок и легонько покрутил в разные стороны, одновременно нажав цифры кодового замка. Дверь приглашающе распахнулась.
Он вытащил проволоку, снова распрямил ее, аккуратно положил обратно. Пригодится еще в его бурной жизни квалифицированного взломщика.
Достал из шкафа куртку с шапкой, переодел обувь и вышел из кабинета. Захлопнул за собой дверь и резво попрыгал вниз по лестнице. Радуясь, что никто из знакомых навстречу не попался и уговаривать его вернуться на торжество некому, вихрем пробежал по вестибюлю.
На ходу попрощался с бдительно стоявшим у входа охранником, удивленно посмотревшим вслед первой ласточке, улетающей с новогоднего вечера. Мельком взглянул на большие электронные часы под потолком и машинально отметил — двенадцатый час! По меркам их конторы, детское время.
Погода была чудесная, всего минус десять градусов без ветра. С темного неба падал невесомый снежок, ласково ложась на плечи. Фонари, освещавшие путь, придавали падавшим с невидимого неба белым хлопьям по-детски сказочный вид. Свежий снежок, поскрипывающий под ногами, искрился маленькими звездочками.
Илья с горестным восторгом взирал на эту благостную картину. Настоящая новогодняя ночь, созданная для чудес. Но вот только чудес не бывает. Во всяком случае, в его жизни они никогда не случались. И, конечно, их не будет и впредь.
Он стремительно шел сквозь ночь, стараясь ни о чем не думать. Ровно через сорок минут оказался у родного подъезда. В знакомом дворе шатались парочки веселящейся в преддверье нового года молодежи и раздавался звонкий девичий смех.
Илья вдруг печально подумал, что никогда не гулял так ночами. А надо бы. Может, давно бы был женат и так же страшился вызвать недовольство любимой жены, как семейственный Генрих.
Открыл квартиру своим ключом. Как ни пытался проделать это как можно тише, из своей комнаты всё равно выскочила рассерженная мать в заштопанном фланелевом халате, впопыхах накинутом на ситцевую ночнушку.
— Что так поздно?! Двенадцать часов уже!
Он внезапно взорвался, как будто на его перегруженный верблюжий хребет попытались взгромоздить последнюю невыносимую соломинку.
— Мама, я давно уже не мальчик! И не должен перед тобой отчитываться по каждому пустяку! Я еще утром напомнил тебе, что вечером новогодний банкет! Я вполне мог прийти и на следующий день, оставшись на ночь у какой-нибудь подруги!
Мать изумленно прикрыла рот рукой, как будто только теперь заметив, что сын действительно вырос. Примирительно сказала:
— Ну-ну, не шуми! Я ведь просто беспокоюсь!
Он молча прошел в ванную, погонял по телу то жгуче-горячие, то угнетающе ледяные струи. Постоял, ожидая, пока с разгоряченного тела испарятся последние капли воды, прошел в свою комнату и лег в постель. Закрыл глаза, и в ушах снова зазвучали звуки изысканного томного вальса. Руки, вспомнившие, как лежали на ее талии, загорелись огнем, а сердце вновь мучительно сжалось. Только мозг, холодный и безжалостный, вспомнил слова Игоря и с оскорбительной откровенностью донес их до взбудораженного сознания:
