Сандра Инна Браун - Сбиться с пути
— Поздравляю.
— Прибереги свои поздравления до того времени, когда забьет первый фонтан. — Он шутливо дернул ее за выбившийся из строгой прически каштановый локон. Повернувшись к ней спиной, он направился к выходу.
— Кейдж? — внезапно окликнула Дженни.
— Да? — Он обернулся, крепкий и привлекательный, опаленный солнцем и ветрами, аморальный и опасный. Его большие пальцы были задвинуты за ремень. Ворот джинсовки поднят вверх, словно подпирая его массивную челюсть.
— Забыла спросить тебя, зачем ты заходил.
Он пожал плечами:
— Да просто так. Пока, Дженни.
— Пока.
Он на мгновение задержал на ней взгляд, потом надел очки и вышел на улицу.
Дженни пыталась повесить мокрую простыню на веревку, не давая сильному ветру вырвать ее у нее из рук. Простыни, которые она уже успела развесить, раздулись, как паруса, и развевались вокруг нее, как гигантские крылья.
Когда же она зажала последнюю прищепку и, удовлетворенная, потерла руки, ее уши внезапно различили страшный рев. Ужасное создание подкралось, скрываясь за сохнущим постельным бельем, и напало на нее. Оно схватило ее большими и сильными руками, не переставая издавать адские звуки.
Дженни тихо вскрикнула, однако ее испуганный писк оказался едва слышен в крепких объятиях сжимавшего ее монстра.
— Ага, испугалась? — прорычал ей в ухо все еще невидимый нападавший, прижимая ее еще ближе.
— Пусти меня.
— Скажи «пожалуйста».
— Пожалуйста!
Кейдж выпустил ее и, смеясь, уставился на простыню, наблюдая за усилиями Дженни выпутаться из складок. Чудесным образом простыня осталась висеть на месте, несмотря на то, что вся перекрутилась.
— Кейдж Хендрен, ты напугал меня до смерти.
— Да ладно, будет тебе, ты же знала, что это я.
— Только потому, что ты уже проделывал это прежде. — Она предпринимала отчаянные попытки убрать с лица свои растрепанные ветром волосы. Однако попытки эти казались столь же безнадежными, как и ее потуги не рассмеяться. Наконец Дженни больше не смогла противиться душившему ее смеху и расхохоталась вместе с ним. — Однажды… — Она прервала свою грозную речь и только погрозила пальцем.
Он сделал молниеносное движение рукой и зажал его в своем кулаке.
— Что? Что случится однажды, Дженни Флетчер?
— Однажды ты свое получишь.
Кейдж поднял ее палец и зажал зубами, плотоядно улыбаясь и делая вид, что сейчас укусит.
— Не загадывай заранее.
Один вид ее плоти, сжатой между его крепкими белыми зубами, взволновал ее, и Дженни подумала, как бы быстрее, не создавая ощущения неловкости, вызволить палец из его хватки. Наконец Кейдж отпустил ее руку, и она с опаской отступила, будто ненароком подошла к огню слишком близко, и осознала это лишь тогда, когда пламя обожгло ей пальцы.
Она не могла избавиться от вопроса, зачем он пришел сегодня в их дом, хотя последнее время его визиты и стали чаще, чем были до отъезда Хола. С тех пор Кейдж часто захаживал к ним, каждый раз выбирая для этого какой-нибудь незначительный повод.
Официально он навещал их будто бы для того, чтобы узнать новости о Холе, однако повод этот казался настолько несущественным, что Дженни с надеждой спрашивала себя, возможно ли, чтобы он приезжал сюда ради родителей. Если это так, она была тронута его жестом.
Он несколько раз наведался к ним ради того, чтобы освободить свою бывшую комнату от «мусора», который его попросила разобрать Сара, однако все его добро можно было бы вполне увезти за одну поездку.
На следующий раз он появился с тортом, который купил на благотворительной распродаже, и преподнес им, утверждая, что ему одному все равно его не съесть.
В другой вечер он забежал к ним, чтобы позаимствовать у Боба пескоструйку со специальной насадкой для полировки автомобилей. Конечно, подобного рода инструменты стоили достаточно дорого, однако Дженни все равно считала, что поступками Кейджа управляют какие-то скрытые мотивы.
Это было совсем не похоже на Кейджа — проявлять такой интерес к семейным делам. Обычно он вечерами просиживал в местных пивнушках вместе с рабочими с буровых и ковбоями, и это в тех редких случаях, когда не предпочитал их компанию женскому обществу.
И чем больше времени он проводил дома, тем менее нравилось Дженни думать о Кейдже и его женщинах. Она ощущала настоящие уколы ревности, но не могла даже себе и представить, откуда они вдруг взялись.
— А что, сушка не работает? — поинтересовался Кейдж, взваливая пустую корзину из-под чистого белья себе на плечо и следуя за Дженни к черному ходу.
— Работает, но мне нравится, как пахнут простыни и наволочки после того, как высохнут на свежем воздухе.
Он улыбнулся, держа дверь открытой:
— Да, Дженни, ты — тяжелый случай.
— Я знаю, безнадежно старомодна.
— Что мне в тебе и нравится.
И снова она почувствовала необходимость увеличить между ними дистанцию. Когда он стоял так близко от нее и смотрел на нее этим своим внимательным, всепроникающим взглядом, она не могла дышать ровно.
— Может быть, ты… может, ты хочешь колу?
— Это было бы замечательно. — Кейдж поставил корзинку в комнату для стирки, расположенную за кухней, а она в это время заглянула в холодильник. Дженни разложила ледяные кубики по бокалам, которые достала из серванта, и налила шипучий, ледяной напиток.
— А где мама с папой?
— Они отправились в госпиталь проведать нескольких прихожан.
Мысль о том, что они остались с Кейджем одни в большом старом доме, заставляла ее волноваться с удвоенной силой. Ее руки дрожали, когда она поставила стакан с колой на стол перед ним. Дженни не хотела рисковать, случайно его коснувшись. Она и раньше старалась избегать тактильных контактов с ним, но в последнее время особенно…
Заметно нервничая, она села на стул, отгородившись от него столом, и жадно принялась потягивать свою колу. Он смотрел на нее. И хотя Дженни не решалась открыто взглянуть на него, она ощущала его самое пристальное внимание. И почему она ничего не надела под старую майку?
К ее ужасу, не успела она об этом подумать, как ее грудь напряглась, а соски затвердели под тонкой футболкой.
— Дженни?
— Что? — Девушка подпрыгнула, будто ее поймали за каким-то непозволительным занятием. Она чувствовала себя возбужденной, голова буквально шла кругом, почти так же, как в ту ночь, когда она занималась любовью с Холом. Он и одет был тогда точно так же, как Кейдж сейчас, — в джинсы и хлопковую рубашку.
Дженни почти наяву ощущала прикосновения грубой материи к ее телу. Холодок пряжки ремня, пока он его не расстегнул, теплое и налившееся силой мужское естество, едва пряжка оказалась снятой и отброшенной в сторону. Она заерзала на стуле и крепко сжала под столом коленки, стараясь сохранить бесстрастное лицо.
