Кейт Грин - Падающая звезда
Может быть, это произойдет в Нью-Мексико. Жди меня там. Я буду тем зрителем, который не желает, чтобы сцена заканчивалась. Я смотрю на тебя снова и снова. Перематываю пленку и смотрю опять. Останавливаю кадры, которые люблю больше всего. Я очень часто с тобой. Я страстно желаю быть с тобой, как предначертано для нас. Ты существуешь в моем воображении. Ты заполнила мой разум. Твои действия ежесекундно отражают мои мысли.
Моя всеобъемлющая любовь».
Ния сложила конверт. На почтовом штемпеле стояло:
27 апреля. Сан-Франциско.
Она положила письмо назад и опустила всю пачку в сумочку.
Проверив и убедившись, что дверь домика заперта, Ния направилась по тропинке вдоль забора, окружающего пастбище, к главному зданию. Она проголодалась. Леонард уехал на местность, где завтра начнутся съемки. По крайней мере, он хоть сказал ей, какая сцена пойдет сначала: эпизод, где они ласкают друг друга, сцена медового месяца Кристины и Хэнка в каком-то захудалом мотеле. Мирина сказала, что место съемок просто совершенно – старый глинобитный мотель тридцатых годов неподалеку от Эспаньолы. Ржавые металлические стулья снаружи у каждой двери. Облупившаяся краска на деревянных дверях, автомат с кока-колой производства конца тридцатых годов у конторки рядом с распоротым диваном оранжево-розового цвета. Все настолько безупречно, что даже художник-постановщик не придумал бы лучших деталей.
Ния заглянула в дверь главного дома. На столе под старой картиной Таоса Пуэбло она увидела письмо. За долгие годы она научилась быстро и безошибочно определять эти голубые конверты в кипе счетов и журналов. Она порылась в остальной почте, не найдя ничего интересного, взяла авиаконверт. По почтовому штемпелю Чикаго определила, что письмо отправлено десять дней назад. Оно было послано ее импресарио Сюзанне, а потом его переправили сюда.
Странно, что оно пришло сегодня, именно сейчас, когда она только что прочла все послания, когда она думала о них, приготовилась показать их Харму. А потом она поняла, что это совсем не странно. Так и должно было случиться. Она прислонилась к столу, ногтем аккуратно вскрыла конверт и быстро взглянула на отражение в зеркале своего белого, совершенно бескровного лица.
«Дорогая Ния!
В «Мертвой жаре» есть эпизод, который я просматриваю снова и снова, сцена плавания в гроте. Джакобс действительно знал, где выбрать фон – этот наполовину построенный отель из бетона на зеленом берегу. Он похож на руины построек индейцев Майя, противный глазу храм туризма и причина гибели культуры третьего мира.
Маленькая лодка, с которой ты ныряешь. Твое лицо закрыто, видны глаза через прозрачное стекло маски. Как он снимал тебя в этой темной воде? А ты боролась, старалась вырваться наверх к глотку воздуха. Но волны тащили тебя назад на острые скалы, словно под водой было что-то захватившее тебя за лодыжки, увлекающее вниз. И этот ужас в твоих глазах, когда ты приподнималась над водой, отплевываясь, откашливаясь, судорожно глотая воздух.
Я восхищен, что ты не пользуешься дублерами в таких сценах. Ты играешь сама до конца; даже в самых опасных ситуациях. Это заставило меня осознать, насколько я отстал, запаздываю вступать в события полностью. Я неумолимо отделяюсь, словно вся моя жизнь – кино. Где-то внутри себя я постоянно смотрю нескончаемый фильм. И не в состоянии включиться в жизнь.
Это привело меня к решению, о котором мне нужно сообщить тебе. До сих пор я держал свои чувства к тебе в рамках рассуждений о твоей игре, восхищения твоей красотой и артистизмом. Пришло время выйти из искусственных ограничений наблюдателя и наблюдаемого. Мне надо оставить мир воображения и встретиться с тобой в реальном мире. Между нами существует неизбежность, которую необходимо создать, но я еще не решил, что она должна представлять собой.
Жди меня. Просто подумай, я мог бы умереть».
Ния прочла письмо дважды, сложила его, вышла на улицу и направилась вдоль глинобитной ограды, окружающей большой дом, мимо прудика, мимо сада.
Она шла к удлиняющимся теням холмов, вдоль русла ручья.
Она знала, что есть и другие актеры, кто испытывает тревогу из-за странных писем. Всегда существовали типы с навязчивыми идеями. Они не умеют провести грань между создаваемым актером образом и человеком, каким актер является в жизни. Но ее «поклонник», как иногда она его называла, несколько лет просто восхищался ею и был хорошим критиком. О, гораздо больше этого! Она прекрасно знала. Почему она хранит его письма? Ей следует показать их все Харму и высказаться о своих догадках.
Она вспомнила, как начинался фильм «Мертвая жара». Сначала на главную роль пригласили Тэсс Джуран. Ния по договору должна была сняться у Мирины и Леонарда еще в двух фильмах. Но в это время она уехала на другие съемки. Сюзанна нажимала на нее:
– Ты должна вырваться из европейских вещиц с претензией на художественность. Они годятся лишь для университетских территорий. Этот фильм продемонстрирует твой размах и твое лицо. Ты добьешься успеха, – и она согласилась сняться в фильме ужасов «Преследование».
Самое удивительное, что кинокартина неожиданно получила широкое признание, стала любимой. Все, что обещала Сюзанна, стало явью. Вскоре после этого Ния снялась в «Законе оружия», играя жену секретного полицейского, который слишком долго оставался тайным агентом и должен был исчезнуть. Фильм получил коммерческий успех. Ния превратилась в кинозвезду, приносящую доход. Сюзанна сияла: – У тебя появилось свое лицо. Звонок раздался поздно ночью за пару недель до того, как ей предстояло отправиться в Бразилию. Ей предложили вспомогательную роль в фильме Мануэля Моравио «Крылья». Она не разговаривала с Леонардом уже несколько месяцев. Он звонил время от времени, чтобы одолжить какое-нибудь из ее платьев для своих актрис. Голос его прозвучал настолько знакомо, как будто они не расставались вовсе.
– Ния, ты просто не поверишь.
– Леонард?!
– Я сижу на веранде, на окраине Манзанилло. Поселок залит лунным светом, океан плещется в нескольких шагах, а луна, словно срезанная, кривобокий кусочек виднеется сквозь пальмовые ветки и сияет. Среди ночи идет человек и продает шляпы. Я имею в виду, что сейчас три часа ночи, а он продает соломенные шляпы! Из открытых дверей кафе доносится звук трубы и гитары какой-то несыгравшейся марьячи. Кто-то громко поет. Ты слушаешь?
– Леонард, сейчас середина ночи.
– Мне следует положить трубку?
– Нет, – ответила Ния, и это было ошибкой.
– Ния, ты нужна мне.
– Дорогой, не надо начинать такие разговоры, об этом не может быть и речи. О желании, надобности, ни о чем.
