Джейн Кренц - Скрытые таланты
Хотя чего уж там — все стрелы, мрачно подумала она. Она ведь и в самом деле была и наивной, и слишком доверчивой, и эмоциональной, и определенно неопытной в обращении с такими мужчинами, как Калеб.
— Постарайтесь увидеть эту ситуацию в ее истинном свете, Сиренити. — Голос Калеба приобрел более глубокий тембр. — Это только бизнес.
— Если верить вам, то бизнес не относится к числу моих сильных сторон.
Он сделал глубокий вдох.
— Послушайте, я нужен вам, если вы собираетесь осуществить ваши грандиозные планы с организацией в Уиттс-Эндс торговли но почтовым заказам. Признайте это.
— Может, я попробую сделать это вообще без помощи всяких там модных консультантов, — проговорила Сиренити задумчиво. — Видит Бог, что каждый раз, когда я связываюсь с мужчинами из вашего мира, я обязательно в итоге обжигаюсь. — Она досадой покачала головой. — Кажется, пора бы уж мне усвоить наконец урок.
— Мужчины из моего мира? Что это значит? Послушать вас, так я чуть ли не пришелец из космоса.
— Для меня вы все равно что марсианин. — Сиренити подобрала под себя ноги и отпила глоток чаю.
— Черт побери, я ведь не монстр какой-нибудь.
Нотка ярости в его голосе поразила ее. Как будто в глубине души Калеб считал, что действительно может быть чем-то вроде монстра. Непрошеное сочувствие шевельнулось в душе у Сиренити. Ей было знаком это ощущение непохожести на других, чужеродности отторжения. Оно довольно часто посещало ее в годы учебы в Буллингтонском колледже.
— Послушайте, мы не сможем обойти того факта, что принадлежим к разным мирам, — сказала она. — К вашему сведению, я однажды попробовала жить вашем мире. Это была катастрофа.
— Попробовали жить в моем мире? — нахмурил Калеб. — Что вы хотите этим сказать?
Сиренити пожала одним плечом.
— Хотите верьте, хотите нет, но было время, когда мне больше всего хотелось увидеть Уиттс-Энд в зеркале заднего обзора. Мне было тогда семнадцать и я готова была померяться силами со всем миром. Решила начать с Буллингтона.
У Калеба дернулся уголок рта.
— Отсюда до Буллингтона всего тридцать миль.
— Надо было с чего-то начать. Однако для меня это было все равно что оказаться на другом конце света.
— Мне понятно, что у вас, выросшей здесь, в Уиттс-Энде, могло и не сложиться задатков истинного космополитизма, — сухо заметил Калеб.
— Жизнь здесь другая, — мирно согласилась она. — Как бы там ни было, я поступила в Буллингтонский колледж, а после его окончания работала там некоторое время преподавателем на кафедре социологии. И жила на территории колледжа. Понимаете, хотела быть как все.
— Как все? — Калеб вопросительно взглянул на нее.
— Я думаю, все дети бунтуют против того стиля жизни и воспитания, которые им прививают в детстве. Дети, выросшие в консервативных буржуазных семьях, хотят свободы. Хотят нарушать правила.
— Чего же хотели вы?
— Я? — Сиренити скорчила гримаску. — Хотите верьте, хотите нет, но я хотела жить по правилам. Меня воспитывали без определенной системы и режима, поэтому я, естественно, испытывала тягу к миру, где все делалось в определенное время. Меня влекло туда, где можно было рассчитывать на какую-то степень порядка. Туда, где люди строили планы на будущее, а не просто плыли по течению. Я думала, что хочу жить среди людей, которые работают в определенные часы, а не ждут, когда на них найдет вдохновение.
— Понимаю.
— Я хотела, чтобы у меня был счет в банке, — продолжала Сиренити, привычно усмехаясь этим своим мечтаниям юности. — Я хотела иметь дело с таким автомехаником, который не пытается починить неисправный водяной насос с помощью медитационной мантры. Я хотела, чтобы у меня получилась приносящая удовлетворение и успешная академическая карьера, включая солидную пенсию.
— Что же оказалось?
— Оказалось, что по вкладам в сберегательном банке идет очень низкий процент, что автомеханики, не распевающие мантр, ничем не лучше распевающих, что лестница академической карьеры очень скользка и что никто не может больше рассчитывать на хорошую пенсию.
— Вы узнали немало.
— Вот именно. А урок, который я усвоила лучше всего, состоит в том, что я не вписываюсь в так называемый нормальный мир. Нет, я, конечно, могу какое то время побыть в нем, но не могу там жить долго и быть счастливой. Я родилась в эксцентричном обществе, и только в нем всегда буду чувствовать себя удобно.
— Вы считаете, что здесь, в Уиттс-Энде, вы на месте? — спросил Калеб.
— Это мой дом. Люди здесь меня знают. Они понимают и принимают меня такой, какая я есть. Здесь в Уиттс-Энде, мы все очень терпимо относимся к странностям друг друга.
— Неужели?
— Хотите верьте, хотите нет, но здесь никто и глазом не моргнет, если кто-то позирует художнику в обнаженном виде. Такое бывает здесь сплошь и рядом.
Калеб осторожно поставил свою кружку на красиво отполированный столик, который Джулиус Мейкпис сделал своими руками.
— Но вам нужен кто-то из моего мира, чтобы помочь с реализацией ваших деловых идей, не так ли?
— Я так думала раньше. — Сиренити сузила глаза. — Но теперь не совсем в этом уверена.
— Поверьте мне, — сказал Калеб, — я вам нужен. Если вас оставить на произвол судьбы, то вы потеряете все деньги, которые вложите в проект, до последнего цента.
Это уж он чересчур.
— Я не дура. Неопытная — может быть. Но определенно не дура.
Калеб посмотрел на нее с легким удивлением.
— Я с вами согласен. Но у вас действительно нет опыта в таком деле, как торговля по почтовым заказам. Вам многому придется учиться, сударыня.
— И вы собираетесь меня учить?
— Похоже на то.
— Независимо от того, хочу я или нет пойти к вам на выучку?
Калеб вытянул ноги перед собой, откинулся на спинку кресла и полуприкрыл глаза.
— Как я уже говорил несколько минут назад, у меня репутация человека, ведущего дела на определенном уровне. Я не намерен позволить вам испортить мне послужной список.
В душе Сиренити зашевелилось сомнение. Ей вдруг пришло в голову, что Калеб не говорит ей правды о своих мотивах. Другого объяснения его приезду в Уиттс-Энд она не могла себе представить.
— В этом уравнении чего-то не хватает, — сказала она наконец. — Кажется, я упускаю из виду финансовую сторону дела.
— Какую финансовую сторону?
— Может быть, вы соглашаетесь смотреть сквозь пальцы на мое порочное прошлое ради будущей прибыли, которую рассчитываете получать как пассивный партнер фирмы «Уиттс-Энд — почтой»? Так или нет?
Калеб плотно сжал губы.
— А вы как думаете?
— Я думаю, что с подобными мотивами надо обладать изрядным нахальством, чтобы презирать меня просто потому, что я один раз позировала в обнаженном виде. Вот уж поистине — чья бы корова мычала
