Ирина Лобановская - Звезда эстрады
— Совсем задолбала работа! До потери пульса! Прямо заела! Никак все бандитье не выловлю! Размножаются почкованием. Надоели!.. Далеко не узок круг этих революционеров! Действуют своей сплоткою… Что несложно в нашей стране непуганых идиотов… Прямо с утра голова уже кругом. Может, подать в отставку?
Все УВД города давно подсчитывало вслух, сколько раз начальник собирался уходить. Шутка такая…
Начальник был большой любитель зацепиться языком. И часто поздними вечерами изливался перед молчаливой, думающей лишь о своем, личном, женой. Она понимала, что это монолог самому себе, и никогда не вмешивалась, не мешая мужу исповедоваться.
— На нашу так называемую зарплату, мать, не проживешь. А семью как кормить? У меня с утра милиционеры почти все, как один, с ног падают, глаза сами закрываются. Допоздна еще пахали где-то. А тут служба… И дорога домой — час, а то и больше… Много пригородников… Дома — жена с ребенком. Хорошо, если с одним. И родители-пенсионеры. И у всех, объективно или субъективно, не суть, но у всех свои несчастья: только у одних жемчуг мелкий, а у других щи жидкие. — Полковник тяжело сопел. — Так осточертело быть нужным лишь при каких-то разборках! У меня в УВД прямо зона слез и поцелуев. Центр общественных связей! А так, мать, хочется, чтобы во мне нуждались просто так!.. Но это все химеры и миражи. Хоть зашибись! Совсем зачмырили своими проблемами! Не обижайся, это я ворчу по-стариковски.
Нина ничего не отвечала. Да и что говорить?.. Она все это слышала столько раз, что давно могла без запинки повторять вечерние горевания мужа…
Нина сосредоточенно смотрела в окно. Серый какой-то денек… И все лето было невыразительным и тусклым. Оставалось надеяться на сентябрьское тепло бабьего лета.
— Дознавателей не хватает… — тоскливо тянул начальник милиции. — Парни чуть ли не по сотне дел тянут. Недавно одного схоронили — сердце не выдержало, тридцать шесть лет… Все давно всем известно. Но правительство мастерски притворяется глухим и слепым. Там одни инвалиды. Бессилие власти, матушка… Ха-ха-ха… Мы — государство ненужных людей. Но всех не перевешают…
«Неужели у меня так никогда и не будет настоящей, большой любви? — думала Нина. — Неужели я обречена слушать эти разглагольствования всю жизнь?! Я не вынесу… У меня нет больше сил…»
— Участковые с бабок, торгующих у метро сигаретами и всякой другой мелочовкой, деньги берут, слыхала? Все в одной замазке… А тут еще миллионеры местного значения… Когда денег много, их всегда мало… Люди торопятся затоварить свою жизнь. И все давным-давно перестроились по-новому и рассчитались на первый и двадцать девятый. Разрыв слишком велик.
Нина вздохнула. Почему она так несчастна и одинока?.. Вот выпал бы ей на долю богатей… Пусть даже не слишком олигархистый, самый не миллионный… Ей этих денег хватит с лихвой… Она небалованная…
— Участковых недобор… Я еще двоих уволю — совсем хана… — продолжал жаловаться муж. — Да и как моим гаврикам не брать взяток, когда им скоро жрать будет не на что? Попробуй запрети! Все сами убегут! Тогда хоть зашибись! Говорят, я мягкий… Взяточники! Всех выгоню к чертовой матери!.. Надоели!
Любимая политика начальника милиции была тоже хорошо всем знакома. Он даже пробовал увольнять. Минут на двадцать, а на двадцать первой брал обратно. На большее твердости у Ананова никогда не хватало.
Но однажды вечером он неожиданно сменил тему разговора с женой…
— Нина, скажи честно: тебе со мной очень тяжко жить? Совсем невмочь? Как ты меня столько лет терпишь? — вдруг спросил Андрей.
Жена взглянула удивленно:
— Что это тебе пришло в голову? Я никогда ни на что не жаловалась…
Она усердно скрывала от мужа свои похождения и приключения. Хотя порой думала, что он давно все прекрасно знает, но тоже молчит. Так они и играли друг с другом в молчанку много лет. Пока не проигрались в пух и прах… Оба двое…
— Вот-вот, в том-то все и дело, — пробормотал Ананов. — Ты, мать, никогда ни на что не жалуешься… Почему? Это плохо… Нужно протестовать, кричать, топать ногами, качать свои права… А ты даже не звонишь в диспетчерскую, когда отключают воду…
— Зачем? — Нина непонимающе взглянула на мужа. — Топать ногами… Для чего, Андрюша?
Начальник милиции вздохнул:
— Тебе непонятно? Как и всему русскому народу… Тебя иногда так же трудно понять, как Леокадию. Удивительное существо… И полная противоположность тебе… У нее ничего нет положительного, один сплошной негатив…
«У меня тоже», — подумала Нина, но объяснять не стала.
— Девка вечно всем недовольна… Разве так должно быть?.. Радости не дождешься… Все не в масть! Хотя, может, жизнь ей малость мозги вправит, не знаю… Или мужики — это всегда гаранты стабильности…
Какие глупости, подумала Нина, все как раз наоборот…
Но возражать по обыкновению не стала.
Профессию отца Лёка не любила, не признавала и его выбора понять не могла. Когда-то она спросила:
— Как ты можешь так жить? Ведь для тебя мир состоит только из бандитов и преступников!
Отличный вопрос… И папахену надо найти на него разумный ответ…
— Состоит. Ну и что? Это просто широкие яблочные последствия! Удачный фруктовый эксперимент! — согласился отец. Он с сомнением относился ко всем партиям, особенно почему-то к правозащитным. — Хотя это неполная правда, дочка… Полную ты узнаешь нескоро. Если вообще узнаешь… А изначально все люди хорошие — будем исходить из этого.
Лёка скривилась. Она слышала такое слишком часто.
— Я не живу по ту сторону добра. Все это пустые разговоры типа «как ты можешь!». Не надо пилить опилки! Человек ко всему привыкает. Потом смотришь и любуешься — как ловко и замечательно освоился, просто за милую душу… Главное — выйти на тропу войны… И туда бросаются многие. С разных сторон.
Лёка мало что поняла из его объяснений. Она давно уяснила одно — взрослые, в том числе родители, почти всегда говорят для себя, а не для детей, словно убеждая себя в чем-то и беседуя сами с собой. В этом основной порок старших. Если бы они действительно говорили с детьми… Но это оставалось несбыточной мечтой Лёки…
После долгих лет горькой замужней, но не развеивавшей одиночества жизни Нина решила, что ее прокляли и нужно снять наговор и попытаться развеять чары с помощью потусторонних сил. Да чем, собственно, она рискует? Несколькими сотнями рублей? Деньги у нее есть. Чародеи многим помогли… Вон сколько в городе подобных фирм. Главное — верить…
И Нина Петровна попробовала это сделать.
«Верну любимых», «Приворот на сто процентов», «Отворот соперниц»… Нина задумчиво положила газету на колени. Позвонить? Но кому? Можно ли полагаться на случай в таком деликатном деле?..
