Ольга Болгова - История о сене и собаке
— Глупости говоришь, — буркнула я. — И что это значит, псевдоженихи? Я же сказала, что выхожу замуж и в ближайшее время, у нас уже все спланировано.
— Ты не замуж идешь, — ответила Кристина. — Ты брак заключаешь. Если не шутишь, конечно…
— Я не шучу… Только не понимаю, в чем разница между «идти замуж» и «заключать брак». По-моему, это — синонимы.
— Да, но каждый из них, дорогая, имеет свой неповторимый нюанс, на то они и синонимы. И ты, думаю, прекрасно эти нюансы различаешь, но кокетничаешь. Не буду оригинальной, если скажу: замуж можно идти для удовольствия, пусть часть этих удовольствий и сомнительна, но оно того стоит, а можно заключить брак, деловое соглашение, расчет и синекуру. Тоже неплохо, только тебе-то, Дашка, на фиг это сдалось? Деньги ты сама заработаешь, а мужик тебе нужен не для карьеры, для души, поверь мне, старой опытной женщине! Как учит опыт нас печальный… шествовать стезей гордыни — значит кликать на себя беду.
— Набралась же опыта…и словечек… — проворчала я. — Никогда не замечала за тобой подобного… романтизма.
— Между прочим, я грубо цитирую реплику одного широко известного персонажа американской классики. Хотя, подозреваю, что ты вовек не догадаешься кого, потому что роман этот вряд ли читала, — ехидно ответила подруга.
— Почему это не читала? — обиженно спросила я, мучительно пытаясь сообразить, о каком романе идет речь.
— Собственно, в свете феминистических настроений общества и превалирующего в женских кругах неверия в мужское начало как основообразующее, — Кристина, не обратив внимания на мой вопрос, продолжила речь, словно отстукивала на клавиатуре текст статьи, — утверждение об удовольствиях замужества звучит сомнительно, но, тем не менее, я, дожив до своих тридцати, предпочту жить с любимым недотепой, чем с нелюбимым нуворишем.
— Не понимаю, зачем ты мне все это рассказываешь? Я разве говорила, что не люблю Федора и иду замуж по расчету?
— Ты впервые со вчерашнего дня назвала его по имени, а это о многом говорит, да не просто говорит, а сигналит правительственной мигалкой.
Я хотела возразить, но не нашла подходящих слов и глупо брякнула, проиграв партию:
— Болтушка ты, Крушина… А все-таки, что за роман?
— Очень известный, советую почитать… А когда ты в последний раз читала что-нибудь, кроме договоров, пояснительных записок и пособий по экономике и строительству?
— В последний раз, кроме пояснительных записок, я прочитала много объяснительных, — вырвалось у меня совсем не к месту.
— Как все запущено… — пробурчала Кристина. — Поэтому и говорю: прочитай роман!
— А роман-то какой? — упрямо спросила я, но в этот момент створки раздвижной двери лихо расползлись, и на пороге появился Василий-старший.
— Девчонки, ужин готов! Живо моем руки и за стол!
Не удивительно, почему Кристина проповедует идею брака… то есть, замужества для удовольствия…
Глава 5
Все утро следующего дня я вспоминала Кристинино «прочитай роман», потому что вчера в дальнейшей суете я так и не спросила его название. Романическое состояние не сразу оставило меня и на работе, когда я, усевшись в свое директорское кресло, начала рассеянно щелкать по кнопкам клавиатуры компьютера, делая по два орфографические ошибки в каждом набранном слове. «Это последствия вчерашних возлияний по поводу встречи с подругой, с далекими навсегда ушедшими детством и юностью и результат переживаний из-за данного Федору согласия на брак», — сурово одернула я себя и вызвала Аню, попросив ее сделать мне кофе.
— Покрепче, пожалуйста, Аня, — добавила я вслед уходящей секретарше.
— Сделаю, Дарья Васильевна, — ответила Аня, как-то удивленно взглянув на меня.
Чему она удивляется? Моему запаренному виду? Я глубоко вздохнула, собралась и исправила неверное впечатление о своей персоне, гаркнув:
— И поживей, Аня! У меня масса дел, и у тебя тоже, кстати!
Кажется, Аня удовлетворенно кивнула и исчезла за дверью, а я, встряхнувшись, погрузилась в трудовую деятельность, которая безошибочно отвлекла меня от ненужных мыслей.
Согласие на брак с Федором неминуемо повлекло за собой посещение загса с подачей заявления, необходимость забить желаемую дату бракосочетания в престижном брачном дворце города и организацию помолвки, на которой настоял Федор, ссылаясь на необходимость этого ритуала в целях взаимного знакомства друзей и родственников. Хотя аргументы Федора по поводу помолвки были не слишком убедительными, я согласилась, не имея желания спорить с ним. Признаться, я особо и не думала о нашей предстоящей свадьбе, словно это было ординарное малозначительное событие в моей жизни. Федор развернул бурную организационную деятельность, а я не защищалась и не уступала, мечтала быть понятой и молчала, соглашаясь. Я вспоминала слова Кристины о замужестве и браке, но убеждала себя, что это лишь словесная эквилибристика, а брак по расчету есть далеко не худший, если не лучший, вариант. Ведь известно, что любовь — опасная стезя, глупая игра для юных душ, но не для взрослых женщин, которые заняты своим делом и у которых нет ни времени, ни сил вступать на эту сомнительную тропу и позволять толпе неистовых желаний похищать благие помышленья души или, проще говоря, напрягать себя глупыми помыслами встретить мужика для души.
Помолвку назначили на следующую субботу, Федор сам выбрал ресторан, я поручила Доре разослать приглашения, украшенные изображениями каких-то птиц, несущих в клювах букеты роз, перевитых розовыми лентами. «Отчего у предсвадебной суеты такой приторно-розовый утомительный привкус?» — вяло думала я, когда в один из этих суетных дней, закончив дела, садилась в свою малютку, собираясь в экспедицию, посвященную поискам подходящего по случаю наряда. Подбирать платье казалось мне сущим наказанием. Кем-кем, но шопоголиком я не была, скорее, шопофобиком. Я предпочла бы накидать абрис жилого многоквартирного дома, чем заниматься поисками и примерками нарядов. С утра я попросила Кристину сопроводить меня в качестве эксперта, она согласилась, но полчаса назад позвонила и, извинившись, сообщила, что не сможет принять участие в походе, поскольку, по причине болезни основного редакционного репортера, ее отправили со срочной миссией взять эксклюзивное интервью у некой важной персоны. «Журналист — и зеркало, и свечка, и балдахин для господина», — выдала Кристина в свое оправдание.
Я сидела в машине, не заводя мотор, размышляя, ехать ли домой или все-таки предпринять попытку купить себе платье. Второй насущной проблемой был вишневый «Нисан», почти приклеившийся к моей крошке «Пежо», и я прикидывала, смогу ли выехать со стоянки, не процарапав его лощеный бок. В конце концов я склонилась к слабовольному, но весьма желанному решению отложить шопинг до завтра и уже повернула ключ зажигания, как увидела Риту, которая нарисовалась на выходе из здания, где расположился наш офис, и остановилась, как-то растерянно оглядываясь по сторонам. «Отлично! Попрошу Риту, пусть поможет, а заодно узнаю, как ее дела, что-то я давно с ней не разговаривала по душам. И, кстати, приглашу на нашу помолвку…», — подумала я, нажала на сигнал, опустила стекло, и помахала ей рукой. Рита сбежала по ступенькам и подошла к машине, стройная, длинноногая, юная, но печальная.
