Линда Уоррен - Чарующая мелодия
Наклонив голову, он впился губами в губы Челси, мокрые от холодного дождя, с едва заметными следами помады, и ощутил тепло губ нежной, покорной женщины.
У нее вырвался испуганный вздох, который Зик заглушил жарким поцелуем, властно обняв ее за плечи. Кончиком языка он нежно, но настойчиво и страстно ласкал уголки губ Челси, пока они, мягкие и податливые, не приоткрылись ему навстречу уступая неистовому и жаркому порыву.
Челси обхватила Зика за талию, руками чувствуя, как по спине у него струится вода. Он ближе привлек ее к себе, передавая тепло и бросая вызов холодному дождю и темной ночи. С нежным, покорным вздохом она самозабвенно обняла его, отзываясь на страстные, сильные объятия Зика, а ее губы в радостном порыве слились с его губами в упоительном поцелуе, от которого замирало сердце и все тело трепетало в сладострастном возбуждении.
Вдруг Зик оторвался от ее губ и, сжав железной хваткой руки, отстранил Челси от себя. Вне себя от изумления Челси ухватилась за ручку открытой дверцы джипа, словно та могла помочь ей устоять на ногах…
— Садитесь в машину, — прорычал он. Она не шевельнулась. Помедлив, он сунул руки в карманы брюк.
— Ну, садитесь, — сказал он уже мягче. — Не надо стоять под дождем.
Она посмотрела ему прямо в глаза испытующим, серьезным взглядом, сбросила с плеч его куртку и юркнула в джип.
4
Челси уставилась в ветровое стекло, глядя, как Зик, фигура которого казалась нереальной сквозь бежавшие по нему ручейки дождя, прошел перед джипом, и даже не пытаясь разобраться в собственных беспорядочных мыслях. Она никак не ожидала, что Зик Норт примется ее целовать, — ей и самой раньше казалось, что она хотела этого меньше всего. Но она не могла не признаться себе, что, лежа в его объятиях, была охвачена чувственной страстью, от которой ее всю бросало в жар. Она инстинктивно потянулась ей навстречу, не думая ни о последствиях, ни о доводах рассудка.
Дверца со стороны водительского места приоткрылась, и он плюхнулся с ней рядом так, что от его промокшей рубашки на нее полетели брызги. С мрачным выражением лица он пристально смотрел на водяные струи, стекающие по ветровому стеклу.
На нее он так и не взглянул. Стиснув зубы, глядя прямо перед собой, он вставил ключ в замок зажигания и завел джип. По соло Майлза Дэвиса, звучавшему из радиоприемника, было ясно, что он настроен на станцию, передававшую джазовую музыку, но Зик Норт и пальцем не шевельнул, чтобы переключить на другую волну, продолжая сжимать обеими руками руль.
Считанные секунды назад он целовал ее с жаром, поразившим их обоих, подобно буре, которая бушевала снаружи. Она это знала. Он ощутил всю силу этого поцелуя так же, как и она сама.
Но он отказывался принимать его, он не желал его… во всяком случае, не больше, чем желал раствориться в ее музыке накануне вечером в клубе «Метро». Он боролся с этим желанием, напрягая силу воли.
Охватившее ее недоверие медленно перешло в неприязнь. Она не считала себя коварной обольстительницей, завлекающей мужчин в свои сети, что кончается для них катастрофой. Она не просила, чтобы он ее целовал, черт побери! Но он взял и поцеловал. А теперь даже не собирался признаться в этом поцелуе, в порыве страсти, искрой вспыхнувшей между ними, в ее ответной реакции, еще теплившейся в ней, подобно фосфоресцирующему свету.
Когда он наконец бросил на нее взгляд, их глаза на секунду встретились, и Челси почувствовала, как по спине медленно побежали мурашки, доставляя чувственное удовольствие.
— Можете прибавить тепла.
На мгновение она застыла в нерешительности, думая, что он говорит о поцелуе, о молниеносном, жарком ответном порыве, отводя ей незавидную роль обольстительницы. Она вспыхнула, но сразу же сообразила, что он вложил в эту короткую фразу совсем иной смысл. Закрыв на секунду глаза и сетуя про себя, что могла допустить такую ошибку, она протянула руку к регулятору подачи тепла на приборной доске.
— Тепло, — пробормотала она. — Правильно.
Теплый воздух заструился вокруг ее ног. Спереди кофта была еще влажной от прикосновений его тела в том месте, где отвороты куртки не были запахнуты. Она снова поежилась — на этот раз от озноба. Впрочем, мелькнула мысль, не вызван ли озноб и причинами душевного свойства.
Она включила вентилятор, отчего музыка, льющаяся из радиоприемника, стала тише, но не исчезла совсем. От пара, шедшего от их промокшей одежды, ветровое стекло запотело, покрывшись влажной пленкой.
— Включить стеклообогреватель? — поинтересовалась Челси и, не дожидаясь ответа, передвинула рычажок вверх.
— Да. А то здесь все сырое. Она снова бросила на него взгляд и, улыбнувшись про себя, подумала, что его фраза несет большую смысловую нагрузку, чем та, которую он в нее вложил. Настроение у него тоже сырое, как и все остальное в джипе.
— Ну, теперь, наверное, высохнет.
— Вряд ли, — сквозь зубы процедил он. Резким движением включив фары, он вырулил на шоссе. — Стекло сзади протекает.
Челси бросила взгляд через плечо, потом, будто ее внезапно осенило, выпрямилась и повернулась на сиденье.
— А как же саксофон Билли? Нельзя, чтобы он промок, в футляре трещина.
— Я уже все предусмотрел. Накрыл его брезентом. Не беспокойтесь.
Она внимательно сбоку посмотрела на него, потом откинулась на спинку сиденья и стала глядеть прямо перед собой. Дворники размеренно мотались взад-вперед, разгоняя струйки воды, стекавшие по ветровому стеклу. Серебристый свет фар отбрасывал тень на видневшуюся впереди дорогу. Заглушаемые шумом вентилятора, из радиоприемника еще слышались классические джазовые композиции — изощренные, настойчивые звуки, никак не нарушавшие напряженного молчания, воцарившегося между двумя людьми, сидевшими впереди.
— Знаете, я не могу вас понять, — наконец произнесла она, пристально глядя на него. — Вам не нравится джаз, но вы слушаете его по радио. Вам не нравится, что Билли, бросив школу, начинает играть на саксофоне, но вы пускаетесь во все тяжкие, чтобы выкупить его из ломбарда, а потом не ленитесь положить его в сухое место и накрыть брезентом, а то, не дай Бог, через трещину в футляре проникнет вода. Вы не хотите, чтобы я влезала в проблемы Билла, но везете меня обратно в Саратогу, дабы не оставлять одну без света и электричества. А потом… — Нахмурившись, она запнулась.
Она решила, что он не удостоит ее ответом, но он посмотрел на нее, стараясь сохранять по мере возможности невозмутимый вид, и спокойно сказал:
— Понять нетрудно. Ведь это я купил Билли саксофон.
Она с горечью отметила, что фразу, которую она не договорила, он оставил без внимания. Хотя, черт побери, отлично понимал, что она хотела сказать! Его бросающийся в глаза отказ упоминать о поцелуе, равно как и нежелание признаться во влечении, которое он к ней испытывал, рассердили ее. Несомненно, он уже жалел, что не сдержался.
