Элизабет Адлер - Летучие образы
– А может, подождете еще немного, – предложил он, – выпейте пока чаю, расслабьтесь. А потом мы вместе сходим съесть пиццу – я тоже голоден.
Она так устала, что не знала, смеяться ей или плакать…
Брахман действительно был невозможен! Он издевался над ней и относился, как к рабыне, а потом вдруг делался мягким и снисходил до нее, относясь к ней, как к другу. Если бы он не был таким чертовским гением, она бы ни на минуту не стала его терпеть… Но она должна признать, что просто боготворила его.
Брахман сидел, развалившись в большом кожаном кресле, чай стоял нетронутым, а его широкие брови были задумчиво нахмурены.
– Позвоните в «Бритиш Эаруэйз»,[10] – бросил он ей. – Скажите, чтобы они поменяли билет Валмонта на вашу фамилию.
От неожиданности горячий чай обжег горло Данаи, когда она услышала это.
– На мою? Но как я… Я имею в виду, что ведь завтра… И почему я?
– А кто еще знает, как работать со мной? Вы можете сделать все, что нужно, разве нет? Лучше скажите мне сейчас, если вы действительно думаете, что не справитесь, Даная. Там дел будет по горло. Я думаю, вам придется бегать, толкаться, пробиваться через толпы, чтобы достать то, что мне может понадобиться, и может случиться так, что, пока соберутся все манекенщицы, пока прибудет одежда от модельеров, могут пройти сутки, снимать будем ночью. Это тяжелая работа, сплошное сумасшествие… Я надеюсь, что именно вы поможете мне.
Его темные глаза с вызовом смотрели на нее, в то время как он ждал ее ответа, а она уже волновалась о паспортах и успеет ли она уложить вещи. Это был шанс всей ее жизни – поехать в Европу на показ моделей самого высокого уровня в качестве первого помощника Брахмана. Это значило, что она окажется с ним наедине в самом романтическом городе мира – Париже. Она сама не знала, что больше привлекало ее в этой поездке.
– Ну так как же? – спросил он. – Какой ваш ответ: да или нет?
– О, да, – прошептала она. – Конечно, да!
Она мечтала о том, что они вместе полетят на самолете до Милана и, пролетая над Атлантикой, будут пить шампанское и вести содержательную беседу. На деле Брахман просто разлегся на двух сиденьях первого класса и тут же заснул. Она выпила два бокала шампанского, не спуская глаз с его неподвижного, бледного лица, гипнотизируя его своим взглядом, надеясь, что он проснется. Но он не проснулся, и шампанское потеряло свой вкус и показалось ей водой.
Когда самолет приземлился в миланском аэропорту Мальпенза и остановился, Брахман руками пригладил свои взъерошенные волосы, снял черную повязку с глаз и сказал:
– Я сразу еду в отель. Позаботьтесь здесь обо всем, и как можно скорее.
У нее ушло не меньше часа, в течение которого она нашла их оборудование, которое каким-то образом «затерялось», когда его выгрузили из самолета, и еще не менее суматошный час на горячие, с размахиванием руками разговоры с итальянскими таможенниками, пока наконец не смогла получить его.
– Черт возьми, Даная! Где вы пропадаете? – обрушился он на нее сердито, сверкая черными глазами, когда она наконец появилась в отеле «Принципе и Савой».
Усталая, она объяснила, что произошло в аэропорту.
– Вы глупая девчонка, нужно было дать им несколько лир, – продолжал бушевать он. – И получили бы оборудование через десять минут.
Даная с сомнением посмотрела на него, а слезы копились у нее в глазах. Она была совершенно уверена, что если бы она сделала, как он говорил, то просто оказалась бы в итальянской тюрьме.
– Давайте трогаться! – скомандовал он, беря в руки «Никон» и направляясь к двери.
Все ее романтические мечты исчезали слишком быстро. Ей едва удавалось перевести дыхание, не говоря уже о том, чтобы остаться одной в комнате и вымыть руки.
– А куда мы идем? – спросила она.
Он уже летел по коридору, устланному красным ковром, направляясь к лифту.
– Не забудьте «Полароид», – бросил он через плечо. – Мы идем на репетицию к Армани.
Джорджио Армани был одним из самых знаменитых итальянских модельеров, и одной его фамилии оказалось достаточно, чтобы Даная забыла и думать о таких мелочах, как нервы, усталость, желание принять ванну и лечь спать.
Схватив камеру, она бросилась догонять его, забыв от волнения про усталость. Какой чудак выберет отдых, если можно пойти на репетицию показа мод Армани?
Всю неделю она носилась за Брахманом, таская камеры и экспонометры, оставаясь всегда на заднем плане суматохи, связанной с предстоящим показом мод, и являясь свидетелем бурных вспышек южного темперамента. Вместе с длинноногими, изысканными манекенщицами они ездили от одного модельера к другому, снимая каждое представление. Она заряжала камеры, проверяла экспонометры и часами сидела на телефоне в своем великолепном, отделанном пурпуром и позолотой гостиничном номере, обеспечивая студии и автомобили, а также заказывая столики в уже до отказа переполненных ресторанах, потому что в этот древний город съехалось огромное количество самых известных в мире владельцев магазинов, самых важных издателей журналов мод, не говоря уже о журналистах и популярных фотографах. Милан просто трещал по швам.
Сон стал недосягаемой мечтой, и она успевала лишь посидеть немного в кафе в галерее или на виа Монтенаполеоне рано утром или поздно вечером, быстро глотая густой черный кофе с тремя ложками сахара, чтобы как-то поддержать свой усталый организм, а заодно впитывая в себя все разговоры, сплетни, доносившиеся с соседних столиков. Она допоздна работала в нагретых софитами студиях, стараясь успокоить Брахмана, когда он метался по студии, ероша руками свои волосы и неистовствуя по поводу платьев, которые модельер обещал прислать ему первому и которые в итоге оказались у их конкурентов, или одежды, которая доставлялась или слишком поздно, или ее вообще не привозили. Усталые манекенщицы томились в ожидании и курили в укромных уголках, вымученные предыдущей работой, понимая, что и завтра будет то же самое.
Даная и здесь была тем незаменимым человеком, который успокаивал разгулявшиеся нервы манекенщиц, когда они прохладным утром дрожали в вечерних шифоновых платьях. Она вытирала им слезы, делая это очень аккуратно, чтобы не размазать макияж, на который были потрачены часы, когда они вывихивали лодыжки, позируя для Брахмана на предательски неустойчивых высоких каблуках и прогуливаясь на них по мощеным мостовым, скользким после дождя. Но макияж все равно портился от слез, и их красивые лица снова гримировал усталый художник по гриму, который уже знал, что не успеет к началу демонстрации мод.
Но Данае удалось заглянуть в тот мир, о котором она даже не догадывалась. Она увидела, какими невидимыми нитями связаны модельер и его манекенщицы во время очередного показа мод. Она с удивлением обнаружила, что таинственный подиум и зал, переполненный искушенными издателями журналов мод и сверхкритически настроенными владельцами магазинов одежды, готовых бурно приветствовать модельера с его удивительным успехом или остаться равнодушными к коллекции одежды, сочтя ее «не внесшей ничего нового» или «слишком умеренной», музыка и избранная публика, вспышки света, напряженная атмосфера, темперамент – все вместе было ей гораздо интереснее, чем любые съемки в студии.
