Джанет Дейли - Наследство для двоих
Рейчел перелистала журнал назад и принялась перечитывать статью заново. Каждое прочитанное слово наполняло ее бешенством.
– Этого старого полячишку они преподнесли читателям так, будто открыли в нем великого мудреца. Тоже мне, гуру! Да и она тоже хороша. Послушай только, что она им заявила. – И Рейчел прочитала вслух: – «Со временем скачки неизбежно станут важным элементом разведения арабских лошадей в Америке. Нам в конце концов придется делать то, что давно уже делают в России, Польше и Египте. Это часть естественного отбора, процесса, придуманного самой матерью-природой, когда выживает наиболее приспособленный. Как и в дикой природе, на скачках побеждают самые быстрые и выносливые. Мы же, в Соединенных Штатах, слишком большое значение отводим красоте арабского скакуна, чисто внешним данным». Подумать только, до чего умная эта мисс Хикс! «В последние годы на наших национальных чемпионатах при присуждении побед слишком часто допускались явные ошибки. Причем настолько серьезные, что любой опытный тренер автоматически отсеял бы этих «победителей», если бы кому-то вздумалось испробовать их на скачках. Тем не менее благодаря нашей нынешней системе судейства эти лошади объявлялись лучшими из лучших. Если это действительно лучшее из всего, что мы имеем, то, боюсь, наше коневодство просто дышит на ладан». Конец цитаты.
– Она всего лишь открыто высказала то, что в частном порядке давно уже говорят многие из тех, кто имеет отношение к этому бизнесу.
– Да неужели? – Рейчел гневно швырнула журнал обратно на столик. – Ведь ты прекрасно понимаешь, что в этой статье она намекает на Сирокко. У нее просто смелости не хватило назвать его по имени. Никак не может забыть, видите ли, что ее жеребец проиграл моему! И теперь делает все, лишь бы очернить моего Сирокко! Жаль, что я не могу запихать эту статью ей в глотку.
– Действительно, вряд ли у тебя это получится. Тебе нечего ей противопоставить.
– Почему же это? – искренне удивилась Рейчел. Она даже мысли не допускала, что ее Сирокко хоть в чем-то способен уступить жеребцу Эбби.
– Ну-у, потому что… Ведь ты все равно не выставишь Сирокко на скачки. Во-первых, сейчас ты готовишь его к выступлению на Национальном чемпионате. И, во-вторых, просто не рискнешь отправить такого ценного жеребца на ипподром, потому что он может там покалечиться.
– И ты, значит, туда же. Тоже считаешь, что он там свернет себе шею.
– Я этого не говорил, – поспешно воздел руки Росс. – Да и к чему все эти споры? Ты же все равно не выставишь его на скачки, а значит, и говорить не о…
– Кто это сказал, что не выставлю? – зловеще спросила Рейчел.
Вконец растерявшийся Росс опустился на бархатные подушки антикварного дивана.
– Да ты же сама, кажется, и говорила…
– А что, если я передумала? Вот возьму и начну прямо с сегодняшнего дня тренировать Сирокко для скачек! Тогда посмотрим, о ком будут говорить больше – о ней или обо мне! Тренер – не проблема. Найму лучшего во всей стране.
– Должно быть, ты шутишь, – сдвинул брови Росс.
– А что? Предки Сирокко участвовали в скачках в Египте. И побеждали! – Чем больше Рейчел думала над этим, тем крепче становилась ее решимость. – В своей статье она обмолвилась, что хочет подать заявку на участие ее жеребца в скачках «Либерти классик» в Делавэр-Парке четвертого июля, в День независимости. Или я ошибаюсь? – Она снова потянулась за журналом.
– Кажется, там действительно что-то об этом сказано.
– Значит, там будет и Сирокко. – Рейчел еще раз пробежала глазами статью и, найдя нужное место, подчеркнула название скачек, а также дату и место их проведения.
– Жеребец, конечно, твой, и решать тебе, но… Послушай, Рейчел, ты в самом деле отдаешь себе отчет в том, что намерена сделать?
– Я всегда знаю, что делаю. У меня все отлично получится, причем я убью двух зайцев одним выстрелом. Ну что, не догадался еще? Это будет не только отличная реклама для Сирокко, но и удобная возможность для нас двоих встречаться где-нибудь подальше отсюда, от всех тех, кто знает нас. Начнем с того, что нужно будет отправить Сирокко куда-нибудь, где он сможет пройти хороший курс тренировок. Потом ему придется принять участие в паре каких-нибудь соревнований, чтобы получить право участвовать в «Либерти классик». Таким образом, если каждую неделю я буду улетать куда-нибудь, Лейн не увидит в этом ничего подозрительного. И мы сможем опять побыть вдвоем – только мы, и никого больше, – как тогда, в Скоттсдейле!
– Можешь не продолжать. Я обеими руками за.
Рейчел устремила взгляд на цветную фотографию Эбби.
– Посмотрим, как вытянется у нее физиономия, когда она узнает, с кем ей придется иметь дело. – И она залилась счастливым смехом, наслаждаясь этой мыслью.
* * *Теплый ветерок, насыщенный влагой Мексиканского залива, растрепав серебристую гриву Уиндсторма, шаловливо бросил ее на сжимающие уздечку руки Эбби. Она ехала по полю, сдерживая своего жеребца, не давая ему сбиваться с рыси на галоп. Полуденное солнце щедро лило свои лучи с безмятежно-голубого неба, а потому ей было достаточно тепло в толстом «рыбачьем» свитере. Это был один из тех погожих деньков, о которых жители Восточного Техаса так любят рассказывать своим завистливым друзьям и родственникам на севере страны, еще дрожащим в марте от зимней стужи.
Переведя жеребца с рыси на шаг, она пустила его по овалу тренировочной дорожки. Следом за ней трусила на своем пони Иден.
– Если бы устраивали скачки для пони, мой Джоджо наверняка победил бы, ведь правда, мамочка?
Привычная к нескончаемой болтовне своего чада, Эбби на одни вопросы отвечала, в других же случаях только рассеянно кивала головой. День был слишком хорош для того, чтобы раздражаться по пустякам, тем более в компании любимой дочки.
Уже после первого круга Иден надоел медленный темп, заданный матерью, и она погнала своего пони вперед. Эбби ласково улыбалась, наблюдая, как та торопит своего конька. Иден всегда изъявляла желание присутствовать на тренировках Уиндсторма, однако это всякий раз завершалось одним и тем же: устав от езды по кругу, девочка начинала подыскивать себе занятие поинтереснее. К таковым относились исследования дна протекавшего поблизости ручейка с берегами, поросшими кустарником, или сооружение из кусков досок, оставшихся после строительства ограды ипподрома, барьера, который после приходилось брать несчастному пони.
Издали донеслось пронзительное лошадиное ржание. Эбби посмотрела в сторону кучки лошадей-однолеток, столпившихся у белой ограды соседнего пастбища на территории Ривер-Бенда. Взгляд ее зацепился за две одинаковые башенки особняка, построенного в викторианском стиле. Их островерхие крыши пиками вонзались в бледно-голубое небо.
