Линда Ховард - Всего одна неделя
Кроме того, меня раздражала излишняя близость. На почтительном расстоянии я функционировала гораздо эффективнее. Если бы между нами существовали определенные отношения, то все выглядело бы иначе. Но отношений не было, а после неприятного опыта двухлетней давности мне вовсе не хотелось вступать на тропу чувств вместе со столь непредсказуемым человеком. Уайатт сидел так близко, что я ощущала тепло его ног, а потому мне пришлось еще немного отодвинуться. Стало лучше. Не то чтобы совсем хорошо, получше.
Разрази гром этого парня! Почему бы ему не остаться на улице, под дождем? Ведь люди Макинниса там что-то делают. Если бы Уайатт остался на стоянке, а не вошел в здание клуба, мне не пришлось бы бороться с острыми ощущениями – вспоминать, как пахнет его кожа, какой вкус у его поцелуя, какие звуки он издает, когда чересчур сосредоточен на...
Стоп. Это запретная тема.
– Блэр! – окликнул Бладсуорт, повысив голос.
Я вздрогнула и вернулась к реальности. Оставалось лишь надеяться, что он не понял, где витают мои мысли.
– Что?
– Я спросил, успела ли ты рассмотреть лицо мужчины.
– Нет. Детектив Макиннис уже все это выяснял, – повторила я. Долго еще собирается он задавать те вопросы, на которые я уже отвечала? – Было совсем темно, шел дождь. Я видела только то, что рядом с Николь стоит мужчина. Машина показалась мне темной. Ни марку, ни модель назвать не могу – заметила лишь классический силуэт и четыре двери. Если бы этот человек вошел сейчас в комнату, то я не смогла бы его узнать.
Лейтенант еще с минуту внимательно на меня посмотрел, а потом поднялся со словами:
– Я всегда на связи.
– Зачем? – озадаченно поинтересовалась я. Он начальник. С делом прекрасно разберутся детективы. Функция начальника – наблюдать за общей картиной, распределять силы, подбадривать сотрудников и все такое прочее.
Бладсуорт стоял молча, глядя на меня сверху вниз и недовольно сжав губы. Не приходилось сомневаться: сегодня я отчаянно его раздражала, и это было просто замечательно.
– Постарайся не уезжать из города, – наконец произнес он, хотя правильнее было бы сказать «прорычал».
– Так, значит, я все-таки под подозрением! – Смерив наглеца презрительным взглядом, я потянулась к телефону. – Немедленно звоню адвокату.
Тяжелая рука сжала мою ладонь, не позволив снять трубку.
– Ты не под подозрением. – Он все еще рычал, к тому же внезапно оказался катастрофически близко, буквально нависал надо мной, испепеляя яростным огнем зеленых глаз.
Разве возможно в таких условиях сохранить самообладание?
– Ну, тогда, черт возьми, уеду из города, как только захочу, – независимо заявила я, освобождая руку и принимая позу оскорбленной, но не сломленной добродетели.
Глава 4
Вот так я и оказалась в полночь в полицейском участке, под наблюдением злого как черт лейтенанта.
Он втащил меня в кабинет, посадил на стул, рявкнул: «Сиди здесь!» – и пулей выскочил за дверь.
От избытка чувств я едва могла усидеть на месте. Всю дорогу Бладсуорту пришлось терпеть излияния праведного гнева – разумеется, без бранных слов и угроз, так как они дали бы повод арестовать меня по-настояшему, и этот ненормальный ни за что не упустил бы такого подходящего случая. Однако к этому моменту я уже использовала все выражения, которые можно было употребить, не вторгаясь на личную территорию, а нарушать границу мне не хотелось. Поэтому я чувствовала себя не только взбешенной, но и страшно расстроенной.
Едва дверь закрылась, я вскочила и, чтобы показать мучителю, что к чему, обошла вокруг огромного стола и уселась в его кресло. Ха!
Прекрасно понимаю, что поступила глупо, совсем по-детски. Но глупо или нет, а такое поведение наверняка должно было его разозлить. Злить лейтенанта Бладсуорта так же приятно, как и целоваться с ним.
Кресло оказалось большим. Так и должно было быть, потому что Уайатт был крупным мужчиной. А еще оно оказалось кожаным и мягким, и это мне понравилось. Я немного покрутилась в обе стороны, потом просмотрела лежащие на столе файлы – очень быстро, поскольку понимала, что этого делать нельзя. Интересных сведений о ком-нибудь из знакомых в бумагах не оказалось.
Я выдвинула средний ящик стола и вытащила ручку, а потом порылась в других ящиках в поисках блокнота. Наконец поверх стопки каких-то документов обнаружила нечто подходящее и начала составлять список недостатков, провинностей и злоупотреблений хозяина кабинета. Разумеется, не всех, а лишь тех, которые он успел совершить за один вечер.
Лейтенант Бладсуорт вошел, держа в руке банку диетической колы. Увидев меня восседающей в его собственном кресле за его собственным столом, он остановился, слово громом пораженный. Через несколько мгновений, немного придя в себя, очень осторожно и тщательно закрыл дверь и тихо, тоном вершителя судеб, произнес:
– И чем же ты здесь занимаешься?
– Записываю все, что ты натворил, чтобы не забыть из-тожить претензии адвокату.
Уайатт почти бросил банку на стол и выхватил у меня блокнот. Перевернув страницу; взглянул на первый пункт. И без того густые брови его сошлись в одну линию.
– «Грубо схватил свидетельницу за руку, отчего на руке остались синяки», – прочитал он. – Но ведь это же чистой воды ложь...
Я молча подняла левую руку и показала несколько следов от пальцев: он применил силу, чтобы затащить меня в свою машину. Уайатт замолчал на полуслове.
– Ах, черт возьми, – тихо пробормотал он. – Извини, пожалуйста, я вовсе не хотел сделать тебе больно.
Да-да, конечно. Именно поэтому два года назад он отшвырнул меня, – словно горячую картофелину. Что и говорить, тогда мне было очень больно. Главное, этот человек даже не счел нужным объяснить, почему он так поступил, и именно пренебрежение казалось мне самым обидным.
Бладсуорт присел на край стола и продолжил чтение.
– Незаконное задержание. Похищение. Похищение?!
– Ты силой увез меня из моего собственного клуба и переправил в другое место, куда я вовсе не стремилась попасть. Насколько мне известно, это и есть самое настоящее похищение.
Уайатт негромко фыркнул и снова углубился в изучение перечня обид, в который входили несдержанность в выражениях, грубость в обращении, высокомерие и дерзость. Невежда даже не удосужился поблагодарить меня за кофе. В списке присутствовали и иные юридические термины, такие как «применение силы», «шантаж» и «притеснение». Последнее выражалось в отсутствии возможности связаться с адвокатом. Я не пропустила ни одной мелочи.
Самое ужасное, что, дойдя до конца списка, негодяй улыбался! Это шло вразрез с моими планами. Ведь я хотела показать все ничтожество и подлость этого низкого создания.
