Сесилия Ахерн - Как влюбиться без памяти
— Мария? Не знаю. Она все повторяла, что я очень изменился. Отдалился от нее. Стал невнимателен. Не такой, как был раньше. Но нет, я не говорил ей ничего.
— Вообще-то это называется «депрессия». Угнетенное состояние.
— Да пусть как угодно называется. Чем это может помочь, когда из кожи вон лезешь, чтобы быть бодрым и веселым, а тебе без конца твердят, что ты уже не тот, ходишь как в воду опущенный, ни радости от тебя, ни сюрпризов? Черт подери, я сам с собой еле-еле справлялся, какие сюрпризы? — Он мрачно хмыкнул. — Она думала, это из-за моего отца. И из-за работы.
— Но это не так?
— Ай, да я не знаю.
— Ну, в любом случае ни отец, ни работа позитивными моментами не являются?
— Нет, не являются.
— Расскажите, что вас тревожит в связи с работой.
— Так, уже пошла типичная психотерапия. Я лежу на кушетке, вы сидите рядом. — Он уставился в потолок. — На работе мне дали отпуск, чтобы я управлял отцовской компанией, пока он болеет. Меня от этого тошнит, но я вполне справлялся, пока думал, что это временно. Потом отцу стало хуже, и мне пришлось задержаться. На работе мне с большим трудом продлили отпуск, а теперь врачи говорят, что он не поправится. Он неизлечимо болен. И на прошлой неделе я узнал, что все, они меня увольняют, не могут без конца ждать, когда у меня все наладится. Тоже можно понять.
— Значит, вы узнали, что теряете отца и работу. А также девушку. И лучшего друга, — подытожила я. — Все за одну неделю.
— Вот спасибо вам, что так славно все обрисовали, мне сразу легче стало.
— У меня всего-навсего четырнадцать дней, чтобы наладить вашу жизнь. Некогда деликатничать.
— Строго говоря, дней уже тринадцать.
— Когда ваш отец умрет, предполагается, что вы займете его место?
— В том-то и проблема. У нас семейный бизнес: дед передал компанию моему отцу, теперь моя очередь, и так далее, и до бесконечности.
Тема явно оказалась болезненной, Адам ощутимо напрягся. Надо мне быть осторожней.
— Вы пробовали сказать отцу, что не хотите этим заниматься?
Он горько рассмеялся.
— Вы просто не знаете моих родственников. Совершенно без разницы, что я ему скажу: это моя работа, хочу я или нет. В завещании деда сказано, что отец пожизненно владеет компанией, потом она переходит к его детям, а если я откажусь, то все попадет в руки дядиного сына и его семья вступит в права наследования.
— Ну вот и решение.
Он устало потер глаза.
— Нет, это только все усложняет. Послушайте, я вам признателен за то, что стараетесь помочь, но вы ничего обо мне не знаете. Ситуация настолько запутанная, что объяснять слишком долго. Скажем так: наши семейные склоки тянутся уже не один год, и я в самом центре всего этого дерьма.
Руки у него дрожали, и он нервно потирал ладонями колени, возможно, не отдавая себе в этом отчета. Пора поговорить о чем-нибудь более жизнерадостном.
— Расскажите мне о свой работе, той, которую вы любите.
Он с усмешкой поглядел на меня и спросил:
— А вы как думаете, кем я работаю?
Я прикинула так и эдак.
— Моделью?
Он скинул ноги с дивана на пол и сел — так стремительно, что я испугалась, уж не набросится ли он на меня, но он лишь изумленно вытаращил глаза:
— Вы шутите?
— Вы не модель?
— С какого черта вы это решили?
— Потому что…
— …что?
Он был ошарашен. Я первый раз его таким видела.
— Можно подумать, раньше вам никогда этого не говорили.
Он помотал головой.
— Нет. Даже близко.
— Да ладно. А ваша девушка?
— Нет, никогда в жизни. — Он искренне рассмеялся, и мне было на редкость приятно это слышать. — Вы мне голову дурите. — Он растянулся на диване и снова помрачнел.
— Вовсе нет. Вы самый красивый из всех моих знакомых мужчин, вот я и подумала, что вы, наверное, модель, — как можно убедительнее произнесла я. — С чего бы я стала дурить вам голову?!
Он внимательно и несколько смущенно посмотрел на меня, чтобы удостовериться, что я не шучу. Но я говорила абсолютно искренне. На самом деле я меньше всего ожидала, что все так получится. Хотела сказать правду — что он хорош собой, а получилось только хуже.
— Ну так чем же вы занимаетесь? — поинтересовалась я, стряхивая воображаемую пылинку со своих джинсов.
— Вам это должно понравиться.
— Вот как?
— Я стриптизер. Танцор в клубе «Чиппендейлс». Я же красивый, и все такое.
Этого я не ожидала и невольно изумленно задрала бровь.
— Ладно, я прикалываюсь. Я пилот из вертолетной Службы береговой охраны.
Тут у меня от изумления открылся рот.
— Ну, я же говорил, вам это понравится. — Он пристально наблюдал за моей реакцией.
— То есть вы спасаете людей.
— У нас с вами много общего, надо признать.
В нынешнем состоянии Адаму на такой работе делать нечего. Я не должна этого допустить. Главное, его начальство этого не допустит.
— Вы сказали, что семейная компания после смерти вашего отца перейдет к его детям. У вас есть братья или сестры?
— Сестра, старшая. Лавиния следующая в списке, но она сбежала в Бостон. А что ей оставалось, когда всплыли махинации ее мужа. Он нагрел своих друзей на несколько миллионов, выстроил небольшую такую финансовую пирамидку. Они думали, что он инвестирует их денежки в прибыльное дело, а он их потратил внаглую. И у меня взял немало денег. И у отца тоже.
— Бедная ваша сестра.
— Лавиния — бедная? Да она была мозговым центром всего этого жульничества. Короче, все сложно. Компания, вообще говоря, должна была перейти к старшему сыну, то есть к моему дяде, но он самовлюбленный идиот, и дед прекрасно понимал, что он разрушит все до основания, поэтому завещал бизнес моему отцу. Тогда семья раскололась на тех, кто симпатизирует дяде Алану и кто взял сторону моего отца. Так что если я откажусь и все перейдет в руки моего двоюродного братца… Это трудно объяснить тому, кто не знает всех наших семейных тонкостей. Вам не понять, как это тяжело — отступиться от чего-то, что вам, может, и глубоко чуждо, но при этом нарушить верность близким.
— Я ушла от мужа на прошлой неделе, — выпалила я в ответ. Вдруг взяла и сказала. Сердце у меня колотилось как бешеное, мне было нелегко произнести это вслух. Столько времени я мечтала от него уйти, но не могла, потому что хотела быть верной женой, честно соблюдающей свою клятву. Я отлично понимала, о чем говорит Адам.
Он с удивлением посмотрел на меня. И с некоторым недоверием, словно решая, правду ли я говорю.
— И что он делает?
— Он инженер-электрик, а что?
— Да нет, я не о том. Как он отреагировал? И почему вы ушли от него? Ну, что с ним не так?
