Сильвия Аваллоне - Стальное лето
Он вновь стал подниматься по лестнице. Перед последним пролетом остановился и принялся охлопывать себя в поисках ключей. На самом деле он просто тянул время, набираясь духу. Перед тем как вставить ключ в замочную скважину, Артуро подумал, что Энрико ему неприятен. Глаза круглые, как у курицы. И абсолютно безмозглый, ну да. Однажды он случайно подслушал его разговор с сантехником: Энрико раз сто повторил одно и то же, чтобы объяснить: сломался счетчик. Оглушенный подобной тупостью, сантехник кивал. Проблема яйца выеденного не стоила: счетчик крутился слегка быстрее, чем нужно. И все же Энрико не смог подобрать нужных слов.
Поворачивая ключ зажигания в белом «фиате-уно», Энрико не думал вообще ни о чем. Вернее, думал — о привычном маршруте: три светофора и два перекрестка с круговым движением. Потом он оставит машину на главной парковке на улице Сопротивления, проштампует карточку, переодется в раздевалке и пойдет к коксовальной установке.
Его взгляд был неподвижный, как у хищника, готового вцепиться в горло жертвы. Он всегда считал, что долг превыше всего, будь то работа или вождение машины. Если надо было закидывать уголь, он закидывал. Если его ставили проверять что-то, он проверял. Отмечать в блокноте показания температуры или махать лопатой — ему было все равно.
Правда, иногда ему было обидно. Куда ни глянь, все считают себя самыми умными. Взять хотя бы соседа, Артуро. Непонятно как пролез в начальники цеха и за все время палец о палец не ударил, только бензин сливал. А эти молодые двадцатилетние придурки! Виснут на тросах, как на лианах. Вместо того чтобы делом заняться, изображают из себя Тарзанов. Куда это годится!
Сам Энрико работать умел. Он внимательно следил за температурой в печи, проверял термометр по три, по четыре раза, чтобы знать наверняка, что все в порядке. Все восемь часов кряду он крутился как заведенный, вдыхая угольную пыль полными легкими.
Внезапно Энрико подумал о Франческе. Дуреха, зачем-то порезала себе вены… Он вспомнил ее полуголое тело на пляже. Франческа ускользала из-под его контроля, выходила за рамки.
Нужно приструнить ее, так дело не пойдет. Если так будет продолжаться, она забеременеет. Моя девочка — и забеременеет от одного из этих ублюдков! Этого не должно случиться.
8Франческа обернулась и прокричала Анне что-то вроде «Как классно!», но слова ее потонули в реве мотора. Шлема на ней не было, в рот все время попадали волосы. Франческа смеялась, ветер щекотал ей спину под майкой и забирался между ног, ловко обхватывавших сиденье скутера. Она сильнее прижалась к Нино, положила голову ему на плечо и потерлась щекой, подражая героине какого-то фильма.
Масси давил на газ как только мог, пытаясь догнать парочку впереди, но новенький «СР» Нино летел со скоростью 90 километров в час — выжать столько же из его «Тайфуна» было невозможно. Анне редко приходилось оказываться в аутсайдерах, и она поддерживала в парне боевой дух, щелкая его по затылку и пихая в спину, — лупила, вместо того чтобы обнять.
Скутеры стрелой неслись прочь от улицы Сталинграда. Анна и Франческа следили за дорогой, затерянной среди тосканских холмов. Даже не следили — просто наслаждались скоростью. Вряд ли их отсутствие кто-то заметит. Отец Франчески на работе, отец Анны непонятно где, а матери… А матери, наверное, думают, что девчонки, как всегда, ушли на пляж.
Анна и Франческа радостно улыбались. Разве не здорово — забыть обо всем в обществе двух красавцев парней? Нино и Массимо… Массимо и Нино… И на горизонте ни облачка, и только дым из труб «Луккини» немного портит картину.
На пересечении с автострадой моря уже не было видно, как и домов, в которых они жили. Перед ребятами выросли заводские корпуса, огороженные рабицей. Нино свернул налево, Масси — за ним. До цели оставалось всего ничего.
Никаких шлемов — вообще ничего, что могло бы спасти в случае аварии. Но стоит ли думать об этом? Во дворе остались одни придурки, море надоело. Зато как здорово лететь на ярких скутерах с усиленным двигателем навстречу приключениям.
Нино еще раз повернул налево, и Масси повторил его маневр.
Через мгновение они оказались в «стальном районе», Котоне, без признаков цивилизованной жизни. Ни продуктовых лавок, ни булочных, ни газетных киосков — только мастерские с закрытыми воротами.
В легкие проникла угольная пыль. Не сбавляя скорости, ребята пронеслись вдоль домов позапрошлого века — теперь в них жили иммигранты.
Кроме двух темнокожих мальчишек, игравших на балконе, людей нигде не наблюдалось. Зато повсюду — тощие бездомные коты. Самые смелые из них так и норовили перебежать дорогу, поэтому приходилось все время быть начеку. Когда-то это место было полно жизни, но явно не теперь. Развешенное во дворах белье казалось серым. Улицы заросли грязью. И как в доисторические времена, у мусорных баков шмыгали крысы.
Нино и Масси ехали вдоль сетки, огораживающей территорию, уже довольно долго. Тридцать лет назад металлургический завод в Пьомбино был одним из крупнейших в Италии. Двадцать тысяч человек — таким был его штат. Затем начались увольнения, объем работ сократился, но размеры завода все равно впечатляли.
Улица Сопротивления, 2 — главная проходная. Над ней вывеска огромными буквами: АО «Луккини».
Девчонки вытаращили глаза. Пока они ехали, было на что посмотреть. Трубы, большие и малые, вагонетки, краны, эскаваторы… Все двигалось. Понять порядок и смысл этого движения было невозможно, особенно если тебе всего тринадцать лет.
Нино затормозил рядом с дырищей в заборе. Дигатели затихли, ребята слезли со скутеров и какое-то время постояли молча. Казалось, что шум цехов отдается вибрацией в костях. У девочек это вызывало благоговейный страх, смешанный с восхищением.
В два часа пополудни красная сухая земля, на которой они стояли, была как раскаленная печь. Здесь не росло ни травинки, из живности — одни лишь невзрачные ящерицы. «Похоже на асфальт», — подумала Анна. Тяжелый запах железа жег ноздри и легкие.
Вокруг не было ни души.
Нино первым пролез в дыру, отодвигая края ржавой сетки; остальные последовали за ним. Они уже сто раз это проделывали: приезжали сюда, когда прогуливали уроки или просто хотели побыть в одиночестве. Во всем Пьомбино только эта четверка зашла так далеко, а может, они просто не знали о других.
В горле пересохло, пот лил градом, каждый из них ощущал себя так, будто оказался в аду. Где-то вдалеке работала доменная печь, небо заволакивали клубы ядовитого дыма. Ребятам казалось, что они плавятся вместе с металлом. Сердца неистово колотились.
