Алиса Лисовская - Нарисуй меня счастливой. Натурщица
Когда Вадим переехал в генеральскую квартиру, Ирина была счастлива: наконец-то рядом с ней человек, на которого она может положиться. Единственное омрачало их семейное счастье: детей у них не было. Ирина знала, что у Вадима растет ребенок, но при малейшем упоминании о его дочери моментально переводила разговор на другие темы. Вскоре Вадим перестал о ней говорить.
Ирина не запрещала Вадиму встречаться с дочерью. Она просто внушила ему постепенно, что этого делать не следует, чтобы не травмировать ни ребенка, ни себя, ни ее. О бывшей жене речь даже не шла. Ее для Ирины просто не существовало.
Когда умер отец, так и не дождавшийся внуков, Ирина переделала его кабинет под кабинет Вадима, сделала в квартире капитальный ремонт и купила маленького серого пуделька с длинной родословной и странным именем Аннеля. Аннеля с легкой руки Вадима сразу же превратилась в Нельку, хотя Ирина была против — слишком уж просто звучало это имя. Несмотря на то что с Нелькой возилась исключительно Ирина — сразу после свадьбы она оставила работу в фирме и теперь, сидя дома, занималась только литературными переводами (благо книжный рынок наконец-то стал расширяться, и заказов у нее всегда хватало), неблагодарная Нелька до умопомрачения любила хозяина. Вот и сейчас она лежала на пороге кабинета и поглядывала на Ирину грустными глазами, словно безмолвно вопрошая: где же справедливость на этом свете, если ее, Нельку, выгнали с любимого половичка у ног Вадима?
Ирина Михайловна вздохнула и пошла варить себе кофе.
Вадим Сергеевич все сидел, уставившись в одну точку. Сегодняшняя встреча с бывшей женой и дочерью выбила его из колеи.
Семь лет назад, женившись на Ирине, Вадим сделал это совершенно сознательно. Он устал от постоянных ссор с матерью, которая, стоило ему навестить родителей, каждый раз заводила речь о «дочери торгашки», от укоризненного взгляда отца, от сочувствующих взглядов коллег и их жен на приемах и вечеринках, где он частенько появлялся без Лоры, а когда она все-таки сопровождала его — от бесконечных шепотков: «Вадим, где твои глаза? Она же тебе совсем не пара!» Его и самого стали раздражать Лорина покорность и желание угодить ему во всем. Мысленно он начал сравнивать ее с другими женщинами, более смелыми и эффектными.
Когда в его жизни возникла Ирина, которая сразу была одобрена его матерью (да Вадим и сам увлекся не на шутку), с кем отец мог разговаривать часами на любые темы — от медицины до философии, Вадим просто сдался. Разрываться между домом родителей и своим собственным у него больше не было сил. Единственное, что заставляло его поначалу терзаться и не спать по ночам, — это мысли об Алине. Вадим очень любил дочь, но прекрасно понимал, что Ирина никогда не допустит ее появления в их доме. После того как Ирина долго и настойчиво внушала ему, что их встречи станут для девочки травмой, Вадим устал бороться и дал себя уговорить. Он почти и сам поверил, что так будет лучше для всех. Тем более если у них с Ириной родится собственный ребенок...
Вместо ребенка появилась Нелька. И вроде бы все было хорошо: любимая работа, симпозиумы, поездки, очаровательная жена, которая всегда была на высоте, что вызывало зависть многих злопыхателей, но почему-то все чаще, оставаясь один, Вадим вспоминал радостную улыбку Лоры, веселый смех Алинки, тепло их маленькой двухкомнатной квартиры...
Вадим запрещал себе об этом думать: что произошло, того не изменить, да он и не был уверен, что хотел бы что-то поменять, но все же иногда...
Звонок Лоры и просьба с ней встретиться совсем выбили его из колеи. Вадим увидел в глазах немного постаревшей и когда-то родной ему женщины такую тоску, что снова остро почувствовал себя подлецом. Поэтому и сам повел себя не лучшим образом. После разговора с Лорой в ординаторской он нашарил в столе забытую кем-то из коллег пачку сигарет, подошел к окну и закурил, хотя бросил курить много лет назад и выкуривал одну сигарету только после очень сложных операций. Он курил и смотрел, как удаляется от больницы маленькая фигурка бывшей жены, и по опущенным, чуть вздрагивающим плечам понял, что она плачет. Прошлое накатило на него мощной волной, он с силой воткнул сигарету в пепельницу — какая же он все-таки сволочь!
Целый день он мысленно репетировал свой разговор с Алиной, решая, куда ее пригласить, чтобы не заходить в квартиру, которая когда-то была его домом, не видеть снова Лориных тоскливых глаз...
Когда вечером Лора сказала ему, что Алина ушла куда-то гулять и ее еще нет, Вадим почувствовал облегчение оттого, что этот, такой тяжелый для него, разговор откладывается на неопределенное время. Он долго не мог уснуть, хотя с утра ему предстоял осмотр очень тяжелых больных. И тут позвонила Лора. Этот звонок в час ночи буквально выбил его из колеи: Алина не пришла домой. По голосу бывшей жены Вадим понял, что она близка к истерике, и ему вдруг мучительно захотелось оказаться рядом, прижать ее к себе, защитить от жизненных невзгод, как он это делал всегда, снова почувствовать себя мужчиной... Тревога за дочь пришла не сразу, он успокаивал себя тем, что в таком возрасте у девушки может быть много друзей, у которых она могла остаться ночевать, не успев на последний автобус. «А телефон? Позвонить-то матери она могла?» — ядовито спросил его внутренний голос. Вадим поднялся с кровати, на которой уже два часа безрезультатно пытался уснуть, пошел на кухню и сделал себе двойной кофе.
Через полчаса, не дождавшись звонка, Вадим набрал номер сам.
— Это снова я, — сказал он и понял, что голос его дрожит. — Алина вернулась?
Лора ответила не сразу:
— Она спит. Прости за причиненные хлопоты.
Он по голосу понял, что что-то не так:
— С ней все в порядке?
Лора помедлила:
— Нет, с ней не все в порядке.
— Что с ней?!
— Ее избили и изнасиловали.
Вадиму показалось, что стены вокруг него пришли в движение. Он тяжело задышал и схватился рукой за телефонный столик. Через несколько секунд дышать стало легче.
— Я сегодня с утра заеду к вам, — решительно сказал он, моментально прокручивая в голове график сегодняшнего рабочего дня.
— Ей сделали укол, и она будет спать до вечера.
— Тогда я заеду сегодня вечером.
День тянулся до безобразия медленно, Вадим срывался и кричал на медперсонал, что вообще позволял себе крайне редко. Выйдя из клиники, он отпустил свою машину и поймал такси: ему не хотелось отчитываться перед Ириной.
Знакомый до боли двор встретил его шумом старых деревьев и удивленными взглядами старушек на лавочке, которые при его появлении дружно замолчали.
Лора Александровна с синими кругами вокруг глаз открыла дверь.
