Татьяна Краснова - Конкурс песочных фигур
– Берегись! – Володя попытался перехватить кота в полете, но тот уже расположился у Карины на руках, а она смотрела недоуменно:
– Чего берегись? Киса как киса. Вы и в прошлый раз на него все наговаривали…
– Так он столько народу сожрал живьем! – Володя продолжал не доверять коту и, провожая гостью в комнату, не спускал с него глаз.
В гостиной оказался накрытый стол, на столе – торт. Вот те раз. И радостная тетя Зина-хомячок:
– Как раз чайник вскипел! Наконец-то мы не одни будем Володины именины праздновать!
Карина бросила на Володю укоризненный взгляд: мог бы предупредить! Очень приятно угодить на семейное торжество да с пустыми руками! Но он отмахнулся:
– Да не помню я никогда обо всяких там именинах. Мне и дня рождения хватает. А коллегам и тете Зине просто нужен лишний повод, чтобы вкусно поесть. На работе уже в пятницу все съели.
– Торт лишним не бывает, – возразила Карина, и тетя Зина, довольная ее поддержкой, начала суетиться, угощать и заодно расспрашивать про дочку:
– Жаль, что вы ее с собой не взяли!
– А у них сейчас репетиция – спектакль готовят к Новому году. И меня не пустили посмотреть, это будет сюрприз для родителей.
Тетя Зина, полагая, что мамашкам всегда приятно поговорить о детях, продолжила:
– Я их часто вижу, этих детишек, – мимо иду, а они гуляют. Ваша какая же будет?
– Если увидите, что кто-то прыгает с высокого дерева или вылезает из кучи песка чистенький и непомятый, – значит, это моя.
И Карина скорее принялась за торт, надеясь, что хозяйка умолкнет, чтобы дать ей поесть. Но та не умолкала:
– Веселые детки, нарядные, и воспитатели их забавляют, а я все думаю – как же они, бедные, по дому-то скучают, наверное.
– А у нас своего дома нет, – отозвалась Карина, – а по чужим квартирам особо не поскучаешь.
Володя попытался что-то вставить, должно быть, перевести разговор на другую тему, но тетя Зина не унималась:
– Ну, так по мамочке!
Карина уже приготовилась сентиментальную тему свернуть, как вдруг сообразила: да ведь это не пустопорожняя болтовня. Это же смотрины! Володина тетя беседует с Володиной девушкой, выясняя, насколько она хороша для ее бесценного Володи! Как же не пришло в голову, что тетя может быть в числе заговорщиков, затеявших устроить его личную жизнь! И мелькать время от времени следует не только на людях, но и дома, перед тетей. Какой у Володи вид сконфуженный – наверное, сталкивать их сегодня нос к носу он не собирался. А выпереть теперь тетку из дома, конечно, не может – никуда она не уйдет. Придется по ходу перестроиться. Продемонстрировать, какая Володина девушка заботливая мама, хорошая хозяйка… Черт знает что!
От перспективы провести вечер на допросе Карина приуныла. Но быстро вспомнила, как боролась со скукой, когда так нудно было тащиться в школу, где ждали бесконечные уроки, одни и те же учителя, одни и те же подружки. И она спасалась тем, что начинала играть в девочку, которая идет в школу, – и почему-то сразу становилось интересно, как будто смотришь кино о себе самой…
Карина возликовала: поиграть в смотрины! Тут же мелькнула хулиганская мысль, что сейчас можно наговорить о себе чего угодно, и никто ничего… Но постаралась быстро настроиться на серьезный лад: у положительного Володи должна быть положительная девушка. Иначе тетя Зина начнет с ней бороться и подыскивать другую кандидатку. Обещала ведь прикрыть! И начала подробно рассказывать, как часто Иринка в прошлом году простужалась, и как в «Знайке» ее здоровье наладилось – наверное, сосновый воздух повлиял. Эту тему тетя Зина подхватила охотно, поделившись в свою очередь, как боролась с простудами маленького Володеньки – не обращая внимания на его откровенно хмурый вид.
А Карина поглядывала по сторонам, придумывая, о чем бы еще заговорить – о хозяевах, например, для разнообразия. Но на стенах и каминной полке не было ни фотографий, ни портретов, ни почетных грамот, как у тети в квартире, – ничего, что говорило бы об обитателях дома и о том, чем они занимаются, и за что можно было бы уцепиться. Золотисто-зеленая гостиная была уютной комнатой для отдыха, и только. Даже странно. В Карачарове, едва войдешь, сразу понятно, и какая профессия у хозяина, и какой характер… А тетя Зина все продолжает кудахтать:
– Представляю, как вам тяжело на всю неделю расставаться с такой малышкой! Значит, эта школа лучше, чем московские?
– Я сама работаю в московской школе, – отвечала Карина. – Неплохая школа, ремонт хороший, мебель, оборудование. Иринка туда начинала ходить. Я из-за нее, собственно, и устроилась, чтобы ей там было хорошо. – Образ любящей матери вроде был уже набросан, но две пары глаз смотрели внимательно – мало им, что ли? И она неожиданно продолжила: – И вот один раз Иринка соседа по парте Шнурком называет, а я спрашиваю, что это значит – он на самом деле Костя Коротков. Оказалось, первоклашки друг другу успели дать прозвища. И Иринке тоже.
– А ей какое?
– Таджичка. – Карина спокойно смотрела на смутившихся тетю Зину и Володю. – А она, дурочка, восприняла это как должное. И я ей объяснила, что она не таджичка, а русская. И нашла вот эту школу. Здесь у малышей кличек нет, я это точно знаю. Я об этом с директрисой поговорила заранее… А многие дети, хоть и дома живут, тоже родителей только по выходным видят – те деньги зарабатывают, уезжают рано, приезжают поздно. Или бабушкам внуков подкидывают. Сейчас это в порядке вещей. Да и раньше все матери работали, редко кто мог себе позволить роскошь сидеть дома и воспитывать чадо. Вся страна выросла у бабушек, в садиках и продленке – и ничего.
Стоп, стоп, куда ее несет! Никто о ее настоящих взглядах не спрашивал! Назад, в образ!
Но тетя Зина неожиданно подхватила:
– Точно-точно! Володечка на моих руках вырос! Я сестре помогала его воспитывать, а отец был человек творческий, ему совсем было не до него. – И вежливо поинтересовалась, где Каринины родители.
Карина даже пожалела тетю Зину: как ни повернет, все не в ту сторону.
Пришлось рассказать в нескольких словах, что родители похоронены в таджикской земле, что они были уже очень пожилыми, и то, что других подкосило – гражданская война, резня девяностых годов, нищета, – их добило окончательно. Нет-нет, грабежа и издевательств они избежали, отсиделись в селе, у маминой сестры. Та много лет работала учительницей и была там единственной русской и муалиме – самым уважаемым и авторитетным человеком. Можно считать, что еще повезло. Мама была рядом со Свято-Никольским собором во время взрыва, но не пострадала, а сердце – кто его знает, отчего оно не выдержало. Может, больше от лозунгов «Русские, оставайтесь, нам нужны рабы» и от того, что они стали людьми второго сорта.
