Людмила Макарова - Другое утро
Ира вроде бы сладила с глупыми эмоциями, но, положив трубку, выглянула в соседнюю комнату и сказала Максиму:
– Если у вас на вечер нет конкретных планов, поедете со мной на встречу. К восьми часам.
И, не услышав моментального возражения, закрыла за собой дверь кабинета.
***
Эдик, как всегда, излучал отличное настроение. Правда, Ира считала, что такого рода оптимизм – явление неестественное, но, может быть, это только одно из ее дурацких предубеждений… Надо уметь общаться с разными людьми, а не только с теми, кто тебе симпатичен. Ленка в этом смысле молодец, обаяет даже того, на кого смотреть не хочется. А у Иры все на лбу написано. Пожалуй, на Эдике можно было бы потренироваться в смысле умения вести себя с неприятными людьми, но он и без того не обращает внимания на Ирину кислую мину, так что не стоит и стараться.
Вот и сейчас, едва Ира показалась в поле его зрения, Эдик расплылся в широкой улыбке. В мягком свободном свитере, стильная обвислость которого дорого стоит, в широких брюках из шерстяной фланели, с ласковым масленым взглядом и низкой челкой, он выглядел бы этаким беззаботным молодящимся плейбоем, если бы не выправка. Эдика невозможно было застать развалившимся в кресле, засунувшим руки в карманы или ковыряющим зубочисткой во рту. Его несгибаемую осанку и четко вымеренные скупые движения можно было объяснить только переросшей в характер привычкой к военной выправке, если бы таковая еще существовала. Но судя по расхлябанным походкам людей в военной форме, это явление давным-давно кануло в Лету. К тому же Эдик – человек сугубо штатский, даже в армии не служил.
Лениво-расслабленную манеру пускать кольца дыма, закидывать ногу на ногу и рассеянно оглядываться по сторонам в их тандеме с лихвой представляла Лена, одетая в строгий полосатый костюм. Они с Эдиком словно сговорились одеться в полном несоответствии с манерой поведения. Впрочем, это вполне в Ленкином стиле. Она может надеть черное облегающее платье, накрасить губы ярко-красным, но хлопать глазами и заглядывать в рот собеседнику как наивная простушка, а может появиться в официальном сером костюмчике и скромной белой блузке, но время от времени бросать такие взгляды, что самые прожженные мужики краснеют как мальчишки. Ленку не заподозришь в безвкусице, напротив, она знает, что делает. Ира не любит общаться с Ленкой на людях, ей хочется больно ухватить лучшую подругу за плечи, со всей силы тряхнуть и крикнуть на всю ивановскую: «Дура! Ты же актриса от Бога. Как ты смеешь такое разбрасывать по сторонам!» Но Ира сдерживается и злится молча. Как сейчас.
– Ну ты даешь, – успела шепнуть Ленка, внешне не показав и тени своего восторга. – Он же красив, как молодой бог!
– Боги старыми не бывают, – вслух заметила Ира.
Эдик пропустил эту непонятную фразу мимо ушей, он рассматривал меню. Ленка чуть заметно, одними губами усмехнулась, а Максим почему-то испуганно вздрогнул, но сразу взял себя в руки и с напускным равнодушием уставился на аквариум.
Все, кроме Иры, заказали себе здоровую пищу – парную рыбу, морских гадов и зелень. А она набрала копченостей и десертов и поедала их с видимым удовольствием под мерное журчание Эдиковых речей.
– Все-таки непонятна мне ваша логика, Ирочка. – Между предложениями Эдик тщательно пережевывал очередной кусок, глотал и только после этого продолжал говорить. – Так сумели поставить дело за каких-то четыре месяца и отказываетесь от инвестиций. Да еще на таких льготных условиях. Чтобы как следует развернуться, вам просто необходимы нормальный офис, штат, оборудование, товарные запасы, наконец. А серьезный промоушен?
В вашем деле без этого – никуда. В вашем деле имя – это все. Вы можете отсутствовать, но имя, имя должно работать на вас. Иначе съедят. Конечно, вы дали хороший тираж вашей книжки, она популярна, можно еще допечатать, но ведь не до бесконечности. А чтобы вести серьезный бизнес, нужны серьезные деньги. Вот, пожалуйста, Максим подтвердит.
Максим подтверждать не стал. Сделал вид, что жует.
Ире это понравилось. Там, у себя в издательстве, Максим ей все уши прожужжал о том, куда и сколько нужно вложить, чтобы встать на ноги.
– Вы забываете, что у меня еще есть Бабаева. Ее имя уже работает, – возразила Ирина.
Бабаева стала ее гордостью, почти такой же, как собственная книжка, выдержавшая по нынешним временам приличный тираж. Тем более что тут не случай помог, а Ирина сама вычислила и нашла «золотого автора». Бродила по книжным, присматривалась, что продается и что покупают, и прикидывала – какую книжку взяла бы для своего ребенка.
Чаще всего оказывалось, что никакую. И тогда Ира вспомнила про Бабаеву – советскую детскую писательницу, которую сама читала в детстве. Бабаева написала огромное количество сказочных повестей о хороших советских мальчиках и девочках. Все повести были весьма поучительны в том смысле, что учили различать хорошее и плохое в самых разных проявлениях. При этом написаны, естественно, грамотным и живым языком, а сюжеты закручены весьма лихо.
Ира пришла к твердому убеждению, что Бабаева – это то, что нужно сейчас позарез бедным родителям, с тоской стоящим у прилавков с яркими от собственной бесконечной тупости мульчтероями.
Она была уверена, что придется искать наследников, которых может оказаться слишком много. Ира хорошо представляла себе, как это бывает – дочка, две внучки, сын, женатый второй раз на какой-нибудь мегере, ревнующей к старшим детям. Еще вчера они и думать не думали о бабулькиных писаниях, даже авторские экземпляры выкинули на помойку, но стоит появиться на горизонте какому-никакому издателю, и пойдет-поедет. Каждый до конца будет стоять на том, что он и есть единственный настоящий наследник. И каждый почему-то будет уверен, что доходы от издания книг – бездонный кладезь.
Но с Бабаевой Ире действительно повезло. Старушка оказалась не только жива, в здравом уме и твердой памяти, но и встретила ее так, словно много лет просидела и прождала, пока к ней явится именно Ирина Камышева.
Наследников не было – единственный сын погиб на войне. Все постсоветские годы Бабаева сидела в своей огромной квартире, когда-то полученной через Союз писателей, приводила в порядок старые рукописи и писала новые.
Просто так. В стол.
– Надо работать, деточка, – сказала она Ирине, показывая аккуратный список своих книг. – Иначе нельзя.
Пока пишу, у меня есть надежда, что умру в своем уме.
Точно как покойная бабушка. Бабаева очень похожа на покойную бабушку своим отношением к жизни. Хотя это неудивительно. Они одного поколения – прожили почти весь этот страшный двадцатый век, игравший с ними в русскую рулетку. А все, кто сумел после этого выжить, гнутся, но не ломаются. В отличие от современных дерганых пенсионерок Бабаева никого не боялась – ни грабителей, ни квартирных аферистов. Она спокойно открыла Ире дверь, и не подумав спросить изнутри: «Кто там?»
