Тиана Веснина - Брачный приговор, или Любовь в стиле блюз
— Для этого талант надо иметь, — заметила Милла.
— А у меня есть талант. Кто же, как не он, петь хочет?! Только сейчас раскрутка нужна, а потом постоянная рекламная поддержка. Я уже подыскиваю себе крутого продюсера. Благодаря Мише я попала в шоу-бизнес и теперь завязываю нужные знакомства. Потом я разойдусь с Мишей и выйду замуж за какого-нибудь богатого спонсора.
— Значит, Миша обречен на развод.
— Что поделаешь! Но ведь я ему столько радости подарила. Ему кажется, что он помолодел. Смешной! Толстенький, наденет джинсы в обтяжку, живот втянет и смотрит на себя в зеркало. Ну а мне, понятное дело, хочется с мальчиками любовью заниматься. Ох, — покачала она головой. — Крутиться приходиться. Ладно, пойду к Мишке, побултыхаемся.
— А как же Марио?
— Мы с ним уже перемигнулись, — шепнула она и побежала купаться.
Милла еще немного посидела в баре и тоже пошла к океану. Выходя из воды на берег, она столкнулась с Аланом Рэдлером.
— Всю ночь не мог заснуть, находясь под впечатлением от вашего пения, — широко улыбаясь, сказал он.
— Это комплимент или?..
— Это восторг!
Для себя Рэдлер решил, что отпущенные ему для отдыха на острове две недели он проведет с Миллой. «Роман с островитянкой, — ухмыляясь, думал он, разглядывая сквозь темные очки стройную фигуру Миллы. — Потом зимой, сидя у камина и потягивая шерри, я буду слушать ее голос и вспоминать ее ласки».
И он добился своего, но не без помощи Тони, который с чего-то взял, что Рэдлер должен непременно жениться на Милле. Он принялся на все лады увещевать ее, прося подумать о завтрашнем дне. Под двойным натиском Милла сдалась.
— Ну как? — светясь лукавством, спросил ее Тони.
Она поморщилась.
— Как две детали из конструктора, которые не подходят друг к другу.
— Детали притрутся и подойдут.
— Нет, это детали из разных конструкторов.
— Что, неужели так плохо?
— Сама не знаю. Душа молчит, словно замерла в ожидании, как я поступлю.
— Она устала быть неприкаянной. Она потянется к Рэдлеру. Увидишь!
После разговора с Тони Милла задумалась.
«А что, почему бы в самом деле не выйти за этого Алана?..» У… — качая головой, протянула она, вспомнив свой первый и пока единственный брак с одним самовлюбленным фанфароном.
Он был уже известным музыкантом, когда Милла познакомилась с ним. Они приняли возникшую симпатию за любовь и поженились. Но буквально через год к Милле пришла популярность. Он лишь снисходительно посмеивался над ее, как он выражался, дутой известностью, предсказывая, что она не продержится на эстраде и двух лет. Но внимание репортеров, направленное исключительно на Миллу, начало раздражать его.
Репортеры окружали Лиманову и при этом нагло оттесняли его. Потом спохватывались, подводили его к ней, щелкали фотокамерами. Получив журнал, он с плохо сдерживаемой яростью читал подписи под снимками: «Милла Лиманова с мужем-музыкантом».
Однажды он не выдержал, заревел, как растревоженный медведь, и стал осыпать Миллу оскорблениями: «Твои легковесные однодневные песенки бездуховны! Ими могут восхищаться только бараны! Ты — не певица, ты — ремесленница! Я — настоящий артист. Меня ценят и понимают немногие, но зато они истинные знатоки музыки!»
Милла выгнала артиста из квартиры, купленной на деньги, полученные за ее однодневные песенки. Он долго сопротивлялся. Она подала на развод. Но и после развода он не уходил. Он мог представить себе жизнь без Миллы, но не без того комфорта, каким она окружила его. Поэтому пошел на попятную. Принялся целовать ноги и говорить, что он все осознал.
Но Милла ни дня не желала его больше терпеть. Она устала выходить на сцену после изматывающих ее скандалов. Импресарио Лимановой пришлось освобождать ее квартиру от экс-супруга, прибегнув к помощи крепких ребят. После этого Милла зареклась выходить замуж и приводить мужа в свою квартиру. «Уж если выйду, то жить — только у него. Потому что всегда буду вольна уйти».
В этом отношении Алан был подходящим вариантом. Во-первых, будет муж, но в то же время, она не будет постоянно жить с ним. Втайне она лелеяла мечту вернуться на эстраду. Во-вторых, у них у каждого своя территория. В-третьих, и это главное, появится человек, которому будут небезразличны ее радости и печали.
Что бы случилось, если бы люди научились читать мысли друг друга?! Страшно представить!
На столе в прозрачном бокале горела свеча. Милла и Алан смотрели друг на друга так, будто им нечего было скрывать друг от друга.
«А он славный. Не такой, конечно, чтобы… Эх, прав был Белинский. «Бедняк — подлец». Ведь волнуют меня подлые мысли: как бы обеспечить себя за счет другого. Самой-то оказалось не под силу».
«Она красивая. Талантливая. Но!.. Впрочем, отчего не пригласить ее на Рождество?.. Она произведет впечатление на моих друзей. А что, если устроить в галерее небольшую выставку-концерт, посвященную острову и его певице? Неплохая идея. Пожалуй, надо будет прислать сюда фотографа. Пусть она своими песнями подарит нам на Рождество воспоминания о теплом океанском бризе и ярких лучах солнца. Кстати, надо будет договориться с Тони, чтобы он прислал несколько ящиков местного вина. Оно придаст вечеру своеобразный вкусовой оттенок. Среди набивших оскомину рождественских развлечений я произведу фурор своей островитянкой».
Алан был известным эстетом, умеющим удивлять публику своими причудливо-изысканными идеями. Милла перестала быть для него только женщиной, она превратилась в «сюрприз» его рождественского вечера. Он стал относиться к ней бережно, словно к редкостной статуэтке, обнаруженной им на острове. И сердце Миллы дрогнуло. Ей и в голову не могло прийти, что в нем взыграла кровь его предков-плантаторов, которые делили людей на свободных и рабов, созданных для исполнения их прихотей. Времена изменились. Изменилось и обращение с людьми, но только внешне, суть осталась той же. Алан не мог считать равной себе несчастную певичку с острова, которой не нашлось места даже в России.
Милле что-то подсказывало: «Не верь!» Но другой голос шептал: «Не упускай! Не будешь вечно молода! И не с кем будет вечером выпить бокал вина…»
ГЛАВА 7
Игорь почувствовал, что в комнате сыро. Он взглянул на пол: линолеум начал коробиться. Взглянул на стены, оклеенные неприглядными обоями. И понемногу начал понимать Лику. Действительно, в такой обстановке даже человек со здоровой психикой затоскует.
Игорь перевел взгляд на понурую фигуру Лики. На ее поникшую голову, на руки, сжатые в замок, чтобы усилием воли сдерживать подступавшие рыдания.
