Людмила Анисарова - Вы способны улыбнуться незнакомой собаке?
По наблюдениям Лены, тяжелая неприязнь к ней жила в ее начальнице постоянно, но бурно прорывалась ровно два раза в месяц. Правда! Лена специально засекала. Может, у Званцевой внутри был какой-то особый механизм, отсчитывающий точно две недели, по прошествии которых необходимо было напомнить Турбиной, что она пока ничего собой не представляет, что она выскочка, что она идет на поводу у горл охватов-рабочих, что нужно не забываться, быть скромнее и т.д. и т.п.
Званцева в этот раз не успела сказать своей подчиненной и сотой доли того, что хотелось, потому что ей нужно было идти на планерку к начальнику завода.
Она с большим сожалением и одновременно с удовольствием хлопнула дверью, и Лена вздохнула с облегчением. Буквально через минуту в редакцию впорхнула Оксана.
— Елена Станиславовна, вы поедете в субботу за брусникой? На катере. Меня Буланкин попросил список желающих составить.
— Ой, Оксаночка, не люблю я эти коллективные вылазки, ты же знаешь, — замахала руками Лена, с ужасом представив, что ей еще и в субботу придется видеть Званцеву.
— Знаю, конечно, — с пониманием отозвалась Оксана, — но без коллектива на остров не попадешь. Может, поедем? А?
Лена подумала и Оксана дополнила внушительный список еще двумя фамилиями.
Буланкин действительно попросил Оксану составить список желающих поехать на остров, из чего, кстати, совсем не следовало, что сам он собирался в эту поездку. Народ попросил — он организовал. А самому с народом — особой нужды нет. Надо будет, он и без толпы выберется куда душе угодно.
Приблизительно так думал Буланкин до того момента, как увидел в списке фамилию Турбиной. Это меняло дело.
Да, Лена ему понравилась. Согласитесь, было бы удивительно, если бы этого не случилось. Надо сказать, что Буланкин видел ее в городке и раньше. Видел — и, конечно, отмечал про себя: хороша! И понимал, что такая красота уже, конечно, кому-то принадлежит. Поэтому интерес к этой женщине (больше, конечно, хотелось назвать ее девушкой) был чисто умозрительным, как к любому красивому явлению бытия. И вдруг это явление — рядом, через кабинет, с именем и фамилией. Теперь про нее все можно было узнать, причем без особого труда.
Буланкин в тот же день, когда Лена впервые переступила порог его кабинета, буквально через десять минут после ее ухода собрал необходимые сведения. И сведения эти его вполне удовлетворили. Не замужем — раз. Ни под кем из высоких начальников не числится — два. Это было приятно, хотя и немного странно.
Итак, размышлял Буланкин, поездка на остров — прекрасная возможность познакомиться поближе. Прекрасная. Но вся эта толпа… Так… Что же придумать?
Юрий Петрович набрал номер оперативного дежурного штаба бригады.
— Леха, ты в курсе насчет катера для завода на субботу? Так. А в воскресенье повторить нельзя? Командующий, говоришь? А… вот так? Ну доложи тогда. Жду. За мной не заржавеет!
— Оксана, а ты не знаешь, сам-то Буланкин поедет в субботу? — как бы невзначай поинтересовалась Лена, сама не понимая, зачем ей это.
— А хотите, я его спрошу? — загорелась Оксана. Лена сначала деланно-равнодушно пожала плечами, а потом все-таки решительно кивнула: спроси!
— Юрий Петрович, у нас тут вопрос возник… — набрав номер Буланкина, кокетливо заговорила Оксана в трубку. — Вашей фамилии в списке почему-то нет. Вы что же, от коллектива отбиваетесь?
В этот самый момент в кабинет непонятно почему вошла Званцева, которая должна была отсутствовать еще по крайней мере полчаса, и Оксана, моментально скиснув, перестала играть глазами, сделав взгляд сосредоточенным, а голос — серьезным и строгим.
Буланкин, очевидно, что-то долго-долго объяснял, но по лицу Оксаны теперь было совершенно невозможно понять, что именно. А Званцева, сидя за своим столом, уже всячески давала понять, что Оксана слишком долго занимает служебный телефон: нервно листала записную книжку и раздраженно постукивала ручкой по столу.
Наконец бедная Оксана, пробормотав что-то невнятное, положила трубку.
Лена вычитывала свою статью, не поднимая головы. Все равно пока ничего не выяснится. Даже в коридор вместе с Оксаной выйти прямо сейчас нельзя: Званцева терпеть не могла перекуров, рассматривая это как злостное нарушение трудовой дисциплины.
Но минут через двадцать Галину Артуровну вызвал к себе начальник отдела кадров. Надо сказать, что она плохо переносила, когда Лена с Оксаной оставались в кабинете наедине, подозревая заговор и саботаж, поэтому перед уходом всегда говорила что-нибудь гаденькое.
— Ты сегодня-то хоть закончишь? — спросила она Лену, никак по обыкновению ее не называя. — Или снова из-за тебя номер задерживать?
Лена подняла глаза и молча, но очень, как вы понимаете, выразительно посмотрела в глаза Званцевой: когда это из-за нее, из-за Лены, задерживали номер? Взгляд был, прямо скажем… Могла ли бедная Галина Артуровна любить Лену с этими ее красноречивыми взглядами?
Едва за Званцевой закрылась дверь, Оксана вскочила со своего места, подлетела к Лене и зашептала:
— Он сказал, что пока думает. И знаете, Елена Станиславовна, у него очень плохо с чувством юмора. Очень. Такой зануда! Видели, сколько он мне рассказывал, как тяжело было выбить катер и как он старался? А вообще-то он сказал, что не любит коллективных вылазок. Тут вы с ним совпадаете. Я бы ему, конечно, что-нибудь такое выдала, если бы не эта…
Уже через полчаса Буланкин знал, что с катером на воскресенье (фантастика!) все складывается. Командующий раздумал выбираться на природу. Теперь оставалось решить вопрос с Еленой… Как ее? Станиславовной, кажется? Ну что ж. Это надо делать через Оксану. Но тогда и ее с собой брать придется. Собственно, это неплохой вариант. Взять для нее кого-нибудь… Леху, например. Нормальная компания получится.
В общем, все получилось так, как планировал Буланкин: в воскресенье Лена с Оксаной и Юрий Петрович со своим другом Лехой из штаба бригады отправились за брусникой. Хотя брусника, ясное дело, была всего лишь поводом.
Буланкин, между прочим, занудой никогда не был. Это Оксане показалось. И она была вынуждена почти сразу же публично в этом признаться.
Все было замечательно: весело и вкусно. А главное, погода выдалась на удивление. Тем, кто приезжал на остров в субботу и ободрал до последней ягодки всю бруснику, повезло меньше: их день был пасмурным и ветреным.
А сегодняшняя компания, оставшаяся без брусники и безостановочно по этому поводу хохотавшая, в полной мере могла насладиться (она и наслаждалась) бережными остатками тепла заполярной осени.
Улыбка неяркого солнца была сдержанной, но постоянной и вполне доброжелательной. Окружающий ландшафт радовал суровым совершенством формы и положенной гаммой красок теплых тонов. Море… Ну что море? Это ж вам не теплые края, а самый настоящий Крайний Север! Как положено северному морю, оно и в самый солнечный день выглядело мрачным и холодным. Впрочем, купаться в нем никто не собирался.
