Нэнси Уоррен - Тот, кого я хочу
Стефани знала, что это такое. Она понимала, что с ней происходит. Но она знала, как держать этот дьявольский зуд под контролем.
Стефани принялась медленно и глубоко дышать, в то время как ноги сами несли ее к магазину.
К тому времени как она дошла до магазина, сердце ее уже бешено колотилось, а живот был словно набит горящими угольями.
Но как только она вошла в дверь, сердцебиение немедленно улеглось. И зуд утих. Тут ей было хорошо. Здесь она чувствовала себя в своей тарелке. Ей нравился шопинг. Нравился сам процесс, да и результат тоже. Ей нравился запах новых вещей, нравились яркие цвета, свежие фасоны, модная обувь, сумочки, шарфы и — о, эти милые сережки и часы! Так много симпатичных наручных часов!
Новые часы не помешали бы ее маме. Маме, которая так мало радости знала в жизни и которая так радовалась, что ее дочь, ее Стефани, вырвалась из порочного круга и теперь выходит замуж за хорошего, надежного человека, который не пьет, который никогда не оставит ее дочь в беде.
При мысли о том, какое удовольствие получит мама от новых часов, Стефани улыбнулась. Вот этот зеленый кожаный ремешок смотрится интересно. Шикарно. И циферблат большой, на нем так легко читаются цифры. Но она знала, что мама выбрала бы что-то более практичное: такие часы, которые подошли бы к любому наряду.
И Стефани выбрала те, которые скорее всего понравились бы ее матери, — с кремовым кожаным ремешком. Хотя, возможно, золотой или серебряный браслет был бы более универсальным. Локоть ее задел стенд «Таймекс»,[10] и часы упали на пол. Стефани наклонилась, чтобы поднять их, и, когда она распрямилась, на стенд положила две пары часов. А те, что с кремовым ремешком, уже были у нее в сумочке.
Возбуждение, которое она при этом испытала, было сродни сексуальному, и тягостный зуд внутри начал рассасываться. Стефани направилась к отделу с шарфиками, но неожиданно у нее возникло неприятное чувство, словно за ней наблюдают. Делая вид, будто рассматривает итальянский платок, Стефани осторожно взглянула через плечо и увидела, что неряшливый байкер с эскалатора пристально на нее смотрит.
У Стефани перехватило дыхание. Теперь, когда он был ближе, его воздействие на нее стало еще сильнее.
Он следил за ней.
Его глаза цвета эспрессо, казалось, смотрят ей в самую душу, заглядывают туда, куда она никого не хотела пускать.
Заметил ли он, как она опустила часы в сумочку? Такой говнюк — а на нем словно было написано, что он говнюк, — может подумать, что кража в магазине — мелочевка, недостойная серьезных людей. Как оно, впрочем, и было. Стефани вскинула голову и с вызовом посмотрела на него. Да, она своровала часы. И что с того?
Стефани перешла от шарфов к сережкам, от сережек к солнечным очкам. Примерив громадные очки вроде тех, что любила носить Жаклин Кеннеди, она сделала вид, будто смотрит на себя в зеркало, а сама продолжала наблюдать за парнем. Он по-прежнему был здесь. Он не шел за ней по пятам, но все равно держался поблизости.
Теперь она ощутила приятный трепет погони. Игра в кошки-мышки с таким большим, таким мощным диким котом доставляла ей наслаждение.
От стенда с оптикой Стефани перешла к прилавку с косметикой. Парень направился к стенду с мужскими часами, не выпуская ее из виду.
Стефани побрызгала на запястье немного туалетной воды и поразилась тому, какой холодной она ей показалась. Кожа ее горела. Она ходила между стендами с духами и туалетной водой различных фирм, лениво размышляя о том, что положено знать популярным певцам, дизайнерам одежды и романистам о смешении запахов.
Продавщица спросила, не помочь ли ей, и, вежливо улыбнувшись и отрицательно покачав головой, Стефани двинулась дальше. Латиноамериканец, казалось, был всецело поглощен выбором дамской сумочки. Стефани с удовлетворением отметила, что на него служащие магазина смотрят куда более подозрительно, чем на нее.
В этой игре без слов, затеянной мотоциклистом было что-то завораживающее. Однако Стефани пора было возвращаться на работу. Она колебалась. Стефани была почти уверена в том, что парня интересовала она сама, а не то, заплатила она за лежащие в ее сумочке вещи или нет. Однако стопроцентной уверенности у нее не было. Чего только в жизни не бывает! Он мог оказаться детективом, работающим на магазин, а этот внешний вид лишь служил ему удобным прикрытием. Правда, до сих пор ей никогда не доводилось встречаться с сыщиками, которые бы выглядели как он.
Стефани накрасила губы пробником блеска для губ, решила, что у него слишком вульгарный розовый оттенок, и полезла в сумочку за бумажным носовым платком, чтобы его стереть. Когда она выходила из магазина, часы с кремовым ремешком лежали между двумя пузырьками с лавандовым маслом для ванн.
Стефани испытывала то самое мучительное ощущение ломки, которое знакомо каждому человеку с нездоровой зависимостью, если он лишен того, от чего он зависим. Мало того что ей не удалось раздобыть часы для матери, она еще, того и гляди, опоздает на работу.
Стефани шла очень быстро. Она чувствовала, как внутри у нее все горит. Каблучки стучали по облицованному керамической плиткой полу.
— Мудрое решение, — произнес у нее за спиной голос с легким испанским акцентом.
Вздрогнув, она обернулась и увидела мотоциклиста. Стефани не стала утруждать себя, разыгрывая невинность, — знала, что он не купится на эту уловку. К тому же ей надоело играть в игры. Она хмуро скривилась и небрежно бросила:
— Вы бы не узнали мудрое решение в лицо, даже если бы оно укусило вас за задницу.
Парень усмехнулся и, поравнявшись с ней, пошел рядом ленивой, раскованной походкой. На загорелом лице его зубы казались очень белыми.
— Куда это вы так торопитесь?
Стефани бросила на него взгляд. Она не могла не спросить. Она должна была знать.
— Вы охранник?
Парень покачал головой, и в движение пришла вся его густая неухоженная шевелюра.
— Нет.
— Тогда почему вы за мной следили?
Он прожег ее взглядом. Глаза в глаза.
— Вы знаете почему.
Она опустила глаза на кафельный пол. Поразительно, откуда может взяться сразу столько жара? Никогда еще с ней такого не бывало. Да, она знала, почему он за ней пошел.
— Я мог бы вас подвезти.
Тело ее — бессовестное, слабое тело — всегда тянулось к плохим парням, и этот случай не был исключением, ибо ничего сейчас не хотелось Стефани сильнее, чем забраться на его мотоцикл, прижаться грудью к его спине, крепко-крепко обхватить его за талию и позволить ему увезти ее куда угодно. Но здравый смысл все же одержал верх. Выходит, она не зря так много трудилась над собой, отучая себя от плохих парней.
